Форум » Glimpses of the past » Заброшенная школа на окраине, 13 сентября 2023 » Ответить
Заброшенная школа на окраине, 13 сентября 2023
Fate: Старое бомбоубежище давно заброшенной школы на окраине Лондона. Состоит из трех помещений. Первое – длинная комната с рядами двухъярусных железных кроватей, и шкафами вдоль стен. Второе: намного меньше, квадратное, когда-то спальные места были и здесь, но теперь нет – остался только один шкаф, запертый на кодовый замок, стол и стул. Дальше туалет и душевые, выложенные белой плиткой. Вода все еще имеется, правда только холодная. Электричество тоже каким-то чудом работает.
Ответов - 82, стр:
1 2 3 4 5 All
Кассандра: Написано в соавторстве с Юрий Безруков /Переход с Улиц Лондона/ 00:01 Сначала шумный центр, а потом и спящие окраины остались позади, Мотоцикл упрямо направлялся все дальше – в давно заброшенные районы, которые строились, кажется, еще до Сатлера; некоторые из них так никогда и не были сданы в эксплуатацию, другие просто опустели, так как эта местность уже не считалась на 100% безопасной. На улицах фонари горели где-то раз в километр, дома смотрели пустыми темными окнами. Девушка уверенно направила транспорт через пустырь к невысокому – всего этажей в пять, зданию школы, порог которой едва ли переступила нога хоть одного ученика. Остановив мотоцикл во дворе, она заглушила мотор, встала и направилась к черному входу. Юрий без остановки вертел головой всю дорогу, до тех пор, пока шея не начала протестующее ныть от такой беспощадно эксплуатации. Однако смысла в этом беглом осмотре достопримечательностей почти не было, так как перед глазами то и дело мелькали лишь очертания кустов и деревьев, однотипные стены и окна домов, какие-то газоны и палисадники, да неразличимые указатели на перекрёстках, бросавшие в глаза рассеянные едва различимые блики фары. Чем дальше мотоцикл удалялся от здания университета, тем сложнее было запоминать дорогу. Постепенно пропали заметные ориентиры, вроде небоскрёбов, потом и сами улицы, потеряв всякую индивидуальность, слились в один широкий и бесконечно длинный тёмный коридор. Мужчина в очередной раз выругал себя за непредусмотрительность. Личному бюджету не так уж и сильно повредил бы GPS-приёмник, который сейчас пришелся бы очень кстати. Оказывается иногда стоит внимать советам продавцов консультантов. Конечно, при необходимости вернуться в город, дорогу Безруков нашел бы без труда, но в экстремальной ситуации лучше иметь как можно более полную картину местности. Тем временем мотоцикл стало ощутимо трясти, а через голову девушки было видно, что в ярком вытянутом в неправильный овал пятне света теперь ни чёрное полотно с разделительной полосой, а какая-то каша, напоминающая сильно увеличенную палитру художника, предпочитающего серо-зелёные и коричневые цвета. ИЖ, похоже, бороздил заброшенное поле, сплошь заросшее травой, сейчас превратившейся в солому. На фоне горизонта виднелся одиноко стоявший силуэт здания, поднимавший воспоминания о рассказах про дома с приведениями. Подъехав вплотную к боковой стене, девушка заглушила мотор и спешилась. Безруков поступил аналогично. Взяв протянутые ему ключи, мужчина открыл боковой багажник и достал оттуда пакет с незамысловатыми покупками, сделанными в магазине недалеко от университета, и побрёл в ту сторону, куда предположительно направилась мисс Ворд. Туда, где свет фары уперся в широкую металлическую дверь со изрядно изъеденную ржавчиной. Кассандра открыла замок, и заскрипела дверью, но, оглянувшись, увидела насколько неуверенно идет мужчина – для нее темнота не была помехой, а вот для него, похоже была. Вернувшись на несколько шагов, она взяла Юрия за руку и провела через дверь, которую заперла за собой. Дальше шли длинные коридоры, затем лестница в подвал. Каждую ступеньку девушка комментировала для своего спутника, так как очередное оказание медицинской помощи не входило в ее планы на эту ночь. Спустившись, они прошли мимо пустой ямы бассейна, выложенного мелкой голубой плиткой, которая потеряла цвет под покровом темноты и пыли. Дальше были какие-то подсобные помещения. Наконец они достигли массивной металлической двери – пришлось постараться, чтобы ее открыть. Войдя в бомбоубежище, Касс отпустила Юрия, точнее она это сделала еще когда возилась с замком, и пошла по проходу, образованному рядами двухъярусных металлических кроватей, пока не подошла к следующей двери – уже не запертой, в комнатке за ней, включаясь, замигали лампы. Услышав скрип открываемой двери мужчина слегка посторонился и стал обходить источник звука, так и не припомнив с какой стороны были петли, а стало быть и не поняв в какую от него сторону она открывается. Решив не строить из себя крота или летучую мышь, Юрий взял пакет в левую руку, а правой полез в карман куртки, в котором находились две новые зажигалки. Однако на пол пути к цели, ладонь уверенно и довольно цепко перехватили маленькие пальцы, и слегка потянули вперёд, властно увлекая за собой. Через три шага и небольшую паузу гулкий удар металлической рамы о металлический же косяк и два щелчка механизма объяснили местоположение девушки. Затем ладонь снова потянуло вперёд. Всё ещё удивляясь умению юной особы ориентироваться в темноте, и даже забыв про имевшиеся источники света, Безруков тщетно пытался вглядеться во мрак. Что тут скажешь, даже кошкам нужен хотя бы малейший источник света, хотя бы переотраженный от краешка Луны. А она была человеком. Хотя чем больше мужчина находился с ней рядом и узнавал её всё ближе, тем больше хотелась сменить точку в конце этого предложения на вопросительный знак. Однако чуть позже выяснилось, что свет тут всё же есть. Вдоль коридора тянулся длинный ряд окон, через который было видно большое количество далёких городских огней, теперь только и стало ясно что идут они по коридору вдоль каких-то дверей. Привыкшие к темноте глаза стали потихоньку различать даже некоторые элементы интерьера, самые крупные, вроде досок объявлений или больших круглых плафонов на потолке. Девушка шла чуть впереди, вышагивая с изумительной грацией и уверенностью пантеры. Поворот и снова непроглядный мрак. Голос спутницы, предупредившей о лестнице впереди и тяжелые гулкие шаги по камню. Температура слегка, но всё же ощутимо упала, в воздухе появился запах гнили и стоячей воды, и ещё чего-то, возможно ржавого металла. «Черт, она что, в инфракрасном спектре видит что ль? Сколько она тут не была? А точнее сколько была, что запомнила всё так чётко?» Из раздумий мужчину выдернула остановка. Его ладонь получила свободу, а по ушам резанул скрежет отпираемого замка, явно порядком проржавевшего. Услышав скрип петель и медленное шуршание двери по полу, Юрий на ощупь отыскал её торец и, хорошенько упершись, стал сдвигать её стальную плиту к стене, помогая девушке. Воздух на удивление не был таким спёртым как ожидалось, стало быть, система вентиляции была в лучшем состоянии чем всё остальное. Так и не дождавшись ощущения ладони мисс Ворд поверх своей, и теперь повинуясь лишь интуиции, Безруков несколько медленней, чем до этого, стараясь не налететь на девушку, пошел по прямой от входа. Вскоре в метрах двадцати послышался щелчок выключателя и помещение, оказавшееся вытянутым прямоугольником, постепенно залилось рассеянным белым светом от поочерёдно включавшихся ламп. Войдя внутрь, мужчина бегло осмотрелся и положил на стол пыльный пакет. - Невольно вспоминаются казарменные годы. – произнёс он задумчиво и посмотрел на Кассандру. Девушка пожала плечами в ответ на реплику Юрия – ей это напоминало старое бомбоубежище, в котором она когда-то жила – первые недели, как попала в Лондон, пока не нашла работу и квартиру. Но и потом не забывала об этом месте – в шкафу, к которому подошла Касс, хранился запас продуктов, и вещи первой необходимости, а еще, весь тот арсенал, который она притащила с собой из «дома, где прошло ее детство и юность», и который было опасно хранить в квартире. Нажав несколько кнопок, она открыла шкаф и придирчиво осмотрела содержимое. Оружие было на месте и, судя по всему, в полном порядке. Все остальное тоже не пострадало от времени, проведенном взаперти. Взяв с полки зубную щетку, пасту и полотенце (полотенец каким-то чудом в шкафу было два), она обернулась и положила все это на стол. - Это тебе. Конечно, почти полный комплект этого добра она не забыла вчера прихватить с собой, так что могла спокойно делиться запасами. А вот спальник был только один. Стащив его с полки, Кассандра повернулась, и, предупредив мужчину коротким «Лови», запустила ним в Юрия. Мужчина прислонился к краю стола, всё ещё глядя на мисс Ворд со стремительно угасающей надеждой на некоторые, хотя бы минимальные, откровенности с её стороны относительно прошлого, связанного с этим местом. Юрий прекрасно понимал, что в отличии от большинства девушек, этот экземпляр не отличался разговорчивостью, однако внутри ещё тлела надежда, что и в ней тоже проснётся маленький экскурсовод, как это часто бывает с людьми, пустившими кого-то впервые в свою необычную обитель. Ну что ж, в жизни почти никогда не получаешь то что хочешь и с этим пришлось мириться и в этот раз. Тем более, что в открытом шкафу оказывается было куда больше интересного, чем показалось на первый взгляд, когда Кассандра, немного пощелкав кнопками, набрала какую-то комбинацию и открыла створки. Тогда из-за её спины была почти такая же картина, какую получишь, открой шкаф почти любой другой среднестатистической квартиры. Юрий жадно впился взглядом в содержимое небольшого личного арсенала, едва тот попал на глаза, которые сейчас, наверное, были точь-в-точь как в детстве, когда маленьким мальчиком стоял напротив витрины дорогого магазина игрушек, где обвешанный новогодними мигающими гирляндами, на вращающейся подставке, стояла действующая модель «Чёрной Акулы», длинной чуть меньше метра. Безруков медленно, словно во сне, сделал несколько шагов от стола, разглядывая орудия убийства. Весь мир на несколько мгновений просто исчез. Прилетевший откуда-то с боку непонятный мягкий мешок он поймал чисто машинально, не поворачивая головы, когда тот лишь коснулся радиуса бокового зрения. Мешок оказался спальным, что, несомненно, радовало, так как температура в помещении, явно, медленно опускалась. Однако второго такого же на горизонте не виделось. - … Спасибо за заботу, но если он в единственном экземпляре, то это непозволительная роскошь для меня. – проговорил мужчина когда приблизился на расстояние вытянутой руки к шкафу и Кассандре. Смотрел он уже на девушку, с вежливой благодарностью на лице, и, закончив короткий монолог, протянул спальник обратно. Затем, всё ещё держа вытянутой правую руку, левой ухватил за дула два автомата и потянул их вверх. Глаза его нездорово заблестели. - Можно я лучше возьму что-нибудь отсюда? – Вопрос звучал почти заискивающе вежливо. - Прямо сейчас? – Касс с усталым осуждением посмотрела на Юрия, затем отобрала у него оружие и уложила обратно, а, поворачиваясь, задела плечом протянутую руку со спальным мешком, – вот чего она не собиралась делать, так это слушать отговорки. – Вполне позволительная, и слышать ничего не хочу! Девушка достала из шкафа второе полотенце и закрыла дверцы. Потом подошла к сумке, которую была поставила на пол у стола, и достала аптечку – ногу нужно было перевязать: лучше поздно, чем никогда. Не обращая внимания на мужчну, она юркнула в соседнее помещение. Сначала вода текла грязной и ржавой, но постепенно становилась все прозрачнее, так что через несколько минут Кассандра решила, что руки уже можно мыть. Перевязка заняла минуты две – рана вела себя хорошо и даже не думала вредничать, что не могло не радовать. «Эсфирь, спасибо, ты настоящий мастер!» В комнату девушка вернулась, вытирая мокрые волосы полотенцем. Аптечка направилась обратно в сумку, а Кассандра села на стул – он был один, но еще несколько можно было найти в соседней.
Кассандра: Написано в соавторстве с Юрий Безруков 00:34 Юрий рассеянно пожал плечами на странный, по его мнению, вопрос девушки. Хоть только за сегодняшний вечер мимо пронёсся чуть ли не весь город - но не пешком же шли, а день был насыщен событиями и разного рода встречами сверх всякой меры - но опять же не деловыми с нудными клиентами, усталости не было и в помине, как и сна, естественно, тоже. Не успел мужчина моргнуть глазом, как оказался без своих новых игрушек, что снова напомнило ему его детство. «Хватит. Спать пора!» Как будто наяву прозвучал голос матери. Если бы со стороны девушки не последовала выходка, от которой Безруков на всю комнату скрипнул от злости зубами, вскипая подобно чайнику на чрезмерно жарком огне, да ещё и в разреженной атмосфере, голова бы заполнилась морем воспоминаний о настоящем родном доме. Наверное меньше всего в жизни Юрий хотел оказаться под каблуком, в несколько своём, опять же, понимании этого выражения, никогда не мог себе представить что сделает это добровольно и страшно злился когда его насильно туда заталкивали. Спальный мешок, отброшенный на отмаш удаляющимся к столу мужчиной, бесформенным комом упал наверх шкафа. Из противно шуршащего пакета появилась пачка сигарет. Не найдя в комнате выключателя для длинного коридороподобного помещения, Безруков, приглушенно выругавшись, побрёл в темноту, откуда эхом возвращался звук падающей на кафель воды. Левая рука, вытянутая параллельно полу в сторону стены вскоре задела какую-то металлическую трубу, шершавую и облупленную на ощупь. Дальнейший осязательный осмотр показал, что принадлежала она двухъярусной кровати, а помещение, стало быть, являлось общественной спальней. Колышущееся пламя зажигалки показало направление к вентиляционному коробу, ближайший из которых оказался примерно посередине длинной стены. Мужчина улёгся на кровать точно под ним и сделал глубокую затяжку, постепенно погружаясь в хаос мыслей. Признав волосы достаточно сухими, девушка повесила полотенце на спинку стула и нагнулась к сумке, выуживая подарок Эша. Покрутив в руках коробку, она достала трубку, и тщательно осмотрела ее, затем разобрала аппарат, проверяя наличие посторонних деталей, но так ничего и не найдя, собрала обратно и включила - конечно, в этом бункере не было и не могло быть сигнала. Тем временем Юрий все еще пропадал в соседней комнате. Кассандра задумчиво посмотрела в темноту дверного проема, потом встала, снова открыла шкаф, и достала из него маленький электрочайник и большой бутыль питьевой воды. Воткнув агрегат в розетку, она наполнила его и включила. Затем извлекла чашку (опять в единственном экземпляре) и коробочку с валерианой – чая не было, а пить кофе перед сном – даже Касс такая идея показалась абсурдной. Залив пакетик кипятком, она взяла посудину в руки и направилась в соседнее помещение. Мужчина лежал и курил. Подойдя, девушка села на краешек кровати и протянула ему чашку. Юрий, наверное, и сам не заметил, как в руке оказалась, знакомая до последнего уголка мелкого сетчатого ребристого рисунка, рукоять пистолета. Слева на деревянном сидении стула лежало несколько потухших окурков, забычкованых о его металлическую ножку. В воздухе улавливался еле заметный запах подтлевших фильтров. Первый ряд пачки почти опустел, не принося никакого эффекта, а само движение руки, достающей очередную табачную палочку, стало почти машинальным. Одна из них, мигая подобно проблесковому маячку самолёта, но с более продолжительной амплитудой, упорно мусолилась во рту. Звонко щелкнул затвор и на грудь упал сравнительно увесистый патрон, решивший сразу скатиться на пол и потеряться в ближайшей щели. Путь его вдоль вектора гравитации преградил лениво подставленная вывернутая почти до боли ладонь. Раздался ещё один щелчок погромче, с коротким металлическим шелестом. За ним второй – где-то перед началом толстого ствола взведённый боёк сорвался с места, стремясь пробить основание отсутствующего патрона. После небольшого раздумья процедура повторилась, с той лишь разницей, что в боевое положение пистолет приводился большим пальцем правой руки. За этим, без сомнения, расслабляющим занятием лёгкие отфильтровали ещё порядка четырёх миллиграмм никотина, всё также действовавшего на организм как простой воздух. Тем временем у основания кровати возник женский силуэт, освещаемый лампами комнаты на столько, что можно было различить лишь очертания с одной стороны на фоне непроглядного мрака. Силуэт сделал ещё один шаг и приземлился недалеко от вытянутых ног. С пару долгих секунд Безруков неотрывно смотрел на девушку, предлагавшую ему, как неудивительно, валерьянки на ночь, запах которой появился даже несколько раньше самой мисс Ворд. Так и не решив для себя, как расценивать сей жест, мужчина подобрал ноги и повернулся, усаживаясь рядом с Кассандрой. Пистолет отправился составлять компанию дымящейся кучке окурков на стуле, а кружка с горячим напитком в левую руку – к всё ещё зажатому меж двух пальцев патрону. Спасибо… - Произнёс Юрий, пересиливая мерзкую горечь во рту и. Сделал ещё два мелких глотка и протянул кружку обратно. – … Тебя вероятно пасёт специально созданное по твою душу агентство? – Тихо продолжил он, так и не найдя более подходящей темы. В голосе вместе с сочувствием улавливались нотки неподдельного уважения. Кассандра взяла чашку и, немного покрутив ее в руках, сделала глоток. Вопрос повис в воздухе, даже не вызвав должного возмущения, негодования или чувства опасности, как должен был бы, учитывая, кем был Юрий. А кем он был, девушка уже успела ознакомиться – просматривая досье в квартире у Эша. Облокотившись о металлический столбик кровати, Касс закрыла глаза, затем едва заметно покачала головой. - Насколько я знаю, нет. Хотя, думаю, ситуация скоро измениться в корне. Юрий задумчиво покрутил пачку сигарет и отбросил в сторону. «Ни прошло – не надо, отравлюсь горьким отваром… Жаль я не кот.» - Да, этого стоит ожидать с большой вероятностью… А что если я предложу перебраться в Россию? Чем могу – помогу, «без шума и пыли» - как говорится. «Интересно, а где это говорилось-то?... Память моя девичья.» - Конечно звучать может смешно, но там если тебя и будут искать, то один-два человека, не больше. Аргумент весьма весомый на мой взгляд. Кассандра открыла один глаз и с любопытством, как ворона, посмотрела на Юрия. «Интересно, это он и правда помочь хочет, или нашел способ сделать работу чисто, спокойно, без применения силы...» Девушка тряхнула головой. Ее раздражало то, что она никак не могла оценить для себя искренность этого человека – логика подсказывала, что он опасен, а вот интуиция сидела и думала, и никак не могла ничего придумать. Впрочем, ответ, в любом случае, мог быть только один. - Нет, спасибо, - Касс улыбнулась, - очень заманчивое предложение, но я не могу его принять. Никуда я не уеду. - Слышу нотки патриотизма в Вашем голосе. – Безруков хотел было подмигнуть собеседнице, что тоже почти уже переросло в привычку, да спохватился, вспомнив про полное отсутствие света, которое от чего-то совсем не мешало и даже несколько успокаивало, и продолжил. – Хотя ты и раньше это уже объяснила… А долго ты тут жила? Я смотрю с коммуникациями совсем туго, скорее всего и проводного-то телефона нет, а мобильник и тому подобное сюда не пробьётся. Девушка наклонила голову на бок. Потом сделала еще глоток валерьянки, которая успела немного остыть, и протянула чашку Юрию, словно спрашивая, хочет он или нет. - Не долго, пару недель. И отсутствие телефона мне совсем не мешало. – Касс фыркнула, вспоминая то время, когда ошарашенная, потерянная, она пришла в этот огромный странный и страшный город. Только подготовка тогда помогла ей выжить, и не сойти с ума. Мужчина охотно принял кружку из рук мисс Ворд и сразу одним большим глотком немного согрел желудок. Раздражения по поводу темы разговора в голосе собеседницы не наблюдалось, что несколько успокоило, доведя состояние почти до уровня кухонной беседы с супругами Зимерман. Мелькнувшее воспоминание о соседях подтолкнуло его к вопросу, который по логике должен был прозвучать много раньше: - Кстати о квартирах, мою, твой знакомый, конечно же сдал доблестным органам? - Скорее всего, - Кассандра пожала плечами, - мне очень жаль... Прости. Я не хотела... Девушка опустила голову и закрыла лицо руками. Впрочем, на этот раз плакать она не собиралась. Просто все было так... Касс даже не могла объяснить самой себе, что именно было не так – все настолько выходило за рамки привычного. Юрий нежно погладил девушку по плечу, что бы добавить искренности к своим словам, которые хотел произнести несколькими секундами позже. - Я уже говорил, всё нормально Касс. Все в жизни ошибаются. Не повезло, всё, что можно сказать. Уверен, что вероятность того, что те файлы пасёт этот яицеголовый была пренебрежимо мала, а будь на его месте кто-то другой, всё прошло б без сучка и задоринки. Ну а квартира… ещё найду… железо сделаю… нет ничего непоправимого. Посмотрим, для начала, на сколько упорно меня искать будут. Я, вообще, за тебя больше беспокоюсь, у меня-то путей отступления на крайний случай предостаточно. Мужчина провёл тыльной стороной ладони по мягким волосам, затем сделал ещё один глоток из кружки и протянул то, что в ней осталось, предположительно на четверть емкости, мисс Ворд. Кассандре хотелось провалиться сквозь землю, хотя ей было бы сложно конкретизировать, почему именно. Стыдно ей не было – досадно, да, за допущенный промах, но своей вины в случившемся она не видела. Некоторое беспокойство за Юрия, которого могут начать искать – вообще-то он был шпионом чужого государства, так что этот момент тоже не должен был вызывать сожаления... Девушка вздрогнула, почувствовав руку у себя на плече, но сдержалась, чтобы не отскочить в противоположный угол – она понимала, что опасности для жизни нет, но... - У меня тоже. – Касс взяла протянутую чашку и встала, направляясь к прямоугольнику света. – Например, на тот свет, - тихо пробурчала она себе под нос, и уже громче добавила. – Пора спать. Брови резко сдвинулись на лбу, натянув кожу чуть ли не до треска. «На тот свет… хороша малина, блин… с таким настроением и впрямь только на рожон и лезть. Интересно, из-за чего оно такое. Сама не верит в успех затеи?... А я похоже и впрямь зануда.» Юрий поднялся с кровати, которая с облегчением скрипнула вслед, и прихватив пистолет направился за девушкой, которая к тому времени уже успела скрыться в дверном проёме. Удивляясь про себя тому, что его нисколько не задел её приказ-предложение.
Кассандра: Написано в соавторстве с Юрий Безруков 00:46 Кассандра устроилась на стуле, снова подтянув коленки к самому подбородку. Когда мужчина вошел, в него второй раз за вечер полетел снаряд в виде спального мешка. Сама же девушка сосредоточенно медитировала над почти пустой чашкой. «Ну что, попалась?» - Хихикал голосок в голове, хотя Касс и не понимала, почему именно «попалась» - ситуация была под контролем: помещение надежно заперто, а оружия Юрия – даже если он и захочет его использовать, она конечно не позволит. Но голос продолжал ехидничать. Поймав правой рукой спальник, Юрий искренне рассмеялся. - Знаешь, ты поразительно непреклонна в своём желании убить во мне маленького английского джентльмена! А ещё напоминаешь мне мою бабушку, будь ты помоложе лет на пять-шесть, решил бы, что ты её реинкарнация. – Проговаривая эту часть монолога, он подошел к столу и положил на него замену мячу, которым они упорно играли в вышибалы, поверх бросил пистолет и куртку. А взамен всего этого взял полотенце и принадлежности для борьбы с кариесом. – Она очень любила готовить и просто обожала упитанных мужчин, особенно если они являлись её внуками. Так вот когда я отказывался доедать не в меру большую порцию её стряпни, жалуясь на от природы маленький желудок, она настойчиво пыталась кормить меня насильно. И вот мне очень интересно, не намерена ли ты поступить аналогично с этим мешком? Шуточность вопроса прекрасно выдавал голос и плохо сдерживаемая улыбка, а по сему Безруков не беспокоился о том, что его могут неправильно понять. Кассандра подняла голову и с недоумением посмотрела на Юрия. - Я не заставляю тебя есть спальник, и ему скармливать тебя не буду – он все равно не оценит. – Девушка пожала плечами и снова уставилась в чашку. Немного растерянному Безрукову тоже нечего было добавить, по этому он лишь поудобней перехватил свою незамысловатую ношу и направился в глубь душевой по мокрым следам, оставленным девушкой. Считая вполне возможным то, что она могла использовать единственный кран, в котором присутствовала вода. Что касается последней, то мужчина надеялся лишь на её, хотя бы видимую чистоту, и вполне был готов к тому, что по кафелю у ног забарабанит жидкость с температурой не выше десяти градусов. Обе надежды оправдались. Юрий глубоко вдохнул с сделал резкий шаг вперёд, вставая под лейку. Кассандра слушала шум воды. В голове, казалось, не было ни одной мысли, или наоборот, их было так много, что сосредоточится хоть на чем-то не получалось. Обхватив коленки руками, она положила на них голову и закрыла глаза. Часы подсказывали, что уже поздно, а здравый смысл, что пора спать, так как завтра еще куча дел, и нужно быть в форме. Водные процедуры длились не долго. Постепенно стало казаться, что температура тела сровнялась с температурой окружающей жидкой среды, быстро пропало чувство озноба. Организм был достаточно подвластен воле, что бы дрожь унялась по первому её приказу. Сильно заломило зубы, а паста от чего-то наотрез отказывалась пениться. Словом, удовольствие от процесса было минимальным. Вернувшись в кухню, Юрий застал девушку в её любимом положении, и слегка смягчил и замедлил шаг. Приблизившись к ней на расстояние чуть больше полу метра, он слегка коснулся маленького плеча, склонив голову на бок, стараясь заглянуть в глаза. «Похоже валерьяна имел успех у её организма.» Кассандра хотела согнать с плеча муху, хотя где ей тут было взяться, но вместо этого поймала руку Юрия. Взяв ее в свою, она задумчиво рассматривала широкую ладонь некоторое время, пока не поняла, что собственно она делает. Разжав пальцы, но так и не поднимая головы, наоборот, тряхнув нею так, чтобы волосы закрыли лицо, она как попугай повторила. - Пора спать. Мужчина пристально смотрел на Кассандру всё время, пока она изучала капиллярные узоры его конечности. Смотрел со странным выражением лица, ожидая толи того, что она озвучит хотя бы ближайшее будущее, толи сломает указательный палец. - Пора спать. – как всегда спокойно произнесла девушка. - Согласен. Потопали курсом к койкам, раз так?... – произнёс Безруков, обходя Кассандру и меняя туалетные принадлежности на потёртый старый спальный мешок. Он уже смерился с неминуемой перспективой лично удостовериться в наличии или отсутствии в нём местных жителей в виде насекомых или мелких грызунов. Молча девушка встала, подошла к противоположной стене и щелкнула выключателем, затем вернулась и уселась на прежнее место. Тот факт, что Юрий не видит в темноте, вылетел из головы, а ей самой свет не то чтобы мешал, скорее, был не слишком приятен, тем более что можно было обойтись и без него. - Спокойной ночи. – Произнесла Касс в темноту, и положила голову на колени. В темноте чуть слышно скрипнул стул совсем рядом – было похоже, что девушка увлекается йогой или чем-то подобным. Ибо спать, скукожившись на стуле, по мнению Безрукова, было не многим менее экстремальным развлечением, чем спать на торчащих из матраса гвоздях. - … А ты вознамерилась спать сидя на этой жердочке? – Серьёзным голосом, после недолгой паузы, спросил мужчина без тени насмешки. - Какая разница где спать? – Равнодушно ответила девушка, закрывая глаза. Внутренние часы подсказывали, что уже начало второго ночи, а вставать в шесть, если не раньше – до сквота еще добраться нужно... - Где – никакой. Но в таком положении у тебя уже через час затечет каждая мышца. По крайней мере ноги уж точно. Так что завязывай и пошли. У Юрий появилось желание малость отомстить за насильно всученный спальник. В мыслях он улыбался во весь рот. - Куда? – С недоумением спросила Кассандра и даже подняла голову, хотя мужчина и не мог этого видеть – окон в помещении не водилось, так что даже иллюминация ночного города, или призрачный свет звезд не делали мрак хоть сколь-нибудь прозрачным. - Гм… - Безруков шумно почесал затылок, в очередной раз не в вилах решить имеется ли в вопросе издёвка. – В соседнюю комнату, конечно же. Кровати там хоть и ржавые и скрипучие, но всё же кровати, какие-никакие. Выспишься и отдохнёшь как следует. Завтра, уверен, разгребать целую канализацию. - Канализация отменяется... – задумчиво произнесла девушка, отвечая скорее на собственные мысли. – Нет, спасибо, на них точно не удобно спать, я как-то пробовала и больше не хочу. – Она попыталась улыбнуться, но снова-таки этого никто не мог увидеть или оценить. - Преинтереснейшая новость… «Лучше поздно, чем никогда… Сейчас бы заработал себе маленьких житейских неприятностей.» - Спасибо что вовремя предупредила. – мужчина кинул спальник на пол в метре от стола – Я в таком случае на полу устроюсь, а ты на стол перебирайся… ну или наоборот… - Угу, хорошо. – Буркнула Касс и села, поджав под себя ноги, затем положила руки на стол, а уже на них голову. Где и как спать не имело значения, тем более что самым удобным выходом будет пусть и холодный, но ровный пол, впрочем, тут нужно было дождаться, пока уснет Юрий. - Тогда бардак долой… Безруков сгрёб в охапку находившиеся на столе предметы, поочерёдно отыскав всё на ощупь. Затем медленно, зашагал в сторону шкафа. Когда правая нога ударилась о его металлическую дверь, мужчина аккуратно закинул всё наверх и пошел обратно. В голове хорошо отпечатались все расстояния и общий план комнаты, и теперь можно было перемещаться, не боясь налететь на что-нибудь, особенно что-нибудь живое и с характером. Проходя мимо стола, мужчина снял куртку и положил на край. - Вот, хоть это возьми, а то простудишься ещё… Затем сел на корточки и стал расправлять свой импровизированный матрас. Через некоторое время мужчина наконец перестал возиться и вообще, казалось, заснул – во всяком случае дыхание его было ровным, как у спокойно спящего человека. Кассандра встала, бросила на пол куртку, из которой получилась подстилка вполне приемлемых размеров и легла, вытянувшись и скрестив на груди руки – как когда-то хоронили египетских фараонов; закрыла глаза, расслабляясь и постепенно погружаясь в сон.
Кассандра: 04:00 Касс проснулась как всегда быстро и легко, хотя и на два часа раньше обычного - в четыре утра. Сев, она огляделась – в помещении без окон было по-прежнему темно, как, впрочем, и на улице в это время. Юрий спокойно спал, пригревшись в спальнике, который был ему как раз по размеру. Через несколько минут девушка улыбнулась в пустоту, и отвела глаза. Встав, она прихватила аптечку и направилась в душевое помещение. Умывание сегодня отменялось, так как шум воды мог разбудить мужчину, а это было последним, чего хотела Кассандра – она собиралась уйти тихо и незаметно, пожелав удачи случайному знакомому, с надеждой, что его судьба будет веселее, чем ее собственная. Сейчас она направится в сквот, и Рубикон будет перейден окончательно и бесповоротно. И ничего хорошего, хорошего лично для нее, не ждет Касс за этим рубежом. Закончив с перевязкой и убедившись, что выглядит она вполне прилично для поездки за город с малознакомым человеком, раза в два ее старше, девушка собрала вещи, открыла кодовый замок шкафа и распахнула дверцы, тем самым приглашая Юрия воспользоваться арсеналом, хранящимся на нижних полках. Все равно она сюда больше не вернется, а брать с собой оружие сейчас было бы верхом глупости. - Удачи, - произнесла она одними губами. «Я буду скучать...» - Она не позволила даже оформиться такой мысли, запрещая себе предчувствовать, что будет именно так. Сделав глубокий вдох, Кассандра беззвучно прошла по коридору между кроватями, отперла дверь и проскользнула в пустую комнату заброшенной школы. /На Улицы Лондона/
Юрий Безруков: Время 09:30-10:10 Длинный коридор (по логике восприятия). Взгляд с каким-то странным упорством направлен направо – там серая стена. Широкие плохо полированные каменные плитки равномерно освещены неизвестно откуда, теней нет, воздуха как будто тоже. Со стороны, наверное, показалось бы что человек тщательно ищет потайную дверь или кнопку её открывающую, или надпись… Под ногами такие же плиты, но отполированные огромным количеством прошедших людей. «Значит таки коридор.» Впереди цель, место – туда нужно дойти, расстояние метров 40. Сзади кто-то, с кем встретить очень нежелательно. Он знает об осведомлённости о его присутствии, но знакомиться тоже не спешит, выдерживая постоянное расстояние, как бы проверяя правильность действий. Появляется навязчивое желание повернуть голову налево. «Почему бы и нет?» Появляются краски, они заливают лицо и глаза, яркие и тёплые. Слева степь. Высокая зелёная трава пара одиноких клёнов и граница леса на горизонте. Под ногами сухая глина, над головой солнце, огромное и красное, как на закате. Узенькая тропинка ведёт прямо, но нужно свернуть. Впереди хвойный лес, муравейник и одинокий скворечник рядом. Солнце уже приобрело обычные размеры и, зависнув на пол пути между зенитом и горизонтом, опускает длинные яркие лучи через кроны исполинских сосен, в золотом свете кружится мошкара. Путь преграждает стальная дверь, окрашенная под дерево. Порог освещён тусклым светом лампы. Дверной косяк деревянный, в каменной стене. Двигаться сложно, не говоря уже о дыхании. Но её нужно открыть, осталось совсем немного. Длинное помещение с книжными стеллажами в несколько рядов, они расположены перпендикулярно стене с входной дверью. Между ними с полтора десятка шагов. В конце стол. По мере приближения к нему становится темнее. За столом сидит он. Под ногами хрустят осколки стекла. Ещё 5-6 шагов. За столом пусто. Мягкое просторное кресло из тёмно-вишнёвой кожи, несколько чёрных папок на краю, стаканчик для карандашей и золотая ручка. Но всё это скрыто сплошной темнотой и просто известно. Также как и то, что он стоит вплотную сзади. Всё ещё темно, но дышать и двигаться легко и свободно. Перед глазами чертовщина из тёмных красных и зелёных мелькающих клякс. Положение тела горизонтальное, в ушах небольшой писк и отголоски эха неспешно капающей на пол воды, во рту… лучше не упоминать. Юрий приподнялся на лопатках пока не почувствовал приятный хруст, достал руки из спальника и отведя их за голову постарался разорвать себя напополам. Выбравшись из спальника, мужчина достал из кармана зажигалку и осмотрелся. Во-первых очень не хотелось искать выключатель в полной темноте в уже снова почти незнакомом помещении, а во-вторых наслать на себя праведный гнев разбуженной соседки. Хотя по второму поводу беспокойства отпали в первые же секунды, наверное даже ещё до того как на глаза попалась аккуратно повешенная на спинку стула куртка. Ситуация от чего-то показалась вполне логичной, словно её обговорили ещё накануне. Утренние водные процедуры и завтрак из валерьянового отвара, и бутербродов с маслом и сыром сопровождались тщательной проработкой распорядка грядущего дня, который вопреки опасениям, развеянным часами на мобильнике, был ещё весь впереди. Для начала, следовало любыми способами разведать обстановку и обдумать исходные данные, в виде факта отсутствия мисс Ворд и открытого арсенала напротив. «Или наоборот…» Подумал про себя Безруков, направляясь в тёмный коридор, ведущий к выходу, дожевывая на ходу горбушку. По пути он не поленился найти все функционирующие выключатели и обезопасить себя тем самым от возможных травм во время перемещения. Оказавшись на улице, Юрий сразу забрался на свой мотоцикл, разместившись как на узкой скамейке, и вцепился зубами в сигарету, осматривая утренний пейзаж вокруг. Мысли стоило срочно упорядочить.
Юрий Безруков: Время 10:10-10:30 Табак с утра никогда не шел хорошо, да и на улице, при сильном ветре в лицо это вообще было практически бесполезным занятием. За те четыре выкуренных сигареты, между сквернословием сквозь зубы и попытками сохранить вялое пламя зажигалки, прикрыв её ладонью, мужчина так и не нашел хоть сколько-нибудь веских аргументов говорящих о планах мисс Ворд относительно возвращения. «Поживём – увидим.» Рассудил про себя Безруков, одновременно поймавший себя на том, что больно уж долго он позволил себе размышлять по поводу далеко не самого важного вопроса на этот час, и отправил окурок в ближайший клочок пожухлой травы. Здание школы было порядка ста двадцати метров в длину и около 40 в ширину. Довольно массивное и добротное, несмотря на хрупкость внешней отделки широкой лёгкой плиткой тёмно-коричневого с красноватым оттенком. Шершавой и неопрятной, придававшей иллюзию древности постройки, посаженная на никудышный цемент, она охотно отваливалась от несильного удара кулаком ближе к краю, с грохотом падая на асфальтированную дорожку, что огибала строение по всему периметру. Строили явно в некоторой спешке, но представить себе человека, осмелившегося так откровенно халтурить в те времена, было сложновато. Немного поковыряв ключом рыхлый цемент можно было наткнуться на ровную кирпичную кладку, которая, судя по высоте здания, должна была составлять как минимум 4 рядя. Окна в 5 ярусов опоясывали все внешние стены, так что с последнего этажа можно было наблюдать пространство километра на полтора в каждую сторону при ясной погоде. Почти закончив внешний осмотр и возвращаясь к входу, Юрий вдруг от души рассмеялся, поняв, что чисто машинально готовится к отражению атаки как минимум в батальон пехотинцев. От внезапного шума, откуда-то из окна позади, вылетело насколько перепуганных птиц, и, прежде чем быть замеченными, скрылись в густом утреннем тумане. Через несколько напряженных секунд тишину снова тревожили лишь тяжелые медленные шаги и недолгое шуршание кобуры под курткой, в которую укладывался тяжелый пистолет с непоседливым нравом и манерой оказываться в руке не спрашивая на то разрешения. На первом этаже Безруков не останавливался, не видя в этом особой необходимости – одно большое помещение, окна на город с одной стороны, один вход и две лестницы наверх. Возиться же с замками в служебные помещения было пустой тратой времени. Хотя на остальных интересного было не многим больше. Полностью обставленные просторные классы на 4 ряда одиночных парт, по стенам пустые шкафы и тумбы, окна также на город. Но кроме тумана обзору мешает толстый слой пыли и следы дождевых капель, превратившиеся в сплошные разводы - через них помещение заполнялось рассеянным серым светом. От чего-то казалось, что здесь попали под газовую атаку, не хватало для полной картины лишь скелетов на полу. На четвёртом и пятом этажах мебель стояла в коридоре у стен, между всех дверей, а на полу, при желании, можно было отследить перемещение каждого работника – похоже, что в день доставки моросил дождь, и местность вокруг школы превратилась в глиняное болото. Угловой кабинет последнего этажа представлял наибольший интерес. Крайнее окно боком упиралось в несущую колонну с квадратным сечением и сторонами с руку длиной. Спрятавшегося за такой не сразу выкуришь даже гранатомётом. Мужчина записал позицию за своей винтовкой и пошел в подвал. Содержимое шкафчика, представшее теперь перед глазами во всей красе, порадовало до глубины души. Будь он хоть немного полегче, Юрий бы, от жуткого нетерпения, вытряхнул его на стол как мусорный бачек, в который случайно во время уборки улетел клочок бумаги с нацарапанным карандашом 12-значным паролем к личной базе данных. Згребя в охапку все стволы и проковыляв несколько метров в почти непристойной позе, мужчина выгрузил их кучей на стол, затем разместил рядом такую же и запасных обойм и коробочек с патронами, уселся на стул и, хорошенько растерев ладони, принялся разбирать каждый экземпляр, выбирая жертву в произвольном порядке. Первой стала автоматическая винтовка системы Энфильд – L 85 E1 IW. Через 5-7 минут её потроха аккуратно покрывали ближайшее пространство впереди и остро поблескивали полированными гранями, покрытыми добротным слоем смазки, с краю лежал оптический прицел, закрытый колпачками с обеих сторон, рядом с ним 2 полных магазина. На дальнем конце ждала своей участи малышка Стерлинг-Армэлайт AR 18 S, укомплектованная одной обоймой и коробочкой патрон. Остальные пациенты разместились в ряд на полу на спальнике: два француза – MAB PA 15 в количестве двух штук с одной обоймой для каждого, и FA MAS F3 так же с одной обоймой, и парочка благородных израильтян – Мини-Узи. У ножки стола лежала аккуратная стопочка картонных упаковок патрон, по одной к каждому экземпляру орудия смертоубийства. Последний малыш лежал на полу, из опасений повредить спальник горячим стволом, через который Безруков меньше минуты назад за раз опустошил магазин в дальнюю стенку душевой. Сейчас же, под отголоски эха, казавшиеся чуть ли не музыкой, мужчина с удовольствием и лёгкой гордостью рассматривал выбоину из четырёх кафельных плиток, перекрестие щелей между которыми послужило центром воображаемой мишени. По медитировав некоторое время над аккуратным почти круглым полусферическим углублением, диаметром сантиметров в 12, Юрий вернулся к столу и приступил к сборке Британца, торжественно пообещав себе затратить на остальной осмотр не больше часа.
Кассандра: 11:40 – 12:03 /переход Давида Лихтермана, Эсфирь Минц и Кассандры c улиц Лондона/ Путь предстоял не слишком близкий и все не по дороге, а по переулочкам, а потом и вовсе по пустырям. Жалея попутчиков, Касс не взяла свой привычный темп, но заданная ею скорость все же была вполне приличной. Как и следовало ожидать, по дороге им не встретилась ни одна живая душа, впрочем, мертвая тоже не встретилась, что было не так уж и плохо. У входа на том же месте, что и утром, стоял мотоцикл, что свидетельствовало о том, что Юрий пока и не думал никуда переселяться. «Вот и славно. Только как ему объяснить, что мы тут готовим небольшой государственный переворот? Ладно, у нас за лидера кажись Эсфирь теперь – пусть она и мается.» Скрипнув, дверь закрылась за попутчиками. Хотя на улице стоял день, пусть и не слишком солнечный, в заброшенном здании царила полутьма. От каждого шага поднималась пыль, танцуя в редких лучиках света. Количество следов на полу говорило о том, что мистер русский шпион выходил подышать свежим воздухом и вернулся обратно. «Стало быть, проснулся.» Надеясь, что спутники последуют за ней и при этом не попереламывают все оставшиеся целыми кости, Кассандра стала спускаться. В бомбоубежище горел свет, а Юрий сидел в круге аккуратно разложенного оружия, спиной к вошедшим, и что-то внимательно рассматривал у себя в руках. - Ну как тебе? – Вопрос, адресованный мужчине, отозвался эхом.
Юрий Безруков: Время 10:55 Пунктуальность – одна из немногих черт характера, которыми Юрий действительно гордился. Сверившись с часами, и оглядев стол, похожий сейчас на витрину уважаемого оружейного магазина, он откинулся на спинку и томно потянулся, заложив руки за голову, и в пол голоса крякнув от удовольствия. Глаза, направленные в потолок почти самопроизвольно закрылись, и тело охватила внезапная волна полного расслабления, затмив разум пеленой отчуждённости и спокойствия. Время потихоньку замедляло свой ход, но это не было попыткой организма устроить себе тихий час. Глубокий вдох, выдох, и недолгий странный звук в ушах от давящей тишины. Безрукову казалось, что он растворился в помещении, слился со стенами полом и потолком, превратив каждую впадину в уши, каждую тёмную трещину в зоркий хищно прищуренный глаз, а вентиляцию в органы обоняния. Монотонно билось сердце, от чего-то слишком сильно, но в спокойном ритме, и при каждом ударе казалось, что кто-то слегка бьёт основанием ладони по левой стороне груди. Такое иногда бывало. В таком состоянии не стало удивительным, то, что откуда-то сзади приползло на последнем издыхании эхо шагов. Перед глазами мелькнул пол первого этажа и невнятный силуэт человека, неопределённого роста и комплекции. Это был лёгкий удар по самолюбию – ведь ясно же что можно и гораздо лучше. Открыв глаза и выпрямившись, Юрий облокотился на стол и, косясь в его середину, повернул голову налево, направив ухо в сторону выхода. Сейчас у него был очередной повод для зависти меньшим братьям семейства кошачьих. Спустившихся по лестнице было двое. Слишком неспешный шаг для группы захвата и слишком мало народу, слишком уверенный шаг для случайных гостей – они точно знают, где искать того, кто им нужен. «Некие агенты с большими… понтами? Как вариант. Но зуб мне в ухо – их всё же трое…» - Ну как тебе? – раздался знакомый голос с знакомыми нотками. Мужчина оскалил рот и расслабил подмышку, где под левой рукой было зажато слегка опущенное дуло Стерлинга, удерживаемого за рукоять правой ладонью, с тем расчётом, что бы пустить очередь по диагонали поперёк двери. В левой был РА 15, участвовавший в маленькой театральной постановке «что за последняя циферка тут плохо отпечаталась.» - Удобно, элегантно, продуманно… – Безруков развернулся к вошедшим вместе со стулом, ловко сбалансировав на одной ножке. - … отлично пристрелено! – Винтовка звякнула корпусом, уложенная на стол. – Не поскользнитесь. – Добродушно предупредил мужчина, указывая дулом пистолета на разбросанные у ног будущих новых знакомых гильзы. – Извини, как раз хотел подмести тут… - Юрий пристально и с интересом осмотрел людей. – Не будешь ли ты так любезна представить нас друг другу. – Произнёс он сухо и предельно спокойно, переведя взгляд на мисс Ворд, предпочтя пока не подавать виду, что некоторые персоны ему уже знакомы.
Кассандра: 10:57 Кассандра представила себе эту картинку: - Русский шпион, который неизвестно с какой радости свалился на мою голову и почему-то упорно не хочет мыслить здраво и играть роль послушного гостя нашей славной страны. Жест в сторону Эсфирь и Шпалы. - Новый лидер диссидентского движения, которое пока насчитывает аж троих не в своем уме, с перспективной пополнения в лице одного иностранного шпиона. По совместительству начинающий медик и наркоман со стажем. И ее старый боевой товарищ, который даже по улице не может пройти, чтобы не вляпаться... И только хмыкнула в ответ на свои мысли. - Нет, не буду! Сами разбирайтесь, только, желательно, чтобы все потом остались живы и в одном куске. Освободив стол, Касс выудила из шкафа чайник и, налив воды, воткнула в розетку. - Чашка одна. Из напитков кофе и валерьянка – кто что желает? Обведя «дружную компанию» скептическим взглядом, девушка уселась на пол и стала собственноручно проверять сохранность своего мини-арсенала.
Давид Лихтерман: Давид молча рассматривал странного субъекта, сидящего посреди миниатюрного, но грозного арсенала примерно с таким видом, как у двенадцатилетнего пацана добравшегося до отцовского револьвера. Шпала не начинал разговора первым - кулаки "наследника" расконсервировали в нём полный набор диссидентских тараканов, как-то: недоверчивость, подозрительность, вечная предельная собранность и ожидание удара. Беглый взгляд на Эсфирь. "Раз ты теперь у нас босс, Фирэле, тебе первой и решать вопрос о доверии этому парню!" - подумал Давид, надеясь, что Малявка и так поймёт сию простую истину.
Эсфирь Минц: 10:58 От процесса представления одних не в меру активных идиотов другим Кассандра благополучно самоустранилась, да и Давид тоже показательно глядел в потолок и чуть ли не насвистывал. Что, по здравому разумению, было к лучшему. "Ага..." - мысли Эсфирь окончательно прибитой событиями длящегося дня, вяло текли в неизвестном направлении. - "А еще это свидетельствует о полной передаче полномочий... Прекрасно. Всю жизнь мечтала..." От мыслей на тему "сколько было в Англии антиправительственных организаций под руководством женщин", тем более бессмысленных, что таковых не было, девушку отвлекла необходимость действовать. В конечном счете она-то игру в молчанку любила, но вот этот серьезный дядечка в окружении неслабого арсенала мог все понять как-то неправильно. Эсфирь внимательно "просканировала" Юрия. "Морда каменная, глаза доверчивые... Ой, как плохо-то! Ой, ну просто как я хочу ошибиться..." Знала Эсфирь такой типаж, как и многие другие типажи - в конечном счете, завербовано ею в свое время было немалое число народу... Девушка хмыкнула, припоминая стандартное начало "вербовки". Надежный, как танк приблизительно. Ровно до того момента, как окружающая обстановка не начинает давить на болевые точки... И тогда нервишки сдают, и начинаются глупости из серии "а попробую-ка я в гордом одиночестве отбить у трех фингерменов кого-нибудь из наших". Мисс Минц покосилась на Давида. Ну, хоть за этого можно было быть спокойной - он-то тоже на уровне подсознательном впитал в себя все правила существования в подполье. Одно из которых гласило - за обреченных не подставляются. И что-то все сильнее Эсфирь казалось что и новенькому этому со странным акцентом, и Кассандре этот пункт придется объяснять долго и вдумчиво. Как и вообще все пункты, и весь неписанный свод правил, и техники всевозможных ухищрений... "Да что я, в самом деле! Давид, поди, тоже говорить умеет... Вот и организует более подробный ликбез, а я об основных целях буду сказочки рассказывать. Когда придумаю..." - Малявка. - коротко представилась Эсфирь. - А это, - она кивнула на Давида. - Шпала. И ты лучше тоже именами не разбрасывайся, не то время. "Ага!" - ехидно хихикнула подсознанка. - "А еще ты его покамест не пробила, чтоб именами разбрасываться да явки называть..." - Шпала, ты пока присядь куда-нибудь, я сейчас подойду, будем твое лицо приводить в цензурный вид. - Лицо Эсфирь стало очень серьезным, что при наличии специфического макияжа и двух косичек выглядело довольно странно. - А когда молодой человек представится, мы сядем и тихонечко поговорим как взрослые люди. За чашечкой чая, поскольку у меня в шмотнике даже есть кружки. Помимо всего прочего Эсфирь предстояло в рекордно короткие сроки разобраться в человеке, к которому их привела Кассандра. И она слабо себе представляла, что с ним делать в ситуации, если станет ясно, что он ненадежен.
Юрий Безруков: Время 11:00 - Нет, не буду! Сами разбирайтесь, только, желательно, чтобы все потом остались живы и в одном куске. Юрий не повёл и бровью – скрытность мисс Ворд его уже давно не удивляла, и её желание предоставить людям самим решать, что в разговоре лишнее, а что нет, не стало сюрпризом. «Вопрос номер раз – последняя реплика отнесена к нам, мне или им? » Остальную часть монолога он уже не слушал, лишь медленно перевёл взгляд на ближайшего человека. Им был высокий молодой парень, от чего-то вызвавший ассоциации с патологоанатомом, причём за работой. Обнаружив себя под внимательным оценивающим и недоверчивым взглядом, Безруков вовремя спохватился и остановил большой палец, который начал взводить курок. Привычка появилась в первые годы службы, когда руки нельзя было занять сигаретой, последние всегда были в некотором дефиците, заключалась она в монотонной процедуре взведения и опускания курка при нажатом спусковом крючке. После недолгой игры «кто первый моргнёт» наконец стала ясна личность руководящего лица замечательного трио. Всё так же, не утруждая себя излишней спешкой и почти что лениво, мужчина направил взор в сторону девушки, слегка склонив голову в почти безнадёжном ожидании. На сей раз, он бы провёл параллель с каким-нибудь языческим демонёнком, призванным зловещим спятившим некромантом по чьи-то бедные невинные души. И лишь всё тот же взгляд, который стремительно начинал надоедать. Чуть слышный хмык закончил для Безрукова не начавшееся знакомство, внёс сомнения в правильности выбора лидера и послужил весомым аргументом против предположения об их неосведомлённости о его причинах пребывания в стране, а заодно в благоразумии многоуважаемой Касс. Ловко перевернув пистолет на пальце, и перехватив его за дуло, мужчина уже было начал разворачиваться обратно к столу, как молчанию в помещении настал долгожданный конец. - Малявка. А это, Шпала. И ты лучше тоже именами не разбрасывайся, не то время. «Не то - согласен. Но на сколько не то вообще, соответственно не то по сравнению с тем, что было, и главное не то для кого?» Последовательно перебрав в голове все свои клички начиная с детского сада, в то время как Малявка отдавала личное распоряжение, Юрий остановился, на единственной, полученной в качестве некоего своеобразного знака уважения. - Мамай, если Вам так угодно. И с грохотом повернулся к уже пустому столу, положив на него пистолет и попутно извлечённую обойму. - Мне крепкого кофе пожалуйста. – Обратился к Кассандре Юрий, забыв осведомиться о его наличии, и, уставившись на полированную поверхность пули, покинул эту реальность. «Это не малина малолетних преступников, и не преступники передо мной... хотя смотря как понимать это слово… Что диссиденты, почти однозначно, судя по тому что известно об этих двух милых дамах. Команда? Да. И, скорее всего, именно с большой буквы. Цель визита? Сейчас посмотрим...»
Эсфирь Минц: 11:01 "Мамай... Ну надо же..." - Эсфирь судорожно пыталась активизировать в голове все свои познания, чтобы сообразить, откуда взята кличка. С мировой историей мисс Минц дружна не была, поэтому в голове оформилось только какое-то отношение предложенной мужчиной клички к России. - "Это ж еще и выговорить надо! Зато понятно, откуда есть пошел акцент наш. Мир прекрасен, как цветочек - только шпика из страны, терки с которой длятся со времен оно нам и не хватало для полного набора "готов к расстрелу". Ладно. Посмотрим, что дальше будет." - Кофе - это хорошо. - меланхолично произнесла девушка, извлекая из рюкзака содержимое, в надежде найти там кружки, которые в количестве три штуки захватила с собой еще утром, когда поездка в Кингстон казалась вероятной. "И когда был жив Джонни..." Но надо было решать, что делать с новообретенным резидентом из неведомой страны. Да и, чего греха таить, надо было вообще решать, что делать. Эсфирь столкнулась с задачей, намного превосходившей полномочия связной, а единственное, что она знала точно, так это те факты, что сезон охоты открыт, что наводить линию обороны кроме нее пока никто не намерен, и что эта линия обороны нужна. Эсфирь могла сколько угодно поливать грязью юношеский максимализм и посыпать пеплом голову в тоске о прежней своей деятельности, но покорное молчание никогда не было ее коньком. "Я отвык бояться палящих в грудь и носящих плеть Молодцов погромных в проулках темных. Я умею ждать, вымогать, грозить, подкупать, терпеть, Я могу часами сидеть в приемных..." Под этими словами девушка не задумываясь, поставила бы свою подпись, хотя давно уже привыкла к тому, что если просят что-то подписать - делать этого не стоит ни в коем случае. Но надо было сообразить, что из вышеперечисленного списка за авторством Моргана Картера следовало пустить в ход. Эсфирь покосилась на Лихтермана. Давида то ли настиг страшный зверь откат, как оно часто бывает при передозе адреналина, то ли он просто решил занять позицию сугубо выжидательную. В любом случае, решение лежало на самой Малявке. А она не была обучена принимать решения - она, черт подери, более двух лет исправно выполняла чужие поручения, зачастую даже не спрашивая, а зачем оно, собственно, нужно. Старшие сказали - значит, надо делать. Разлив в кружки кипяток, девушка продолжила поиски в рюкзаке, на этот раз нацелившись на аптечку и по ходу соображая, сможет ли вслепую вправить Давиду почти стопроцентно сломанный нос. - Вот ты где, свет моей жизни! - по давней привычке разговаривая сама с собой, Эсфирь извлекла аптечку на свет Б-жий. После чего наконец-то вернулась в режим активных действий. - Ну ладно, дорогие мои, мы и от бабушки ушли, и от дедушки ушли, и от гэбни кровавой, кажется, тоже пока ушли, пусть и не полным составом. С чем всех и поздравляю. Но прежде чем завесить ваши уши всевозможными сведениями, я бы хотела избавиться от некоторых недомолвок, чтобы потом не было столь же мучительно больно, как было сегодня утром... В принципе, Эсфирь, доверявшая своей интуиции, не могла сказать, что у нее были какие-то нехорошие ощущения по поводу "Мамая". Но - неосмотрительность была более непозволительной роскошью. Совсем как тогда... "- Зачем Ботаника послали?! - Малявка нервно обгрызала ногти. - На нас, кажется, какую-то информацию передали... Надо было срочно узнавать, насколько все серьезно. О тебе ничего слышно не было, мы, грешным делом, подумали, что тебя уже взяли... - Остин выглядел совершенно замученным. Еще бы не выглядеть. Прокол был колоссальным. И Эсфирь, трое суток отлеживавшаяся в каком-то подвале, чтобы уже наверняка уходить по неоцепленному району, ничего поделать не могла. Со "своей" агентурой девушка предпочитала работать самостоятельно, но дело было даже не в этом. Посылать на встречу с наблюдателем в Пальце совершенно левого человека, который и связным-то стал неделю назад, которого еще не пробили толком, не проверили и не обкатали!.. Ботаник, конечно же, прокололся, уже целые сутки ни слуху, ни духу, молчание на позывные и отключенная линия телефона Приемыша. - При самом хорошем раскладе мы лишаемся информатора. - Эсфирь зажала сигарету зубами и попыталась представить масштабы катастрофы. - Скрипач что-нибудь говорил? - Говорил. Что при раскладе плохом мы лишаемся жизни. И не только мы, кстати. Эсфирь прикрыла глаза. Ботаника уже взяли, Приемыша тоже. Представлять, что с ними сейчас не хотелось ни в коем случае - девушка понимала, что неудачливый связной расколется в первые же полчаса, не было в нем бесстрашия ни на грамм, а вот Кевин, она знала, будет молчать. Как и знала что делают с теми, кто молчит. "Сволочи... Сволочи! Сколько можно, когда уже вы напьетесь чужой крови, когда вас наконец начнет тошнить от того, что вы делаете?!" - Мы, конечно, делать ничего не будем... - она ровным голосом констатировала факт, сомнению не подлежащий. - Будем. - криво усмехнулся Остин. - Ждем до вечера и объявляется уход. Ну, что дальше ты знаешь. Эсфирь знала. Все сроки, все схемы повторных соборов - наизусть, назубок. Она знала, что больше не увидит многих из тех, с кем разговаривала еще недавно - даже всеобщий уход не гарантировал никакой безопасности. Прочерки в блокноте. Подкидыш. Ботаник. Кто еще?.. Вечера не было ни для кого - черные мешки ознаменовали собой наступление вечной ночи. Но Подкидыша она, вопреки собственным предположениям, увидела... И только тогда осознала в полном объеме цену своего молчания." Отбросив в сторону воспоминания о людях, от которых не осталось даже могил, поскольку из некоторых мест выдачи нет, Эсфирь медленно обошла компанию и остановилась за спиной у Мамая, положив руку ему на плечо. - Я очень надеюсь на то, что у вас, равно как и у всех здесь присутствующих есть глаза, уши и прилагающаяся к ним способность анализировать. Поэтому я вряд ли раскрою большой секрет, когда сообщу, что по нынешним временам за выдачу шпиона можно получить индульгенцию на дела даже большие, чем идеологически невыдержанные беседы и парочка листовок пограничной тематики... Если до этого момента Юрий сидел спокойно, то сейчас Эсфирь даже через кожу перчаток почувствовала, как напряглись мышцы. "И это не от страха... Так, прекрасно, первый тест можно считать пройденым, реакции хорошие, своевременные и излишней неврозностью с бросанием на любой объект даже малой угрозы не отличается..." - Заметьте, я не угрожаю. Сейчас вообще не время для угроз, каждый второй удар в нашу сторону будет приходиться по крышке гроба, и мы должны действовать соответственно. Каждое действие должно порождать противодействие, равно по силе - только так можно обеспечить равновесие. Так вот, - Малявка, сама того не замечая, копировала интонации Джонни, словно этот спокойный, но не лишенный по-казеному интонаций тон был последней данью, финальным аккордом того, что она могла бы сделать в память о человеке, который был для нее всем миром и которому она так ничего и не успела сказать. - это не угроза, это констатация того факта, что вы сейчас над той же пропастью во ржи, что и все здесь собравшиеся. И вас, в противном случае, никакие доносы не спасут... Англия-превыше-всего с давних пор предпочитает врага внутреннего врагу внешнему. "Ну же, мальчик, не разочаруй меня в людях. Ну нету у меня времени внушить тебе высокие идеалы, прочесть проповедь о Свободе-и-Гласности, у меня даже нет времени на то, чтобы завербовать тебя самым простым и проверенным способом! Поэтому скажи что-нибудь такое, чтобы я тебе поверила..." - Я не советую верить нам. Верить нельзя вообще никому, но если вы оказались здесь - значит, это не просто так. Подобное притягивается к подобному, случайностей и совпадений не бывает. Зачем вы находитесь здесь и сейчас и почему до сих пор не вняли гласу разума, и, возможно, работодателей - забыть все и вернуться?.. Эсфирь блефовала, как привыкла блефовать всю свою жизнь - наводя непрочные понтоны из слов и предположений, наугад тыкая пальцем в нервные сплетения - а ну как последует реакция, изображая любовь, страх, осведомленность или же совсем наоборот. Ничего личного, никаких привязанностей, просто общее дело и Великая Цель, которая как горизонт - маячит, но не приближается. Ненависть к чему-то крайне абстрактному и любовь к любому, с кем спишь - на веки вечные, до первого встречного, до очной ставки, хруста ломаемых костей, абсолютного молчания и шороха казеных бумаг. До сухого щелчка выстрела. Когда-то ей говорили, что она могла бы играть в покер...
Юрий Безруков: Время 11:05 Осторожным кошачьим шагам, выдававшим перемещение человека по комнате, которому до этого не уделялось ни малейшего внимания, мужчина не придал по началу особого значения, объяснив и для себя недоверчивостью и излишней осторожностью, только в момент лёгкого почти невесомого прикосновения поняв, что для перекура сейчас совсем не подходящее время, тем более компания только что с улицы, да и здесь не общество благородных девиц. Туалет в другой стороне и вещей никаких за спиной у него нет. Да и в любом случае, ни в один из этих наиболее вероятных пунктов назначения не направляются столь откровенно прогулочным шагом, хоть и чувствуй себя в этом помещении как Индиана Джонс в одном из древних подземных языческих храмов. Юрий, продолжая следовать выбранному образу, лениво скосил глаза вбок, не поворачивая головы. Обличительная часть монолога, однако, стала для него настоящим сюрпризом. Сюрпризом, неприятным и разочаровательным, но дающим некоторые объяснения. Более неприятной стала собственная непроизвольная реакция. Однако некоей абстрактной личности, владеющей волею над судьбами, раздающей периодически подарки, непонятно по какому поводу, и, несомненно, обладающей абсолютной мудростью, досталась необъятная благодарность от всей широкой русской души, за избавление в юношеские годы от ещё одного пренеприятнейшего эффекта – испарины на лбу и ладонях. Который, как тогда казалось, будет сопровождать всю долгую и незабываемую жизнь. Сейчас Безруков был, наверное, более внимателен, чем когда бы то ни было в жизни. Во время секундной паузы, он попытался поймать взгляд с этой минуты самого любимейшего существа на свете – Кассандры, в скромной надежде на хоть какое-то опровержение своего естественного предположения. Естественно безуспешно - девушка с будничным лицом продолжала изображать глухонемую работницу конвейера оружейного завода. «Касс, /такая растакая да разэдакая /, скипидар тебе в глаз! Как хорошо, что ты русский знаешь! На английском ни один из самых изощрённых поэтов не смог бы воспеть мои к тебе чувства...» Уголок рта едва заметно скривился в полуусмешке-полуоскале, а взгляд снова упёрся в стену со стороны Малявки. До этого Юрию пытались приписать незаконную эмиграцию в приложении с криминалом на Родине, нарушение уголовного кодекса Англии, и, естественно, антиправительственную деятельность. В первых двух случаях от него хотели сотрудничества – банально выступать оплачиваемым осведомителем в русскоязычной среде. Его всегда забавляла формулировка этой должности. В последнем лишь утвердительного ответа. Лишь раз кто-то неуверенно заикнулся о шпионаже, после того как все остальные карты были благополучно биты, причём без помощи извне. Ну а сейчас, полагать, что юная собеседница ловко попала пальцем в небо, было для него просто абсурдно. «Но даже если так, о своём попадании в яблочко она знает…» - Заметьте, я не угрожаю. – Продолжала девушка. «А вот за это спасибо. Не хотелось бы испортить момент истерическим смехом. Продолжайте пожалуйста…» Слушая Малявку, Юрий не переставал удивляться постановке монолога, огорчаясь лишь тому, что мало кто в жизни, в ситуациях мало-мальски более серьёзных чем обсуждение очередной неудовлетворительной оценки своего ребёнка, предпочитает простому человеческому языку нечто запутанное и многозначное как клубок змей во время зимовки. «А может это я мужлан неотёсанный… Ну что ж, вещи понятные – мы все в тёмном тёплом и тесном месте, вопрос в том, в какую сторону нам идти, благо их всего две. И мне сейчас предлагают фонарик и карту, с пометкой карандашом наших местоположений недалеко друг от друга… Даже предлагают посветить немного!... Тень мистики и провидения… щепотка истины… Ох, пикантный вкус… Передаёшь ход чёрным? Ну, дай подумать…» Выслушав вопрос, Безруков уставился прямо перед собой, и после небольшой паузы со вздохом произнёс, тоном слегка уставшего лектора: - Думаю сотрудничество с органами ГБ и… хм… их индульгенция - весьма сомнительный и хлипкий щит для вас. Крючок или блесна, в зависимости от того, какой рыбой вас представляют. Или может быть кольцо. А в приложение Вам, рано или поздно, свинцовый конус в грудь или затылок, причём число желающих будет больше со временем. В ваши планы ведь не входит периодически нагуливать жирок у той кормушки, ведь так? И даже это не гарантирует вам ничего. Что касается Вашего вопроса… - Юрий без резкости в движениях положил свою ладонь поверх ладони девушки, и максимально деликатно убрал её с плеча, продолжая в тоже время интереснейший разговор. - … Вы не согласитесь со мной, что глас разума идеального шпиона толкует лишь две вещи: перечитывать как библию уставы, должностные инструкции, и тому подобное и беспрекословно выполнять приказы работодателей? Но дело в том, что нет ничего идеального, и разум не есть один инстинкт самосохранения. Подчас даже к лучшему… А сейчас, можно попросить Вас присесть, Мисс Минц, мне комфортнее видеть собеседника перед собой. Но если Вам так лучше – настаивать не буду.
Кассандра: 11:06 Закончив проверку миниатюрного арсенала, и посетовав на глупость Юрия, который так легкомысленно расстреливал боевые запасы, которые все же были ограничены, а для их пополнения пришлось бы светиться в городе. Приходит она в магазин оружия (которых, кстати, по Лондону осталось раз-два и обчелся) и выдает весь список необходимого... лицо продавца расплывается в улыбке, а рука сама тянется к кнопке вызова соответствующих служб. Вариант второй: приходит в магазин Эсфирь со своими косичками, и начинает пудрить мозги продавцу... на третьем часе разговора, тот таки понимает, что что-то не так и рука тянется туда же... наличествующих мужчин при этом задании Касс представляла еще хуже. Несмотря на сосредоточенность на деле, девушка внимательно вслушивалась в разговор и даже умудрялась наблюдать за всеми. Мисс Минц была убедительна, как всегда, когда того хотела. Пусть Кассандре и казалось, что разговор вести можно было бы и по-другому, но встявать она не собиралась. Смешно, но недоверия к Юрию она не испытывала, хотя вовсе и не исключала возможности, что в любую секунду он может уйти, чтобы обо всем доложить своим, или местному ГБ – на этот случай у девушке была припасена пуля в той единице оружия, которую она все же засунула за пояс: на всякий пожарный, после увиденного утром было не до щепетильности и личных предпочтений. Тяжело вздохнув, она отодвинула оружие и извлекла из сумки ноут и камеру, намереваясь перегнать из одного в другое запись утренней расправы над сквотерами. Но сюрприз оказался пренеприятнейшим. Стараясь держать себя в руках, Касс встала и налила себе кофе (пусть растворимый, но зато крепкий). Параллельно она слушала ответ Юрия Эсфирь – стало понятно, что разговор затянется и будет уже ставшим чем-то привычным переливанием из пустого в порожнее. «Спасибо, нет.» Камера жалобно звякнула об стол. - Не понимаю, - Кассандра смотрела на мисс Минц, в тихом голосе не читалось особого раздражения, - зачем ты удалила запись. Она могла нам пригодиться. Взяв ноут под мышку, провод питания в руку, а в другую полную чашку, девушка подошла к двери и, оглянувшись, окинула взглядом всю компанию, словно оценивая, кто из них останется жив, когда она вернется. Ожидание на лице Давида, Эсфирь была сосредоточенна как всегда, когда говорила умные вещи, а во взгляде Юрия читалась такая неприязнь, что хотелось провалиться сквозь землю. Тряхнув головой, девушка растворилась во тьме коридора. Поднявшись на последний этаж школы, Касс устроилась в одном из классов. Подключила комп и продолжила изучение досье. Ее не покидало ощущение, что она что-то упускает во всем этом, что-то очень важное, что могло бы помочь понять, как жить дальше.
Давид Лихтерман: (Совместно с Эсфирь Минц) 11.07 Тем временем, пока Эсфирь разбиралась с новоявленным товарищем, Давид присел в углу, привалился к стене и заранее стащил рубашку, справедливо ожидая кровопотерь. Вполуха прислушиваясь к тому, как Мамаю промывают мозги, он вспоминал старые времена, когда его самого обрабатывали таким же образом Скромная, но чистая Лондонская квартира, стол, пара стульев, две чашки ароматного чая. Худенькая и явно симитической национальности девушка не очень понятного возраста и откровенно антисоциальной наружности испытующе смотрит на высокого парня всё той же богоизбранной расы. - Ну так ты понял? - она энергично взмахивает рукой с зажатой в ней дымящейся сигаретой, едва не сбивая так и не тронутую кружку. - Понял-понял, - юноша смотрит куда-то далеко-далеко, отчего создаётся впечатление, что он уже не совсем здесь. - Самому всё это не нравится. А что лично от меня понадобится? - Я слышала, ты рисуешь? - Ага, агитация нужная? Вот такая сойдёт? - парень достаёт из кармана рубашки сложенный вчетверо листок. - Сегодня набросал. Девушка разворачивает лист и её лицо вытягивается от изумления. - Набросал говоришь? - он вглядывается в простой карандашный рисунок и жуёт сигарету. Парень пожимает плечами. "Знал бы чем всё это кончится, - Давид тряхнул головой отгоняя воспоминания. - Мда, ну и чего бы изменилось?" Эсфирь туманно улыбнулась в ответ на отповедь новенького. Проводив долгим взглядом решившую за лучшее уйти Кассандру, она чуть пожала плечами. Зачем она стерла запись... Вопрос, конечно же, был хороший, но девушка сомневалась, что сможет внятно на него ответить. - Хотите видеть? Всегда пожалуйста. - Эсфирь присела на корточки рядом с Давидом. - Шпала, не дергайся, сейчас буду ребра считать... Ух ты, везучий. Все целы. Показательно не обращая внимания на выражение лица Лихтермана, которому вряд ли процедуры доставляли живое удовольствие, Эсфирь обернулась к Юрию. - Вы слишком неосторожны в словах, молодой человек. И слишком откровенно ведетесь на провокации. Запомните раз и навсегда - какое бы обвинение вам не предъявлялось, и кто бы его не предъявлял, единственным вашим ответом должен быть уход в глухую несознанку. Потому что здесь и сейчас, я боюсь, последний раз, когда вопросы эти вам задают без цели подставы или выдачи. Девушка вооружилась перекисью, марлей и йодом и продолжила издвеательства над Давидом, не прерывая своего задумчивого монолога. - Вы плохо знаете наши спецслужбы и принципы их работы... Сейчас они более всего хотят покоя и с радостью купят любого, кто будет готов продаться. Мы им мешаемся... Пока - только мешаемся. Всё это время Давид терпел издевательства Эсфири с таким смирением, что первые христианские мученники выглядели бы рядом с ним жалкими позёрами. Лицо правда при этом у него было весьма выразительное. - И поэтому, - он счёл допустимым вмешаться в разговор, - пока нас буду стараться пасти, это раз и время от времени вразумлять - это два. Вот если мы вдруг станем представлять реальную опасность... - Мы, вы... не суть важно. - Эсфирь улыбнулась. - Продолжаем издевательства... - она критически осмотрела лицо Лихтермана. - Ладно, шить ничего не надо, благодари создателя. А вот нос... Тихо, но очень красочно ругнувшись, девушка сплюнула и сняла перчатки - нос, конечно же, был сломан, и вправить его не имея полной свободы движений она при всем желании не могла. - Так вот. Как только кто-либо перейдет грань - начнутся серьезные игры. Хорошенько подумайте, кто и по каким причинам может написать на вас донос... Считайте, что я читаю краткий курс выживания. Вспомните все, что могло бы быть провокацией. Сделайте выводы. Девушка на время оставила в покое Лихтермана, давая ему отдышаться. Новокаина не было, как ни жаль, и оставалось только уповать на выдержку Шпалы. - И будьте предельно внимательны и осторожны. Для вашего же блага... Но на вопрос мой вы так и не ответили, а значит и дальнейшая беседа, выходящая за рамки человеческих советов пока не имеет никакого смысла. Малявка вздохнула. Все это было очень сложно, очень погранично, и с каждой секундой становилось все труднее не называть вещи своими именами, но время, когда обо всем говорят "в лоб" еще не наступило. - Картера им бы хорошо почитать, - задумчиво произнёс Давид. - Маляв, а может не надо нос? Пусть будет, заодно внешность немного сменю. - Надо, дружочек! Ты мне нужен здоровый и целый, у меня на тебя планы... Вдохнул? Терпи. - мысленно пожелав себе удачи и мечтая о карменном рентген-аппарате, девушка сделала несколько быстрых движений. Шпала, конечно же, молчал. Потому как такие мелочи по сравнению с допросами попросту не котировались. - Вот и славно, вот и умничка... А про Картера надо будет еще послушать, что заместители Протеро скажут. Уж очень мне интересна их трактовка. Ну, вслух-то Шпала молчал, а вот мысленно высказался весьма и весьма нелециприятно. О Малявке, о том какие у неё планы, о докторах-костоправах и долбанном мире в целом. В принципе, всё тоже самое можно было сказать и вслух, но слишком уж не оригинально всё это прозвучало бы. - А чего скажут, - он всё-таки стремился. - Идейный борец с режимом, герой, а мы его прямые наследники. При этом, я проверял, "Разговор" тот же или "Ответ В" сейчас нигде днём с огнём не найдёшь, зато "Преступление без наказания", "Молчание" и так далее настолько размножились, что всё идёт к официальному изданию. Тиражируют всюду те вещи, где Морган ругал конкретно сатлеровцев и замалчивают, где давал конкретные пояснения, учил чему-то, или предсказывал сегодняшние времена. Наводит на мысли не так ли? Шпала уже и сам заметил, что начинает разглагольствовать больше обычного, но не удивился - это была его нормальная реакция на стресс, успешно задавленная в лагере, а вот сейчас опять прорвавшаяся - Ага. Вот и хорошо. - Эсфирь приложила палец к губам Давида, давая понять, что хорошего все же надо понемножку.
Юрий Безруков: Время 11:13 Уход Касс, подчёркнутый, неопределённым взглядом на прощание, оставил где-то внутри лёгкую тень одиночества. Малявка отправилась ремонтировать Шпалу, ответив по пути уже ушедшей собеседнице. Юрий же, решив не выглядеть бедным родственником, и продолжая слушать увлекательную лекцию, поднялся со стула и подошел к чайнику, желая придать началу дня ещё немного обыденности. - «Кофе-кооооофеееее…. кофеёк… Подвал, скрипучая кровать, дежурная чистка арсенала, почти полная неопределённость грядущего, мудрый голос из-за плеча, правого, как не странно. По сути ничего неординарного и не происходит.» Выбрав кружку, на вид, побольше остальных, мужчина через край банки отмерил с шесть-семь чайных ложек кофе и принялся взбалтывать субстанцию как реактивы в мензурках на уроках химии, затем вернулся на место. «Компромат?... Так, компроматичек… компроматичичулечка… на два пожизненных срока здесь и на три там… Тут бы я больше боялся за тех, кто действительно не при делах…» Неожиданно начавшиеся рассуждения со стороны пациента дали немного времени по медитировать над волнующимися струйками пара, хотя ответ был готов. - Вы противоречите этим замечанием всей Вашей лекции, уважаемая. А ответ я дал практически исчерпывающий, в выбранном Вами стиле беседы, так скажем. Но могу и разъяснить немного: как и у любого человека, у меня есть свои мысли, взгляды и отношения к разным вещам, личное отношение - не профессиональное и не навязанное. Отношение, которое иногда побуждает к действиям, не согласующимся с, упомянутым уже, инстинктом самосохранения. Поэтому я здесь, что бы вы не подразумевали под местом. А по поводу продолжения разговора – Вам он нужен явно больше чем мне, так что продолжайте его - как будет угодно… И спасибо за заботу. Мужчина смотрел на девушку с нескрываемым интересом и чуть ли не улыбаясь.
Эсфирь Минц: 11:14 Эсфирь поднялась с колен и отряхнула джинсы - пол явно не мог похвастать чрезмерной чистотой. И, насколько она могла судить - никто из присутствоваших здесь не мог похвастать тем, что его мозги работают в режиме подпольного существования. Разве что только Давид - но со Шпалы-то какой спрос, Шпала всю дорогу был на должности штабной крысы и кидать его грудью на широкую амбразуру бытия было бы бессмысленным растрачиванием агитационных ресурсов. "Ладно..." - перчатки так и остались лежать на полу. - "Не хотите по хорошему - будем очень по плохому. Это я тоже умею." Эсфирь умела много всего - и была бы готова немало заплатить за то, чтобы иметь возможность всего этого не уметь. "Всему есть своя мера, и определяет ее время, в котором тебе выпало существовать. Нежилой холод явочных квартир, насквозь пропитанных запахом синтетического кофе и сваленной по углам периодики. «Иконостасы» из газетных вырезок, пестрящие пометками алым маркером на полях – арестованы… расстреляны… приговор приведен в исполнение… признан врагом Англии… разыскивается по подозрению… Прочерки на местах имен, белые кружки вместо лиц на фотографиях. Нужных вписать. Ненужных вычеркнуть. Круговорот. А коли направо пойдешь – себя потеряешь. А коли налево пойдешь – убитому быти. А коли прямо пойдешь – быстро поймешь, что прямых путей здесь не бывает, и лучше было бы, конечно, пойти обратно, да там уже заград-отряды… Вот и вся любовь. Вот и вся ее мера. Стук в дверь – сжаться в комок, напрячься, заставить себе пройти положенные сколько-то там шагов до двери. Еще рано, еще не по наши души воют сирены в полутемных лондонских улицах. Еще можно оставаться человеком, и отвечать на вопросы. - Принес? - Принес. Щелчок запираемой двери, полушепот разговора – даже если устранить всю механическую прослушку, никто не гарантирован от ближних своих за стеной многоквартирного дома. - Кофе будешь? - Эту гадость? – светлые брови изумленно ползут вверх. – Да ею врага не напоишь, совесть не позволит. - А у меня нет совести. Я же антисоциальный элемент. Мне не положено. – ироничная улыбка через вечную завесу сигаретного дыма. – Так что садись и пей… Тренируй желудок, сдается мне, что лагерная баланда еще отвратнее. Гордись, кстати, наши мне сказали, все это беготня по лезвию и ты ужас какой весь из себя опасный. - А ты что? – наклон головы, быстрый, сканирующий взгляд по убогой обстановке, мало, впрочем, отличающейся от обстановки жилых квартир рабочих районов. - А я сказала, что мы предохраняемся и ратуем тем самым за безопасный секс. - У тебя не рот, а помойка. И в мозгах, кажется, тоже помойка. - У меня в мозгах – революция. Ей все-таки пятнадцать с небольшим и для нее это все в изрядной степени игра… - Да уж конечно… Здесь кто-то живет? Девушка кидает быстрый взгляд на стенку. На стенке висит портрет Канцлера с воткнутым в нос дротиком от дартс. Шпала, конечно же, с его властененавистническим модус-вивенди. - Сейчас – живет. Первый рубеж обороны. – и, наткнувшись на не особенно понимающий взгляд, продолжает. – Ну, это те, которые в случае чего отвлекают облаву на себя. Смертники-молчуны. Сейчас шорох поднялся, вот и страхуемся… Кажется, его таки передернуло. Вся эта нехитрая проза жизни даже не удивляет, когда ты существуешь непосредственно в ней, но Эсфирь догадывалась, как это все могло выглядеть со стороны. - Я во втором рубеже. Потому что знаю больше и молчать умею лучше. А третий – это региональные связные и идеологи. Их берегут до последнего, они наша единственная надежда. Да ты не бойся, я больше чем уверена, что все это так, очередные перестраховки… Он улыбается через силу. Он, конечно, не настолько старше, как и сам старается показать, но, в отличие от девушки слишком хорошо знает, что ожидает тех, кто попадется в руки к его сотрудникам. - Зачем ты мне все это рассказываешь?.. Представь себе на минуту, что я – всего лишь провокатор, и «ваши» не так уж неправы, когда говорят тебе об опасности. Ты знаешь, чем все может закончится в этом случае? Она смеется. Она почти всегда смеется на любые вопросы, редко отвечает напрямую, никогда не находится здесь-и-сейчас – ускользает, уворачивается, морочит голову. - Потому что я должна тебе верить. Ты не представляешь, насколько важен ты и то, что ты делаешь. Ты тоже в третьем рубеже… как и все, подобные тебе. Если что-то случиться со вторым рубежом – тебя просто перекинут на другого связного. Что бы ни случилось – цепь не должна разомкнуться. – серые глаза смотрят серьезно, но губы улыбаются, и улыбка эта, столь привычно обращенная в никуда ускользает, тает, стирается… Мир съехал с нарезки, давно и прочно. Не «я верю тебе», а «я должна тебе верить». Это подразумевает под собой слишком многое, чтобы стать оскорблением. Девочка с нервными жестами и неизбывной папиросой в руках, так меланхолично рассказывающая, что ее сдадут во вторую очередь, сдадут на боль и молчание, чтобы уберечь от огласки идею столь эфемерную, что и существующую-то только на словах. От такой правды жизни корежит куда сильнее, нежели от вкуса дешевого растворимого кофе. Синхронный взгляд на маленькие ходики. - У нас мало времени. Времени не просто мало – его нет, его всегда не хватает, остается только крошечный обрывок жизни, и тот – впритык. Быстрое касание ладоней, взгляд, вздох, плотно сжатая линия губ – быстрее, быстрее, ходики на стене меланхолично отсчитывают минуты до очередного провала в неизвестность. Ты никогда не знаешь, что будет дальше. Сколько их – таких, согревающих друг друга быстрым ночным теплом по окраинам режимного города, опостылевшего даже самому себе? Одеться, спрятать бумаги и прочий компромат, навесить на лицо привычную, обжитую маску безразличия и раствориться – по одному, с промежутком в полчаса – в подсвеченном рыжим фонарным светом мраке улиц за десять минут до комендантского часа и за мгновение до того, когда скажешь то, о чем придется жалеть всю оставшуюся жизнь." Эсфирь теперь стояла почти вплотную к Юрию и пристально смотрела ему в глаза, понимая, что от такого взгляда кому угодно станет не по себе. Время было беспощадным и обязывало тебя утратить всякое понятие о жалости к себе и к себе подобным. «Ты умный мальчик… Но ты меня пока не убедил, и поэтому кое-что тебе придется продемонстрировать наглядно.» Два быстрых движения – спасибо уголовному блоку «Белого Огня», научили тому, что не дали умненькие да идейные диссиденты – и одной рукой Эсфирь удерживала у горла Юрия скальпель, а второй – его же удостоверение личности. Ознакомившись с данными мужчины, аккуратным и уже нарочито-медленным жестом девушка вернула пластиковую карточку Мамаю и убрала скальпель обратно в карман. - Вот видите, насколько все просто? Даже скучно. Вы знаете мое имя – и я не осталась в долгу. Вот только зачем бы это было нужно, а? – ее голос поскучнел, поблек. – Это означает, Мамай, только одно – что если я попаду на допрос, мне придется о вашем имени молчать, а не просто пребывать в блаженном неведении. Так что, на будущее – никогда не стремитесь узнать больше, чем требует необходимость. Любая лишняя информация – ваш личный враг. Извините за это шоу, но наглядная демонстрация убедительней слов. Девушка подобрала с пола перчатки и засунула их за пояс джинсов. - У нас еще нет имени. У нас пока нет продуманной программы действий. А списков участников у нас не будет никогда. Но у нас есть цель и определенные знания о том, как ее можно достичь – поверьте, это уже достаточно много, чтобы сильно помешать кое-кому… И теперь вы будете с нами. Можете задавать вопросы, но будьте готовы, что не на все вы получите исчерпывающий ответ. Добро пожаловать.
Юрий Безруков: Время: 11:18 Кусок наточенной хирургической стали у пульсирующей артерии не помешал мужчине сделать глоток бодрящего напитка, с самым будничным видом. От ядрёной жижи вмиг перекосило всё лицо, однако гримасу удалось вовремя превратить в довольную улыбку, в принципе даже искреннюю. К тому времени все его вещи были на законном месте и разговор, по всей видимости, начал переходить в свою заключительную фазу. Безруков смотрел на девушку со скрытым уважением и огромным интересом. «Ловкая да шустрая оказывается Малявочка, аплодисменты стоя.» До финального вердикта поместился ещё один залп кофеином в сторону желудка, который, однако, чуть было не угодил по ошибке в лёгкие, в момент оглашения. «Вам как, под козырёк или поклон?...» - Юрий в своей манере упорно продолжал мысленный репортаж в стиле футбольного комментатора для благодарнейшего слушателя - себя разлюбимого. - По поводу убедительности демонстрации и её смысла спорить не буду - не хочу. Спрашивать пока нечего. Скажите то, что сами считаете необходимым и уместным, для меня и на данный момент – а там уже и вопросы появятся.
Давид Лихтерман: Время 11.19 Давид молча наблюдал за разыгрывающимися событиями, боролся с желанием ощупать нос и отстранённо размышлял, а может ли быть такое: что ему всё это просто снится? Ну. не снится, а скорее глючится, а сам он лежит на полу в своей квартире в тихом бреду, уж больно всё напоминало старые добрые времена. "Только новичок на такие вот выпады нестандартно слишком реагирует, - подумалось ему. - Да кто же его, учил, если его за милю заметишь, причём сразу же начнёшь подозревать во всех особо извращённых преступлениях против государства? Ладно, сейчас это не моё дело. Если Фирэле решит оставлять, тогда и будем думать,ч его с ним таким приметным делать." - Малявка, тут назрел вопрос, - подал он голос, закончив терзаться вопросом об иллюзорности существующего. - А кого собственно мы имеем? Нет, не пойми меня не правильно, я не в твоём любимом смысле, а в том, что для удачного гешефта надо располагать некими...ммм...средствами, что ли, ну короче говоря арсеналом. Шпала прекрасно знал, какой эффект оказывают на постороннего слушателя такие вот немудрёные предложения. С виду - всё просто и понятно, а ты пойди разберись, что автор высказывания имел ввиду. Впрочем, евреи и диссиденты всегда умели изъясняться таким образом...
Эсфирь Минц: 11:20 - У вас хорошая выдержка, Мамай. Искренне завидую. - Эсфирь уселась на пол, внутренне выдохнув. В принципе, после подобной "демонстрации" мужик имел полное моральное право и абсолютную мотивацию к тому, чтобы озадачить мисс Минц кулаком в челюсть. И хватило бы этого Малявке часа эдка на полтора полной отключки с последующим недельным отлеживанием - многострадальная ее голова, корень всех зол недолгой и бестолковой жизни Эсфирь, была бита в свое время слишком часто и слишком прицельно. И, конечно же, в случае драки ничего бы Фирелэ Безрукову противопоставить не могла - это только в поговорках большой шкаф громко падает, а в реальности... Девушке слишком часто приходилось признавать собственное бессилие перед превосходством в росте и весе, чтобы питать какие-то иллюзии. - И мне бы хотелось верить своей интуиции, которая говорит, что на провокатора от госбеза вы похожи меньше всего. Хотя, черт подери, ну не могу я понять, чего ловить вам, гражданину другой страны, в наших подпольных игрушках на чужом поле... Здесь заваривается слишком неаппетитная каша, к тому же пока даже не ясно, кто главный повар. - она неслышно вздохнула; в конечном итоге, все равно следовало говорить начистоту - своим поведением этот странный новичок определенно заслужил по крайней мере честной игры. - Мы сейчас не в том состоянии, чтобы отказываться от людей, и, насколько я могу понять, еще нескоро в таком состоянии окажемся, увы. Но вы, судя по всему, хороший человек, хотя и с разумом у вас явые проблемы, как, впрочем, и у всех здесь присутствующих. И поэтому мне бы не хотелось вас подставлять за здорово живешь и за чужие идеалы версии "два года назад". Скажите мне честно, Мамай - оно вам надо? Вы представляете себе последствия лично для вас в случае нашего краха и оправдания всех моих параноидных подозрений о происходящем со страной?.. - девушка недолго помолчала. - Вы видели мои руки. Со мной обошлись еще очень милосердно. А Давид, конечно же, был умничкой. Эсфирь тепло улыбнулась давнему соратнику - из всех своих давних контактов к этому интеллигентому еврейскому мальчику она питала наиболее теплые чувства, причем совершенно не завязанные на их когдатошние и очень недолгие "отношения". Рядом со Шпалой было спокойно, и можно было не беспокоиться, что твою шифрованную и пересыпанную "ловушками" речь поймут неправильно, или вовсе не поймут. Эсфирь знала, что он доподлинно в курсе, во что ввязался, чем это все имеет свойство заканчиваться и как себя надо вести в случае чего. "Кстати, о птичках... Надо бы озвучить основной постулат, а то вдруг не в курсе кто..." - Да, на всякий случай и так далее: мы не должны узнавать друг-друга. Ни при каких обстоятельствах, чтобы ни говорили и чего бы не обещали. Если вам задают вопрос "знаете ли вы этого человека?" - это значит, что вы провалились и остается только молчать. Но на вопрос Лихтермана отвечать было надо, хотя этот ответ освещал текущую ситуацию в самом абсурдном свете. Но делать было нечего - вся жизнь вообще каким-то немыслимым образом преобразилась в театр абсурда, разыгрывающий спектакль в стиле "сурвайвл хоррор". - Что мы имеем... Шпала, будешь таки смеяться - но вот именно это я сейчас и пытаюсь понять. Вчерашняя акция была то ли провокацией, то ли просто плодом глупости человеческой - теперь уже и не разберешь, виновники частично устранены, частично сделали, как это водится, ноги. Я начала проставлять вешки, но, сам понимаешь, успела пока немногое. В любом случае, собирать результаты имеет смысл только к вечеру. Да и дополнительные сигналы послать было бы неплохо, но тут мне понадобиться твоя помощь. Эсфирь выспала в кружку с кипятком несколько ложек кофе и сделала пару глотков, втайне мечтая о стакане виски, дозе рацефена и паре кубов чего-нибудь серьезнее по вене. И отключиться. И забыть. Все и всех. - Вышла на одного из прежних, не наших, правда, но и то хлеб. Он под колпаком, и, насколько я поняла, братья наши в штатском его уже взяли в оборот. Охренел приблизительно как ты... Надо пробивать, потому как без подобных Приемышу мы можем сразу пойти и закопаться живьем. Но я не могу вспомнить его позывные! - в голосе Эсфирь слышалась досада - она так до сих пор и не смогла вспомнить ничего конкретного о том рыжеволосом, пойманном в баре. - А допрежь этого как-то его тормошить - и парня подставлять, и самим светиться. Помимо всего прочего - вышла на одного очень важного в перспективе человека. Но чтобы с ним работать - нужна конкретика. Так что мораль сей басни такова - пока вдохновенно тянем провода в пустоту и начинаем автономную работу. Чувствуя себя идиотом в кубе, девушка беспомощно улыбнулась. Ей было до смерти интересно - как отреагируют присутствующие на подобные перспективы. И еще очень интересно - а как же раньше народ налаживал работу после глобальных чисток и не съезжал по пути с нарезки от ощущения полной фантасмагоричности происходящего. Еще вчера об этом можно было спросить Скрипача. Теперь приходилось думать самостоятельно и не вспоминать о тех, кто уже не ответит.
Давид Лихтерман: 11.21 Давид просто пожал плечами, достал из кармана рубашки сигареты и закурил, игнорируя возможные протесты доктора. "Дело привычное, - думал он. - Ничего не ясно, но делать что-то надо. при чём теперь даже без надежды на успех!" - Я немного не об этом, - он ещё раз затянулся. - Кого мы имеем сейчас при себе в том смысле, что у каждого из нас есть некие весьма полезные таланты, о которых ты, наш бесстрашный лидер, не совсем осведомлена. Вот взять например мою таки очень скромную персону. Как художник я сейчас бесполезен, сама понимаешь, но, есть ещё одна сфера моей деятельности в "Игле". Я проводил работу с новичками и занимался вербовкой. Об этом только Джон и знал, потому что "участие в антигосударственных образованиях" - это одна статья, а вот "вербовка в антигосударственные образования" - совсем другая. И от каторги тогда уже точно не отвертеться. Так что, если что, есть целая группа моих старых институтских знакомых, которых я уже один раз обработал. Кстати, я тогда в семнадцатом году, не знал кому молиться надо, за дату нашего заметения. Двумя бы днями позже и эти несколько тоже попали бы под раздачу, а так о них никто не знал. Так-то вот.
Эсфирь Минц: 11:22 Челюсть пришлось буквально поднимать с пола. Вот те раз, приехали. Штабная, значит, крыса, тихий мальчк-агитпропщик, шуганый и осторожненький... "Так... Я положительно люблю абсолютно весь мир, ну просто без исключения! Что я еще о ком не знала? Прямо Новый Год, судя по количеству сюрпризов..." - Как интересно, как интересно... - пробормотала девушка себе под нос, сосредоточенно вылавливая из кружки кусок чего-то несъедобного, мягко спланировавшего в кофе с потолка. - Шпала, сердце мое, я сейчас тебе настучу на манер пепла Клааса! - но Эсфирь тут же взяла себя в руки; что все это значит теперь, погребенное под тоннами летейских вод... - Только не говори, что у нас с тобой методы вербовки были одинаковыми, такого крушения убеждений я просто не переживу! Она хихикнула и закурила, чуть косясь на Лихтермана. Искусственный свет, неживой и беспощадный, смывал с лиц весь налет уличной безразличности, всю браваду, удаль и безусловное умение казаться. Шпала был немногим старше самой Малявки, и только сейчас ей стало ясно, что же так сильно отличает ее и ей подобных от нормальных и обычных сверстников, никуда не лезжих и ни во что не вляпавшихся. За прошедшие сроки обычные люди повзрослели. По ним же эти года построений, допросов, паек и нар прошлись маленьким асфальтукладочным катком, заменив взросление - старением. "Не уставать. Не сейчас. Выше нос, мы еще повоюем, нам еще надо о-то-мстить... За всех - своих, чужих и тех, кто пока только на примете. Только бы не начать мстить за себя." - Обработал... Обработчик. Где твой дуст, душа моя, так все равно милосерднее. Ну, а если серьезно - то никакого разделения пока не предвидится. Вспомни "Репортаж с петлей на шее". Собравшееся из пустоты ядро выполняет все функции по мере необходимости. - она вздохнула, еще раз представив масштабы работы. - То есть номинально мы сферы влияния обозначим, но это не будет означать, что кто-то делает только что-то одно. Сам понимаешь, дефицит ресурсов. "Но связной отдельной статьей нам понадобится. Не потяну я одна, чисто физически. Невозможно же находится в десяти местах одновременно!"
Давид Лихтерман: 11.23 - Не, куда уж мне до твоих методов! - хихикнул Шпала, представив себя в подобной роли. - Что вы, гражданин начальник, не был, не ведал, не знал, не участвовал! Я честный политический, никаких иных статей не имею! Ну а если серьёзно, цитируя опят тебя же, наш бесстрашный лидер, то я свои однокурсникам конкретно промывал мозги, потихоньку делясь информацией и давя в нужные стороны. Опять же выбирал тех, на кого давить. Поэтому, темпы у меня были явно ниже твоих, но что же поделать, если мама с папой сделали меня мальчиком. А по поводу твоего новичка, опиши его хотя бы. может вспомню, у меня зрительная память профессиональная. Давид ещё затянулся и коротко матюгнулся - огонёк добрался до пальцев. Было странно, но мозг экс-художника работал сейчас в совершенно ином режиме - вместо привычной рассеянности и отстранённости - бешеный темп работы, полная включённость в дело и постоянное просеивание вариантов. "Непривычно, зато полезно!" - мысленно усмехнулся он, тут же доставая следующую сигарету. - "Видимо, многократные удары по голове весьма специфически изменяют работу мозга, если они наносятся сапогами охранки!"
Эсфирь Минц: 11.24 - А что, хорошие были методы... - пожала плечами Малявка, все еще улыбаясь. - Надежные, что самое главное. Атмосфера вокруг постепенно становилась привычной и неуловимо напоминающей ту, давнюю и, конечно же, неповторимую по причине отсутствия тех людей, с которых все и начиналось и на которых чуть было не закончилось. Но это был уже тот воздух, которым девушка привыкла и умела дышать. - Это не новичок, Шпала... Совсем не новичок, ты представляешь? Лондон сейчас - город призраков, они на каждом углу, только успевай ловить или убегать... - Малявка с интересом посмотрела на потолок, словно силясь что-то разглядеть в сплетении трещин. - Убегать... Так, даю наводку: высокий, рыжий, волосы прямые. Черты лица скорее тонкие, выражение - замкнутое. Ну, на это не ориентируйся, мало ли как кого приложило... Не из сидельцев, во всяком случае не со своей группой. Группа их, зуб даю, слетела задолго до нас. Вспомни, Шпала, очень прошу - он еще на чтениях появлялся, все время стенки собой подпирал... "Да откуда ж на мою многострадальную голову столько рыжих мальчиков с сомнительным прошлым и крайне неприятным будущим?.." - девушка проследила, как рассеялось под потолком серое колечко табачного дыма, плотное и густое в чуть сыром воздухе помещения. - Что же касается тех, кого ты отвербовал в свое время по самое не балуйся, - она подмигнула Давиду. - Будем выходить, только осторожненько и ненавязчиво. Ах, да, я же тебе не сказала... Шпала, о нас вспомнил Кристини. Поэтому не просто осторожность, а предельная осторожность! И надо будет что-то придумать с документами.
Давид Лихтерман: 11.25. Шпала наморщил лоб, задумчиво потёр подбородок и вдруг покраснел до корней волос. - Кажется, вспомнил! - голос Давида почему-то был несколько извиняющимся. - Мы его звали Кхезом и раньше он был участником одной из студенческих группировок, потом вроде в армию уходил, короче, крепкий парень и действительно совсем не новичок. Я его запомнил ещё потому, что набросал на листке бумаги его портрет и подписал, кто это. Хорошо, Скрипач увидел, отобрал и пошеям надавал! Любой, кто хоть раз видел "наброски" давида прекрасно бы понял Синклера. Юное дарование буквально за несколько минут в штриховой технике умудрялось составить изображение лишь немногим уступающее фотографии по точности, особенно в области всяких мелких примет, вроде родинок, шрамов и так далее. Так что нахождение такого рисуночка у Шпалы могло бы вызвать очень много вопросов и к нему и к Кхезу. - А Кристини - это плохо! - выдал, чуть помолчав, эпохальное заключение Шпала. - Просто руки чешутся, а вернее болят, как его вспомню.
Юджин Миллер: «Белый лев»=> ~11:30. Джин вихрем (насколько позволяло дорожное движение) пронесся по улицам Лондона. Проехавшись по магазинам и, с трудом, за бешеные деньги («Пора поднимать цены. Скоро в убыток работать начну») обнаружив необходимые продукты, Миллер заехал на заправку. Автомобиль 2003 года выпуска, находящийся в весьма неплохом состоянии (вот что значит немецкая сборка) приятно удивил технический персонал заправки. После заполнения бака и усугубления дыры в бюджете Джина, на последнего внезапно навалилась черная депрессия. Не хотелось вообще ничего. Хотелось забиться в какое-нибудь безлюдное место, чтобы наружу торчал только ствол винтовки и оптический прицел. И никто, никто не говорил Джину, не столько о том, что можно делать, а что делать нельзя, а о том, о чем можно думать, а о чем – нет. Мечты эти привели Джина и его автомобиль к какому-то заброшенному зданию на окраине, в котором Миллер после непродолжительного изучения опознал старую школу, построенную в годы примерно пятидесятые. В подвалах таких школ в годы холодной войны обязательно находилось бомбоубежище. Остановив автомобиль неподалеку от здания, Джин вышел из машины, оперся о теплий капот и закурил, созерцая (другим словом, пожалуй, его действие не описывалось) школу, пришедшую примерно в такой же упадок, как и страна.
Кассандра: 11:24 – 11:36 Скучные фото досье мелькали одно за другим. Иногда попадались знакомые лица – преимущественно из далекого прошлого, но некоторые были и недавними знакомыми. Им девушка уделяла особое внимание, оценивая, какая линия поведения с этими личностями будет наиболее рациональной. Старые механизмы построения интуитивно-логических цепочек выуживались из пассивной памяти. Закрыв глаза, Кассандра постаралась вспомнить, как это быть тем, кем ее учили быть: когда ничего не имеет значения кроме задания, кроме работы, кроме сохранения человеческой жизни. Медитацию прервал рев автомобильного мотора. Казалось, еще толика мысленного усилия, и девушка назовет не только точное место, где остановилась машина, но и модель, год выпуска, и, чего там, номера. Естественно этого не последовало. Да и важно не было – главное, что очень близко находится кто-то чужой. Закрыв ноут, Касс подошла к окну и выглянула так, чтобы с улицы никто не мог ее заметить. Хотя замечать было особо некому – мужчина явно не изучал здание школы на предмет обитания в нем диссидентов, или даже голубей. А еще мужчина оказался недавним знакомым. «Ну-ну...» Мисс Ворд спустилась на первый этаж и выскользнула через разбитое окно с противоположной от автомобилиста стороны школы. Обогнув здание, она подошла к мужчине. Конечно, говорить «бу» за спиной у теоретически вооруженного человека, полная глупость, но день у девушки выдался не из легких. - Привет.
Юджин Миллер: 11:36 К моменту, когда Джин понял, что здание обитаемо, от сигареты осталась половина. Еще чуть позже чувства миллер засекли движение. "Хм, а я ведь даже оружие не взял. Нехарактерно..." Миллер чуть повернул голову, с целью хотя бы краем глаза зафиксировать того, кто направлялся в его сторону. Узнав в девушке самую запуганную из своих вчерашних посетительниц, Джин не столько удивился, сколько нашел подтверждение тому, в чем был уверен - в последние годы встретить в Лондоне знакомое лицо по причине уменьшения общего количества лиц стало легче. - Привет, - кивнул он и затушил сигарету. - Не буду врать, я удивлен. Всего лишь захотелось ненадолго ге быть частью большого города, поехал в какое-нибудь пустынное месть и вот - в пустынном месте я натыкаюсь на тебя. Или не только на тебя?
Кассандра: 11:37 Героическим усилием Кассандра подавила желание вытащить пистолет и сделать предупредительный в голову. «Эсфирь не одобрит трупы на лужайке.» Мисс Ворд могла поклясться, что двигалась совершенно бесшумно и по траектории, не входящей в поле зрение мужчины, но было очевидно, что он заметил ее перемещения. Это банально злило. Чувство собственной несостоятельности рождало желание пойти и убиться об стенку, или о первых встречных гэбешников, патрулирующих сегодня улицы, или о тех сумасшедших типов, которые засекли компанию на автобусной остановке. Единственным аргументом «против» было недавно изученное досье мистера Миллера, которое наводило на мысли о возможности сотрудничества, если получится договориться. А вот договариваться Кассандра как раз и не умела. Обойдя машину, она села по-турецки на пожухлую траву метрах в трех от мужчины. - Кстати, поручение Лохматого больше не действительно. На самом деле Касс не знала, имело ли место это самое поручение, но вероятность такой возможности била достаточно высока, чтобы тыкать пальцами в небо. Тем более что отвечать на поставленный вопрос совсем не хотелось. Пока.
Юджин Миллер: 11:39 Джин не менял выражения лица - оно как было абсолютно спокойным, так им и осталось. Разве что спокойно-хмурый вид, который у Миллера был с утра сменился спокойно-приветливым. Пожалуй, общество Кассандры и ее вчерашней компании было единственным, которое Миллер сейчас был готов воспринимать. Джин уселся напротив мисс Ворд, отшвырнул окурок сигареты себе за спину, и улыбнулся Кассандре. - Что же, недействительно так недействительно. Правда сообщения в новостях, помноженные на его активность позволят предположить, что недействителен теперь еще и он сам. Жаль, если так. - Джин вздохнул. - Но, кроме шуток, как получилось, что мы встретились именно здесь? Я считал это место безлюдным...
Кассандра: 11:40 «Даже так? Ладно, не худший вариант. Тот факт, что солдат он хороший и выправка отменная уже доказан. Теперь бы еще разобраться, хорошо ли это для всех тех в подвале, или наоборот опасность номер один на данный момент?..» Кассандра пожалела, что оставила кофе рядом с ноутом. – чашка была еще почти полной. Хотя, идти знакомиться с чашкой в руках - это выдавать себя с головой. «Но, кажется, он и так уже обо всем догадался. И почему я не умею читать мысли? Большое упущение со стороны тех, кто планировал мое обучение!» - Я тоже люблю безлюдные места – от людей слишком много проблем, а еще слишком много шуму. А здесь тихо и спокойно, и никто не мешает думать. Откинувшись на спину, Кассандра положила голову на переплетенные пальцы рук. Земля была холодной, но это была земля – настоящая, а не мертвый асфальт города. Вспомнилось детство – как после очередной тренировки, она в изнеможении падала на мягкую траву, зная, что уже через пару секунд над головой раздастся рык, и придется заставлять себя вставать и идти, на совершенно ватных ногах, еще хорошо, если идти в душ, а потом садиться за учебник, но иногда и на следующую тренировку, где снова нужно быть собранной, внимательной и точной. Но между всем этим было мгновение, когда можно было вдохнуть запах земли, почувствовать аромат травы, и убедить себя, что все это помогает восстановить силы. - А вы, что загнало вас в эту глушь? Отчего хозяину кафе вдруг захотелось одиночества? – Не открывая глаза спросила Кассандра.
Юджин Миллер: 11:41 Миллер действительно наслаждался окружающим его покоем. Несмотря на то что профессиональные навыки позволили просчитать множество вариантов развития событий, даже тот, в котором Кассандра достанет пистолет и попытается всадить пулю между глаз Миллера. Но что-то предпринимать не хотелось. Хотелось здесь, в том месте где никто из обывателей или тех, кто следит за каждым твоим словом, просто подумать, вслух. О тому, как быть дальше и что делать. - Сегодня утром я взашей выгнал из своего кафе клиента. Представителя службы государственной безопасности, пришедшего в мое кафе с какой-то женщиной, и "киношно", с использованием хрестоматийной папки с компроматом, завербовать ее. На душе стало так неприятно, что я понял - надо некоторое время побыть одному... Отношения человека с государственной безопасностью и правоохранительными - Джин нервно хихикнул - органиами, на мой взгляд, должны строиться по простой схеме "преступил закон - будь готов за это ответить", а не на том, что человеку бросают на стол папку, в которой как на ладони вся его ЛИЧНАЯ жизнь и после этого говорят "Нам не нравится то, что ты делаешь, поэтому ты будешь работать на нас и не дай тебе Всевышний даже подумать хоть что-то против этого"... Джин осекся. - Что-то я увлекся. Прошу прощения, что-то на меня нашло. - смущенно проговорил он.
Кассандра: 11:42 Приоткрыв один глаз, Кассандра заинтересованно покосилась на Миллера. Если это подстава, то слишком уж в лоб и примитивно. Если же его слова были искренними – то или глупость, или... «А что или?.. Вот так вот посреди бела дня человек «случайно» забрел в эдакую глушь просто чтобы предложить свое сотрудничество? Нет, Кассандра, в такие совпадения вера плоха...» - В досье каждого есть маленькая приписка – что делать с данным конкретным человеком. В вашем случае она звучит как: «подлежит тщательной проверке, выяснению точек давления и обязательной вербовке; средств и сил не жалеть; при отказе в сотрудничестве - немедленное устранение». И все. Что бы вы не делали, как бы не рыпались – вот ваш приговор и иного не дано, до тех пор, пока вам не доверяют, пока в вашей лояльности сомневаются. «Если меня сейчас не убьет Миллер, то потом это обязательно сделает Эсфирь. Даже не знаю, какой из вариантов более заманчив. Да, Касс, только и умеешь, что глупости делать. До добра это не доведет.»
Юджин Миллер: 11:43 - Особенно мне нравится фраза "немедленное устранение. - усмехнулся Джин. - Интересно, как они себе это представляют? За последние двое суток я видел трех агентов ГБ, а это уже повод для статистики и оценки их возможностей. Наша доблестная служба государтвенной безопасности в последние годы перед революцией расслабилась - привыкла, что ее боятся и почти не оказывают сопротивления. А новых кадров они за два года не сформировали. Так что агентов, учитывая мое прошлое место службы, для "немедленного устранения" надо будет не менее взвода и сколько из них выживет - вопрос... Если, конечно, использовать не САС - там уровень подготовки не падает с момента его основания. Миллер скривился, вспомнив нечто для себя неприятное. - Физической и боевой подготовки, не моральной. Я отдал свой долг родины, а за неделю до увольнения, когда бумаги уже были подписаны меня неофициально, без трибунала и бумаг, объявили во всей части "идейно невыдержанным", в результате чего последние дни об меня вытирали ноги и погоны мне вместо того, чтобы аккуратно снять спороли, как проштрафившемуся. С этими людьми я не хочу больше иметь никакого дела, так что для вербовки ими я закрыт. - Миллер снова усмехнулся, на этот раз невесело. - Закрыт, да. Вы не обратили внимания на толщину стен в моем кафе? Эта штука может выдержать попадание небольшой авиабомбы. Иногда мне кажется, что это такой маленький протест против того, что происходит вокруг дома - этакий островок мира и покоя, свободный от политики и интриг. Жаль, что протест получился такой символический и непрактичный.
Кассандра: 11:44 - Не практичный – тут не поспоришь. – Кассандра провела тыльными сторонами ладоней по высохшим травинкам, и основательно потянулась, затем снова села по-турецки напротив мужчины. – Но вы зря недооцениваете госбез: люди там знают, чем занимаются, и как. И физическая подготовка у них на уровне, и стрелять метко они тоже умеют. Девушка наклонила голову на бок и прищурилась, оценивающе смотря на Миллера. Тихо фыркнув в ответ на свои мысли, продолжила: - Если бы вас хотели убить, вы бы уже были мертвы. Я знаю их методы, я знаю их стратегию. Я знаю, что они не шутят, и что их несостоятельность только кажущаяся. Мисс Ворд наклонила голову к другому плечу, продолжая смотреть собеседнику в глаза, не забывая контролировать каждое его движение, на случай, если у него все же припрятано оружие (хотя навскидку вроде нет) и он соберется им воспользоваться. - Может я тоже агент. Например, присланный убить вас... Как вам такая гипотеза?
Юджин Миллер: 11:45 - Если бы вы были агентом, которому приказали убить меня, то сейчас бы в этом мирном месте уже был бы один труп. Чей - сказать затрудняюсь, поскольку мне неизвестна ваша квалификация как бойца. Миллер медленно поднялся с земли и снял пиджак, продемонстрировав отсутствие оружия под ним. - Что до "них" - то я не хочу ничего загадывать. Все люди смертны и я могу умереть сегодня от сердечного приступа, вас или кого-то из тех, кто сейчас в школе у вас за спиной, или от пули в затылок в коридорах ГБ через несколько дней, или дожить до старческого маразма и умереть естественной смертью. Я предпочитаю иметь дело с текущей ситуацией и не загадывать далеко вперед. Миллер внимательно посмотрел на Кассандру, прикидывая вероятность того, что сейчас она действительно достанет пистолет и попытается что-то с ним сделать. Девушка выглядела слишком молодой чтобы быть профессиональным убийцей, и, хотя Джину в разное время приходилось читать о людях, которых с самого детства готовили стать убийцами, не оставляя в них ничего человеческого, он сомневался, что это тот случай. - Итак?.. - вопрос его повис в воздухе.
Кассандра: 11:46 - Труп был бы ваш. – Равнодушно ответила Кассандра. – И кстати на улице холодно. «И может еще будет. Если не от моей руки сейчас, то потом по милости кого-то из ГБ, если только вы не сядете в машину и не уедете в свой магазин с толстыми стенами.» - Чего вы хотите? У вас были все данные, чтобы после службы в армии вас взяли в «Палец», если бы ваше поведение было более соответствующим их стандартам. Три сотрудника госбеза за последние дни – это уже настоящая вербовка. А вы стоите здесь, вместо того, чтобы принять их предложение и обеспечить себе хорошую жизнь и интересную работу. Почему? Девушка продолжала все так же сидеть на земле, положив ладошки на колени и смотря на мужчину снизу вверх. Он уже почти убедил ее в том, что можно рискнуть и даже отвести его к Эсфирь. «И она точно меня убьет!» Но все же привычка не доверять никому и никогда, была очень сильна в Кассандре. И пусть интуиция была готова согласиться, что Миллер скорее союзник, чем противник. Но если она все ошибалась... устраивать перестрелку в бомбоубежище не хотелось, не хотелось подвергать опасности тех, кто сейчас там находится.
Эсфирь Минц: 11:26 - 11:46 - Кхез, значит... Значит... Бедная моя головушка, зачем ей столько всего помнить? - невнятно пожаловалась Эсфирь потолку. Потолок не реагировал и всем своим видом демонстрировал, что видел и слышал и не такое, и все это было ему равно до лампочки дневного света. - У меня это помещение какие-то нехорошие воспоминания вызывает. Мужчины, а ну признавайтесь помимо всего остального - у кого остались светлые воспоминания о школе? Мужчины в ответ пробурчали что-то не очень внятное и очень нецензурное. Однако смех смехом, но Эсфирь понимала, что обоим надо дать время придти в себя и подумать: этому русскому - над ответом, а Давиду - над ситуацией в целом. Малявка сейчас очень серьезно рассчитывала на его помощь и понимание; одной ей того, что затеивалось было не потянуть даже на роли доморощенного идеолога. К тому же - девочка-сюрприз, явно не выдержав сцены "компостируем мозг совершенно бесплатно" смоталась в неизвестном направлении. А у Эсфирь был к ней серьезный разговор... Давид был прав - какое-то разделение ролей было необходимо, а Минц, во-первых, толком не знала, что с Кассандры можно взять, кроме анализов, а во-вторых предпологала, что из девушки в принципе может выйти связной. - Ладно, братья в маразме, пейте тут кофий без сахеру, а я пройдусь... Даю установку: лица друг другу не бить, матом не выражаться, помещения не покидать. Последнее - совершенно серьезно. Рассчитываю на вашу серьезность... Очень трудно найти в черной комнате черную кошку, особенно если вы - мышка. Очень трудно найти в недостроенном здании человека, который, судя по всему, очень хорошо умеет прикидываться чем угодно, лишь бы не быть найденным прежде чем сам того пожелает. Был еще один вариант - возможно, Кассандры не было в здании, но тогда надо было выяснить по какой причине и за каким делом мисс Ворд его покинула. "Меня окружают хорошие люди," - меланхолично подумала Эсфирь, выглядывая в окно. - "Медленно сжимая кольцо!" - Мать!.. - произнесено это было шепотом, но очень яростно. Мисс Ворд стояла посередь двора, как на ладони, а супротив нее стоял мистер-Я-Хозяин-Магазина-Верьте-Мне. Эсфирь не верила. А внизу в подвале осталось два человека и некоторое количество оружия. А на улице топталась девятнадцатилетняя девчонка, за которую Эсфирь волей судеб несла ответственность, поскольку у этой девчонки царя в голове даже и не планировалось. А мозги и тело действовали тем временем совершенно автономно от размышлений. В подвале Малявка буквально нарисовалась, с некоторым удивлением отметив, что с переляку можно даже и двигаться бесшумно. - Шпала! Готовность, у нас гости. Попробую погасить. Без необходимости - не светиться. Мисс Минц рассчитывала, что остальные факты Давид сам поймет и сопоставит, а заодно и новенького просветит. "Вот заодно и проверим, кто же мы такие на самом деле..." Но ситуация заодно подтверждала, что Мамай не есть провокатор - подобные операции всегда планировались с точным, посекундным просчетам действий, и ежели бы мужчина был заодно с тем, кто сейчас во дворе - Давид бы уже лежал лицом вниз и, возможно, с пулей в затылке. "Хорошие новости... Хорошо, если не последние" Во дворе пахло сыростью и ветер мгновенно пробрал ажно до самых костей, донеся негромкие голоса, но, конечно же, разобрать что-то было невозможно. "И что вот делать, если он достанет оружие?.. Или если вооот за теми кустиками - парочка безопасников для комплекта?" - мысли текли лениво и умиротворенно, вариантов у них все равно не было. - "Не скальпелем же в него кидаться, все равно не попаду..." Легенд в голове не было, но за это Эсфирь не беспокоилась - единственное, что она умела делать действительно хорошо, так это быстро и убедительно врать. Но для начала надо было понять, "кто эти люди и где мои вещи". Поэтому Малявка не пряталась, не старалась идти бесшумно и разве что только "Хаву Нагилу" под нос не насвистывала, расслабив лицо и спрятав руки в карманы. - День добрый, уважаемые. Мистер Миллер, признавайтсь - вы таки тот самый лондонский маньяк и следите за беззащитными барышнями с целью их нашинковать побольнее? Я так и знала, так и знала! Расскажите мне свои мотивации, а то мне курсовую писать... - и даже улыбка у Эсфирь вышла убедительной, поскольку она знала теперь, как в случае возможности отмазаться будет это делать. Девушка встала рядом с Кассандрой, чуть раскачиваясь с носка на пятку и спокойно глядя Юджину в глаза.
Юджин Миллер: 11:48 Миллер с мрачной ухмылкой выслушал Кассандру. - Может быть, все может быть. Однако, не думаю что "лучший убийца" - ваша любимая игра. Миллер хотел сказать еще что, скорее всего ответить на вопрос Кассандры, но его прервало явление народу мисс Минц и последовавший за этим фонтан красноречия последней. - Ну конечно, я маньяк, у меня в подвале кафе висит в черных полиэтиленовых мешках полдюжины трупов сотрудников госбезопасности, вышедших на мой след. - Джин хмыкнул, а затем продолжил ледяным тоном. - Не стоит паясничать. Джин, не нуждался в зеркале, чтобы понять, что сейчас произошло с его лицом - такое происходило, когда он слишком усердно пытался контролировать свои эмоции или его что-то раздражало сверх меры. Сейчас по лицу его можно было, как в открытой книге прочитать те детали его биографии, о которых не было известно даже тем, кто составлял то самое досье, что цитировала Кассандра. Джин, как тогда, после первого трупа, повисшего на нем больше полутора лет назад ощутил себя тем, кем он являлся - убийцей, которому все равно, кто перед ним. Точнее, должно быть все равно. На самом же деле все равно ему, если подумать, никогда не было, но определенный цинизм, без которого сходят с ума, выработался. А с ним и характерное выражение лица. - Мисс Минц, я чрезвычайно рад, что вы к нам присоединились. А то мы уже убивать один другого, похоже, собрались. Без видимой причины. Хотя нет, причина была. Я приехал сюда и тем самым нарушил ваше уединение. Не буду спрашивать, чем вы тут занимаетесь, я примерно себе представляю по компании, в которой вы обретались вчера. Надеюсь, ночью во время беспорядков, обошлось без потерь с вашей стороны?
Давид Лихтерман: 11. 50 Давид цапнул со стола первый попавшийся "ствол", не очень задумываясь о том, как отреагирует на это новый знакомец. - Пушку в зубы и притворись шлангом! - на сумасшедшей скорости выдал он в сторону Мамая, вылетая из подвала. "Диссидент должен уметь бегать!" - написано в технике безопасности любого несогласного с правительством, причём написано кровью тех, кто этого вовремя не понял. Давид бегать умел и ещё как - долговязым ураганом он выветрился из подвального помещения и тут же едва ли не распластался, маскируясь под довольно низким кустарником. очень удачно выросшим в двух шагах от входа. "На х*й все правила! - думал он, мрачно проверяя заряженность и готовность к стрельбе своего оружия. По иронии судьбы это оказался его соотечественник №Благородны израильтянин" Мини-узи, причём, что ценно, с полной обоймой. - Если Эсфирь возьмут ещё раз я точно свихнусь и тогда уже никакого сопротивления от меня не дождёсся!" Давид стрелял всего несколько раз в жизни, причём все они были до травмы, но сейчас что-то ему подсказывало, что он не промахнётся. Просто совесть не позволит промахнуться.
Кассандра: 11:51 На реплику Миллера девушка могла бы ответить «Когда-то была», но не успела, так как рядом нарисовалась мисс Минц, что вот в данную конкретную секунду было не совсем кстати, точнее совсем не кстати, так как если бы мужчина правильно ответил на последний поставленный вопрос, то Касс бы надавала своей подозрительности по мозгам и запихнула куда подольше. А так тема осталась открытой. «Ладно, если пришла, пусть сама и разбирается. Мое дело маленькое: сидеть тихо и незаметно.» Вставая, Кассандра достала пистолет, сняла с предохранителя и перезарядила. Затем направила на мужчину, точнее на раненную вчера руку: повязки не было заметно под одеждой, но что-то едва уловимое в его движениях позволило девушке определить, где пуля прошла по касательной, едва задев кожу. - Стреляли сверху, целились именно так, как и попали. Снайпер знал свое дело. На лице Миллера не дрогнул ни один мускул. За это Касс добавила еще один грузик на ту чашу весов, которая была подписана «верю». Повернувшись к Эсфирь, мисс Ворд взяла руку девушки и вложила в нее пистолет. - Заряжен, но надеюсь не понадобиться. Он не вооружен. И он один. Дальше – как знаешь. - Чего это у вас там, ломая кусты, бегает? - ехидно поинтересовался Миллер. - А вот сейчас и разберемся, - в тон ему ответила Касс. Подмигнув мисс Минц, она направилась к ожившим кустам и едва ли не за ухо вытащила оттуда Шпалу и отобрала у него оружие. - Тоже мне, снайпер нашелся! Пошли. Слова были подкреплены символическим, но все же достаточно ощутимым пинком коленкой под пятую точку, что, учитывая разницу в росте, должно было выглядеть более чем комично. Отконвоировав Давида в здание школы и оставив на пороге одного из классов первого этажа, девушка незаметно подошла к окну, чтобы проконтролировать, что Эсфирь все-таки останется жива.
Эсфирь Минц: 11:53 За развернувшимися событиями Эсфирь, выбиваясь из образа, наблюдала со стоическим спокойствием человека, который уже все видал из собственного гроба и ничего его в этом мире уже не удивит. Бывают такие обстоятельства, при которых способность изумляться, восхищаться, пугаться до колик и прочие радости свежего взгляда на жизнь как-то стираются. Уходят в небытие под грузом событий. Мисс Минц достигла этой блаженной черты одноврменно с беспрецедентно всеобъелющим пониманием сложившейся картинки. Давида она проводила сочувственным взглядом в спину. Ну что же, ему не привыкать быть уводимым без всяких вопросов и, в общем-то, без перспектив. Настало время отточить эти умения. На пистолет в собственной ладони Эсфирь воззрилась с искренним любопытством - во всяком случае, это было что-то новое. Подождав, пока удалятся Касс и Лихтерман, девушка негромко вздохнула и уселась на землю, вертя в руках оружие. - Как вы думаете, Юджин, мне предлагается вас застрелить? Или застрелиться самой? - Эсфирь с улыбкой приставила дуло пистолета к собственному виску. - Пиф-паф. И никакого геморроя. Похороните меня за плинтусом. Я, если честно, даже не знаю, на предохранителе ли оно. И где конкретно оный предохранитель находится. Пистолет лег на землю рядом и девушка полностью утратила к нему интерес. Те, кто сейчас находился в здании были достаточно информированы и экипированы, чтобы постоять за себя. Сколь бы наталкивающими на размышления не были движения и слова владельца "Белого Льва", но против трех вооруженных человек он бы вряд ли что смог сделать. Количество против качества. Первое побеждает. Малявка долгим взглядом посмотрела на Миллера, такого спокойного-спокойного, что впору было начинать вести отчет - когда же рванет бомбу внутри него. - Вот вы же умный человек, не так ли?.. Это всё игрушечки, мистер кто-же-вы-на-самом-деле. Кого-то из тех, кто сейчас за моей спиной, опыт ничему не научил. У кого-то этого опыта просто не было. Но уровень их слаженности и сработанности вы имели удовольствие лицезреть прямо сейчас. Ну, а я тут на должности Главного Злодея... - она улыбнулась совершенно спокойно и открыто. - Что, желаете поиграть в войну против надвигающегося режима и надеетесь обойтись без потерь? Потери уже есть, и они невосполнимы. Ну, это так, для сводки. А что же привело сюда вас, без оружия и со столь странным выражением лица? Начали плотный выпас? Сделали предложение, отказ от которого поведет вмешательство в жизь тех, на кого вам не наплевать? Какая-то очередная мерзость, которую братья в штатском предпочитают делать чужими руками?.. Излагайте, Миллер, я вам все равно не опасна. Линию горизонта безупречно, на взгляд мисс Минц, улучшала каменная стена.
Юджин Миллер: 11:54 Каменная стена. Вся в маленьких, едва заметных выщерблинках. К ней обычно ставили лицом глухих к увещеваниям, после чего на стене появлялась очередная выщерблинка и приходили уборщики - отмывать кровь и мозги. В части Миллера таким вот образом, или примерно таким было "уволено" шестеро еще более идейно невыдержанных, чем он. Их оружие, списанное раньше чем его физически нашли, с целью уничтожения всех свидетельств о том что здесь служили противники законной власти и составило личный арсенал Миллера. - Умеете вы, черт возьми, вызвать неприятные воспоминания. Я уже надеялся, что никогда не вспомню о тех вещах, воспоминания о которых порождают разговоры с вашей компанией. Вы не против, если я одену пиджак обратно - все же погода оставляет желать лучшего. Как и обстановка вокруг. - Миллер сделал пару кругов кистью левой ладони в воздухе, демонстрируя это самое "вокруг", после чего все же одел пиджак. - То, что вы делаете с оружием - неправильно как минимум два раза. Во-первых, оно не на предохранителе, и мне совсем не хотелось бы прятать ваш труп. Вы гораздо более интересны живой. и, во вторых, не стоит класть его на землю - проржавеет и ваш не знаю уж насколько скудный арсенал останется без одного ствола. К слову, я подозреваю, что ничего серьезнее пистолет-пулеметов у вас там нет, а это значит, любой спецназовец или агент с боевой подготовкой, имеющий несколько секунд, на то чтобы вернуться за машину спокойно переждет весь ваш наличный боезапас, после чего выйдет оттуда с табельным пистолетом, да что там, я думаю, на вашу компанию обычного шестизарядного револьвера хватит. Сколько вас здесь, пять, шесть? Большее количество просто физически не может собратьсяне заметно. Но, хватит об этом. - Миллер резко оборвал свою речь и посмотрел прямо в глаза эсфирь. - Не буду отрицать, я хотел найти вас. Но вот, честное слово, не предполагал что найду в таком месте и с первой попытки... - Миллер замолчал, обдумывая дальнейший ход своих действий. - Я уже сказал Кассандре, что с момента открытия своего кафе, я отсиживался там, скрывшись от жизни вокруг. А по месту моей службы меня научили не только сидеть в засаде, но и действовать. А однажды вколоченные рефлексы не исчезают, вам, как то кто пишет курсовую по маньякам, думаю не надо это объяснять - Миллер позволил себе небольшую улыбку, несколько оживившую ее хмурый вид. - Действовать, да... - усмехнулся он. - Но вернуться к этим сволочам мне не позволяет совесть. Я сам удивляюсь, почему я не убил тех троих сотрудников ГБ, которые за последние сутки вели со мной беседы. Вероятно, потому что это было бессмысленно. А ночные беспорядки заставили задуматься - наверное в стране не все в порядке, и, как ни банально это звучит,я не могу оставаться в стороне. Вчера вы показались мне разумным человеком, а сегодня подтвердили, что являетесь "главным злодеем". Поэтому я рассказываю вам все это со спокойной совестью и надеюсь на ваш совет. Я привык делать, а принимать решения сложнее чем "когда нажать на спусковой крючок" мне, каюсь, сложно...
Давид Лихтерман: 12.00 "Срываешься друг мой! - остерил себя Давид, сидя в одном из бывших классво прямо на полу у стены и смоля одну сигарету за другой. - Срываешься, забываешь,к ак надо себя вести и делаешь прямо противоположное тому. что надо. Куда это годится? Праально, никуда! Что будешь делать? Опять правильно - вспоминать. Совсем скоро ведь с новичками работать надо будет, а ты такой позор тут устраиваешь!" Очередная сигарета догорела и потухла. Шпала на полном автомате отшвырнул окурок в сторону и сунул в зубы новую "палочку здоровья" и поискал взглядом зажигалку. Проклятый технопрома испарился бесследно. Давид похлопал себя по карманам брюк, залез в нагрудный рубашки и с удивлением обнаружил там что-то твёрдое. "Эт ещё что за фигня?" - удивился Лихтерман и извлёк на свет дневной средних размеров блокнот на пружинке, в которую был заботливо вставлен огрызок карандаша. Шпала открыл блокнот и быстро пролистал его. Пусто. Только в самом начале следы вырванных листов. "Ага, пытался что-то рисовать, понятно! Что ж, вполне достойное наказание!" Давид извлёк карандаш, кое-как сжал его непослушными пальцами и поднёс к бумаге. Он ещё не знал, что собирается попытаться нарисовать, как вдруг что-то щёлкнуло у него в голове. Странное, совсем новое ощущение скользнуло через желудок и устроилось где-то в груди. "Мы - оружие." - размашистым, корявым почерком, неимеющим ничего общего с прежней летящей каллиграфией, написал он, несколько раз перечитал фразу, чему-то успехнулся и застрочил карандашом по бумаге.
Эсфирь Минц: 11:58 - Мой совет... - Эсфирь прищурилась и похлопала себя по карманам куртки, выуживая пачку. - Совет я всем даю только один - брать руки в ноги и бежать отсюда, теряя тапки, пока еще выпускают. Беда в том, что меня все равно никто не слушает. Ну что же, это тоже понятно: "здесь кресты - зато пейзажи, а там ни пейзажа, ни креста". Совесть, опять же... Взгляд девушки, устремленный куда-то сквозь Миллера и сквозь стену стал тоскливым. Это все от безнадеги, конечно же, да от гипертрофированной совести. Ну, в самом деле, а что им еще делать-то, при тех условиях задачи, в которых тебя держит на прицеле вся страна? Можно пойти ко всем, улыбнуться и заявить: "Всем спасибо, все свободны". И разойдутся, как милые, разбегутся в разные стороны, потому что не знают, не усвоили цену того, что называется "работой в команде". А ей, значит, сидеть потом тихонечко у себя в прозекторской, листать газеты, узнавая арестованных по именам и смиренно ждать, пока в дверь не постучатся. Тошно. Вот и выбирай теперь - то ли измазаться в дерьме по уши, то ли стать дерьмом. Чистенькой-то не остаться ни при каких раскладах, у нас только те, кто наверху - все в белом, и непорочны, и над головами у них сияние, а в деснице крест животворящий зажат. Хороший такой крест, из арматуры сваренный - лучшее оружие против ереси. Англия превыше всего. Мы помним. Подняв пистолет за ствол, мисс Минц протянула оружие Юджину. - Держите. Вы, по крайней мере, знаете что с ним делать надо. Но я вас сразу же расстрою - не собираемся мы никого стрелять, да и отстреливаться, я надеюсь, нам придется еще нескоро. Хотя вам, безусловно, будет о чем поговорить кое с кем из тех, кто в здании. Они вот тоже на все это пялятся приблизительно как дети на леденцы. Дети. Взрослые. Грань стерта, все это уже ничего не значит - раз ступивший на это поле вынужден принять все правила его игры. "Я обрекаю этого человека скитаться и вечно искать..." Вот и боевая группа готова, вот и отдел пропаганды какой-никакой нарисовался, вот и очередная девочка-нигдевочка станет связной по совмещению. Вот ты и идеолог с пафосом, понтом, многозначительным выражением лица и явным намеком на некоторое количество козырных тузов в рукаве и горящим взглядом. И будут спрашивать. И придется отвечать - и на вопросы, и за всех. - А то, что вы покамест никого не пришили - делает вам честь. По крайней мере, на невыдержанность и недостаток логического мышления жаловаться вам не приходится... В отличие от... Впрочем, ладно. - Эсфирь поднялась с земли, зажав в зубах сигарету. - Как я вижу, благоразумие у вас в состоянии плачевном, поэтому - идемте. Кофе мы вас напоим, заодно и послушаете вводную лекцию. Короткую, правда - времени в обрез, пора бы уже и дела делать, а то пока мы говорили особо опасные элементы уже получили терапию свинцом. Безотказное средство. И, кстати, забудьте об именах раз и навсегда. - девушка, аккуратно взяв Миллера под руку, двигалась по направлению к зданию. - Может, это и выглядит нелепо, но так надо. Так что я - Малявка, и пока мы не дошли, скажите, как мне вас представить почтеннейшей публике. Малявка туманно улыбалась. Если считать утреннего собеседника в баре - их было шесть персон. "Ищите семерых, как говорил Тиль Уленшпигель. Семерых. Скоро все будет".
Юджин Миллер: Миллер не стал скрывать тог, что польщен - ведь его приняли в стаю. Протянутый ему пистолет, неожиданно оказавшийся Jericho 941 - одним из лучших пистолетов, производимых в Израиле в последние годы ХХ века. - Я верну его чуть позже. Мне, в общем-то не пригодится, потому что мой Глок и лицензия на нпго в багажнике, а остальной арсенал - в надежном месте. Миллера весьма удивило, когда его взяли под руку - так себя могли вести даже не лучшие друзья, а лучшие подруги. А вот вопрос о прозвище заставил Миллера призадуматься. Впрочем, ответ лежал на поверхности. - Пока, если хотите, используйте позывной "Мастер". Те, кто меня под ним знали раньше уже не будут возражать. - улыбнулся Джин и в компании Малявки проследовал в само здание школы, где должна была начаться его карьера подпольщика.
Юрий Безруков: Время: 11:21 - 12:03 «В третий раз закинул он невод….» Пробормотал по-русски себе под нос мужчина, и уже было набрал воздуха для вздоха смертельно утомлённого мирской жизнью старца, как заметил, что в очередной раз выпал из разговора и оставлен на растерзание собственным мыслям. Что немного радовало – так как объяснить всё вкратце, одним ёмким предложением, и при этом не оставить непонимания он ещё не знал. А грамотно и доходчиво объяснять свои мотивации не умел, во всяком случае, в разговоре, хотя на этот раз всё было предельно просто. Руки мисс Минц, Юрий конечно же заметил, и всецело разделял мнение девушки. Пока недалеко от него протекал разговор, на совершенно логичную для ситуации тему, затронувший, по всей видимости, недалёкое и неприятное прошлое, перед глазами проплыли лица тех самых аргументов, так вожделенных юной особой. Целые и функционирующие в достаточной степени для решения бытовых задач конечности на самом деле были неплохим и часто неожиданным подарком. Хотя с ним можно было сравнить потерю зубов, пусть даже всех. Современное стоматологическое протезирование было на высоком уровне, достаточном чтобы со временем начать и вовсе забывать о такой мелкой неприятности, цена особо не кусалась. Гораздо хуже обстояли дела у потерявших конечности. Чаще всего как раз кисть одной из рук. Конечно же, примеру старой восточной школы теории борьбы с воровством никто не прибегал, но далеко не всем хирургам удавалось превратить кожаную перчатку с кашей из костей и мяса в мало-мальски полноценный орган, да и сами следователи никогда не торопились доставить подследственного в травмпункт после очередной приватной беседы. Что, конечно же, было чревато серьёзными осложнениями. Своими глазами мужчина видел лишенных и целой руки, или ноги. Видел людей с уродливо сросшимися костями или потерявшими подвижность суставами, раздробленными или простреленными коленными чашечками. Меньше всего по личной статистике было бедолаг с отсутствующим глазом – один лично знакомый и субъект из разговора. Спрашивать у них каких-либо подробностей никто не решался, лишь молча сочувствовали, и, наверное, кому-то молились. Безруков частенько удивлялся своему везению на фоне всей этой дикой картины - личный счёт был два крайних зуба на нижней челюсти и её же вывих, против тяжелого вывиха плеча, нескольких сломанных рёбер и выбитого колена. Мало кому удалось бы выйти сухим из воды после такой выходки, но по счастью горе ГБ-шник не удосужился представиться и не нашел более подходящего места и способа для начала разговора, как лестница в подвальное помещение и физический контакт, очень похожий на попытку залома руки. Ознакомившись с документами мешка с костями в бессознательном состоянии, валявшимся у него под дверью, Юрий, поспешил вызвать экипаж скорой помощи и в дальнейшем всегда включал дурака каждый раз, когда разговор с кем бы то ни было, касался этого инцидента. Как оказалось, в момент упреждающего удара в подбородок, сотрудник уже держал в руке удостоверение, которое, должно быть, решил представить уже обездвиженному человеку. А то, что в тот вечер он был один, наводило на мысль о пресловутом желании выслужиться, и инициатива допроса была личной и ни кем не санкционированной. Из разговора двух старых знакомых, почти отключенное восприятие внешнего мира выудило лишь два имени, одно из которых оказалось знакомым. Иметь личной аудиенции этого господина чести не представилось, и к лучшему, конечно же. Но, как известно, земля слухами полнится, и представься возможность поймать его на мушку, курок был бы спущен без колебаний. Дальнейшие воспоминания коснулись слухов о привлечении органами уголовников в качестве своеобразных ассистентов на допросах, а в некоторых случаях следователями, на время этого деликатного процесса. Такое предположение было вполне жизнеспособным, более того, оно несколько радовало, и чем-то обнадёживало. Последние, о чём подумал Юрий, было воспоминание рассказов школьного учителя, которые в свою очередь он услышал от прадеда. Повествовали они о некоей фройляйн, излюбленным аргументом которой был каблук на мужских половых органах – мисс Минц была не одинока в своих ощущениях относительно этого места. А своим решением сделать компанию чисто мужской буквально спасла одну из немногочисленных кружек, которой суждено было превратиться в маленькую кучку осколков, под неконтролируемым давлением со стороны пальцев, порядком побелевших и предельно напряженных. Проводив девушку взглядом и посмотрев на Шпалу, явно расположенного к общению не больше его самого, Безруков решил уделить основное внимание свому быстро остывающему кофе, и попробовать к возвращению Малявки вспомнить хоть что-то позитивное или, по крайней мере, обдумать ответ, на вопрос, который рано или поздно снова будет задан. Хотя времени, как всегда, оказалось гораздо меньше чем планировалось. Озвучив последние новости и директивы соратникам, мисс Минц растаяла в воздухе так же как и появилась, её примеру последовал и Лихтерман, правда, уже не бесшумно и с меньшим спокойствием, записав попутно зелёного новобранца в свои прямые подчинённые. - Мой острый меч и крепки латы, подайте мне о верные слуги! – Нарочито наигранно произнёс Юрий, вставая из-за стола и делая шаг к спальнику неподалёку. – Я призван был на доблестную битву, где пасть с почётом будет мне дано. Подцепленный ногой за приклад Энфильд, описав две окружности в воздухе, как влитой улёгся ствольной накладкой в правую ладонь, в левой уже лежал подхваченный неподалёку магазин. Прикинув степень уверенности Эсфирь в мирном разрешении ситуации, мужчина решил ограничиться малым боезапасом, и, удерживая винтовку за приклад, понёсся к лестнице. Коридор первого этажа был пуст. Прислушиваясь к звукам с улицы и направляя дуло своего пистолета в каждую складку в стене, Безруков, на полусогнутых, опасливо поглядывая на окна, семенил по школе направляясь на крышу. На третьем этаже он остановился у открытого кабинета, из которого тянуло запахом кофе, прижался к стене и по-русски бросил в сторону дверного проёма: - Свои. Не дождавшись ответа, он быстро заглянул внутрь, выставив вперёд руку с оружием, и, убедившись в безлюдности, но присутствии в недалёком прошлом мисс Ворд, направился дальше. Дико загромождённая крыша имела на себе с десяток довольно выгодных позиций, не менее выгодных, чем приглянувшаяся ранее. Высокие кирпичные борты по краям, обилие отдушин высотой в полтора метра, парочка двигателей для систем вентиляции, щитовая и море мокрого мусора. Мужчина, практически ползком, но не теряя от этого в скорости, добрался до угла со стороны входа и встал на колено, прижавшись спиной к одной из каменных труб, укрывавших его со стороны города. Выбоина в два кирпича послужила великолепной бойницей. Одним глазом Юрий молниеносно поймал на мушку незнакомца, второй же оставил открытым, что бы быстро реагировать на какие либо перемещения людей и досмотреть забавнейшею сцену с участием Кассандры и Лихтермана, которая чуть не вызвала предательский хохот. «Ну что ж, это по лучше, всё же, урока от снайпера.» Остальное действо мужчина наблюдал периодически затаивая дыхание при любом мало-мальски опасном моменте, жалея про себя что не умеет также контролировать биение своего сердца и читать по губам. Когда же улица опустела, Безруков позволил себе закурить, и неторопливо осмотрел горизонт через оптику винтовки, и, убедившись в отсутствии угрозы, направился к люку, всё так же согнувшись до самого пола. На третьем этаже он зашел в место уединения мисс Ворд и прихватил с собой её имущество, пологая, что она не намерена пропустить дальнейший разговор.
Кассандра: 12:04 Шпала снова вел себя как примерный диссидент, что не могло не радовать Касс, так как веди он себя по другому – она бы просто не знала, что с ним делать: убить - Эсфирь по голове не погладить, бить было просто жалко, а уговаривать мисс Ворд никогда не умела. Тем временем разговор во дворе закончился чем-то наподобие то ли перемирия, то ли заговора. Миллера признали достойным пройти в подвал и, собственно туда его и конвоировали. Продолжать торчать у окна было бессмысленно, так как на километры вокруг водились разве что несколько мутировавшие пернатые, и то в лучшем случае. - Пошли, - кивнула девушка Давиду, выходя из класса. В коридоре она заметила знакомую фигуру, опережающую ее на несколько шагов. Догнав Юрия, она выцепила у него из рук ноут и чашку, до половины наполненную уже остывшим кофе, взамен всучив второй ствол. - Спасибо. – Улыбнулась она мужчине. Но, встретившись взглядом с Юрием, она вспомнила выражение его глаз, когда она уходила из бомбоубежища. По спине побежал холодок. Тряхнув головой, чтобы волосы упали на лицо, Кассандра опустила голову и медленно побрела к лестнице, ведущей в подвал.
Эсфирь Минц: 12:06 Время шло-шло - и пришло. Пришло время тому, чего Эсфирь боялась чуть ли не больше всего, поскольку опыта в таких делах у нее попросту не было, и вообще это никогда не было ее делом: речи толкают идеологи, они же и занимаются всеми организационными вопросами. Связные просто делают свое дело: как умеют и как приказано. О, блаженное право - не думать сверх необходимого, не держать в голове ничего, кроме поставленной задачи. Зная, что у тебя за спиной есть кто-то и что-то - а не чудовищная пустота и неуверенность в каждом своем жесте и слове. "Джонни-Джонни, как же тебе невесело-то было..." Эсфирь искренне надеялась, что владеет своим лицом в степени, достаточной чтобы никто не видел ее почти панического состояния. В подвале, помимо нее, находилось еще четыре человека - а это много, непозволительно много для одного непроверенного места! - которые имели полное право знать ответ на самый актуальный вопрос: "какого хрена?" - Мастер. - коротко представила она Миллера. - Дальше познакомитесь потом, время поджимает. Главное - никаких имен, для вашей же безопасности. - она усмехнулась этой фразе, столь намозолившей всем уши. - Ну, а сейчас, пожалуй, надо осветить кое-какие моменты. Поэтому прошу минуту внимания, постараюсь быть краткой, а вы послушайте. От некоторых моментов зависит слишком многое. "Ну и что теперь? Выпендриваться на тему "я собрал вас всех здесь, как кубик Рубика, и теперь стройными рядами поведу к светлому будущему и дам для ускорения волшебных пенделей"? Ратовать за свободу и гласность? Дать всем прикурить от собственной идейности, которой кот наплакал? Ох, грехи мои тяжкие..." - Сначала об ошибках. Первое. - Эсфирь посмотрела на Кассандру. Та с безучастным видом сидела в углу и оставалось только надеятся, что она слушает. - Если на явочной территории обнаруживается посторонний, то прежде чем предпренимать какие-либо действия необходимо поставить в известность остальных. Второе. Шпала, никакой самодеятельности! Ты не боевая группа, не был ею и не будешь. И, кстати, это касается всех - попавший под прицел разбирается самостоятельно, ни в коем случае никого не отбивать. Я не уверена, что все из вас хорошо представляют себе, что такое работа в команде, а тем паче - в команде подобного рода. У нас есть цель, и только цель, и объединяет нас только она. Все лишнее, все личное - в сторону, иначе не выжить. Самое забавное, что внутренне Эсфирь протестовала против каждого своего слова. Она сомневалась, что и сама готова вот так, слету отмести в сторону все свои принципы и нормы существования... Но иначе сейчас было нельзя - тому, что готовилось, можно было противопоставить только нечто равное, а именно - логику и ум в чистом виде. Какие уж тут моральные ценности. Измазаться в дерьме или стать дерьмом? Стать. Иначе сожрут, как сожрали всех скопом шесть лет назад. - Подумайте, готовы ли вы к этому. Насильно удерживать кого-либо никто не станет, но по выходу у вас останется только две возможности: принять правила, которые сейчас навязывают всей стране, либо переквалифицироваться в мстителя-одиночку. Но одиночки обречены, и деяния их не привносят ничего, кроме хаоса, какие бы цели ими не двигали. Подумайте, что вам важнее - оправдаться перед самим собой или же действительно что-то сделать. Как ни странно, вроде говорить получалось. Не так, конечно же, как у Джонни или, скажем, у Картера. Ну да так никогда и не получится... Но пока Эсфирь удавалось более-менее сформулировать основные моменты. - Мы уже два раза давали покорно повести себя к светлому будущему. В первый раз нам навязали диктат, а во второй - чуть не погребли под его обломками, на которых сейчас бурно проростает третий вариант, и если верить моему чутью - это будет еще страшнее. Пока неизвестно, как это будет выглядеть, но раз вы здесь - значит, вы знаете, чем это кончится. Наша основная задача - понять методы их действия раньше остальных и раньше, чем они узнают, что мы поняли. Только тогда мы сможем работать на предупреждение и переубеждение. - девушка залпом допила остывший кофе и прикурила. - Это наша страна. И за все, что с нею происходит мы несем самую прямую ответственность. Оправдываться, если сидеть, сложа руки, нам будет нечем, потому что сейчас мы действительно можем повлиять на ход событий. Слова, слова, слова! Сколько можно-то? Но все начиналось словом и заканчивалось тоже им. Эсфирь не была хорошим оратором или великим идеологом, а уж тем более совершенно не метила на роль предводителя, но так получилось, что сейчас вряд ли кто кроме нее стал бы делать то, что делать было надо. - Теперь немного конкретики. Что касается процедуры выборов - нет никаких сомнений в их результате. Со смертью Джонса окончательно растаяли шансы на возможность формирования в скором времени достаточной по весу политической оппозиции, поэтому и пытаться сорвать, отсрочить выборы бессмысленно. Но у нас есть оставшееся до них время относительной свободы, и за это время мы должны наладить четкую, слаженную работу подпольной антиправительственной, - ну вот, слово сказано. - сети по всей стране. Это даст нам возможность нормально работать потом, когда все их средства будут запущены официально. Если же мы не успеем... В общем, второго шанса, как обычно, не будет. "Самое время для финального аккорда... Апофеоз апофигея, девушки рыдают, мужчины берут под козырек, оратора уводят, предварительно скрутив руки. Какая милая картинка!" Малявка смотрела в стену - так было проще сосредоточится и не думать, насколько все ее словесные конструкции доходят до слушателей и важны ли они им. Это надо было сказать и она, как привыкла уже давно, делала то, что было приказано - всеми теми, до кого не докричишься и не дозовешься по старым позывным. - Что еще? Вы взрослые люди, вешать вам на уши идеологическую лапшу я не стану: любая борьба на уровне отдельного человека есть борьба за что-то личное, что-то свое. Только не забывайте об одном - в который раз людей хотят лишить права думать и решать, а после такого человек прекращает свое существование и начинается стадо. Что до организации, то пока разделение такое: Шпала отвечает за пропаганду. Мастер, Мамай - когда понадобится действия боевой группы это будет лежать на вас. Оставшиеся занимаются связью и информационным обеспечением. - затушив сигарету о подошву кроссовка, Эсфирь пожала плечами. - Но не надейтесь на работу в четких рамках - при выбывании любого звена остальные должны уметь его заменить в любой функции. И напоследок - если вас взяли, функция у вас остается только одна: молчать. По возможности - всегда, но в любом случае - как можно дольше, это даст время остальным. Не называйте ничего, даже собственного имени и фамилии. Между тем на улице был полдень и остановить ход стрелок часов не представлялось возможным, а по следу многих из присутствующих здесь, если не всех, были пущены гончие. И время слов закончилось - теперь уже надолго. - Кстати, я тут разглагольствую, а время меж тем идет... Вот и первые задачи, дорогие мои безымянные личности. Надо очистить квартиру Скрипача, во-первых, а во-вторых - Шпала, подумай о том, что имеется на данный момент в плане обеспечения взрывчаткой. Чего Эсфирь ждала? Вопросов, споров, смеха или обвинения в психической несостоятельности? Вряд ли. Она с самого утра, с известия о смерти Джонни ждала всего, чего угодно. Но и впервые, пожалуй, за всю жизнь твердо знала, что будет делать и что доведет свое дело до конца.
Давид Лихтерман: 12.07 Давид слушал Эсфирь и видел, как взгляд "однополчанки" мёртвой хваткой впился в стенку. Спокойствие и уверенность давались Эсфирь с трудом, но слова, те самые слова. сила которых никогда не потеряется, она подобрала правильные и справедливые. "Ну да, сорвался я дебильней некуда! - подумал Шпала. - Но попробуй тут сохрани "объединение только делом", если она для меня можно сказать из мёртвых один раз воскресла! Так, отставить сопли, что там у нас со взрывчаткой...." - Гм, слышал я, что в одном магазине можно достать много чего, кроме обычных повседневных трамваев. Название забыл, но есть адрес и имя владельца . Не знаю, на чьей он стороне и на чьей-ли вообще, но то, что оружие у него достать можно - факт. Этой полезной информацией Давид разжился почти сразу после того, как вернулся из лагеря и по старой привычке попытался реанимировать контакты. Получилось скверно, но некоторые интересные вещи он узнал, а потом навалилась аппатия и депрессия со всеми вытекающими. Блокнот со свеженаписанным текстом покоился у Давида в нагрудном кармане. Перечитав получившиеся, Шпала всерьёз задумался о собственной вменяемости, потом махнул рукой и решил пока не думать об этом. Но мысли упорно возвращались к этому предмету, заставляя его терзаться сомнениями "Показать Малявке? Или не надо? А, дубинку мне в зад, что делать-то?! Тоже мне, блин, Картер новоявленный!"
Кассандра: 12:09 Кассандра слушала Эсфирь достаточно внимательно, чтобы быть несогласной с ней практически по всем пунктам программы без исключения. Впрочем, сейчас спорить было совсем не время. Да и зачем спорить, если всегда можно действовать так, как считаешь нужным, как подсказывают знания и интуиция (особенно если в обратном порядке). Труднее было не прервать разглагольствования мисс Минц призывом начать, наконец, что-то делать, но девушка героически сдержалась. И ее ангельское терпение таки было вознаграждено – Эсфирь все же имела несколько дельных практических предложений, и, услышав первое из них, Касс устроила себе фирменную мысленную головомойку, за то, что сама не подумала об этом еще утром, и не сделала что нужно, а сейчас уже может быть поздно. Сверившись с досье, девушка обнаружила, что, по крайней мере вчера вечером, адрес Скрипача ГБ известен не был. А значит оставалась слабая надежда. Сложив ноут, Касс запихнула его в сумку, которую повесила на плече. Встав, она подошла к Эсфирь. - Адрес знаешь? Выслушав ответ, она направилась к Юрию. Но на пол пути вспомнила, что он на нее зол за что-то, и снова скисла. Подойдя, она подергала его за рукав, как обычно делают маленькие дети, когда хотят, чтобы взрослые пошли за ними, и кивнула в сторону выхода. Чтобы задание уже сейчас заведомо не оказалось провальным, до квартиры Скрипача нужно было добраться как можно быстрее. А просто попросить ключи, Кассандре почему-то в голову не пришло.
Юджин Миллер: 12:07 Миллер шел за Эсфирь ощущая себя Алисой, падающей в кроличью нору. Уже долгое время в жизни его все было ненормально спокойно, и вот сейчас что-то происходило. Что-то, по эмоциональному напряжению сравнимое с тем, когда он первый раз после увольнения со службы взял в руки винтовку. Жизнь внезапно, как тогда, вновь наполнилась смыслом, перестала быть существованием, одинаковым изо дня в день, появились краски. Джину самому страшно было в этом признаваться, но сейчас он не мог от этого отворачиваться - спокойствие было не для него. Речь Эсфирь он слушал внимательно, но слегка отстраненно. Одновременно Миллер пытался рассмотреть остальных гостей этой вечеринки. Впечатления о них пока не сложилось, однако кое-какие наблюдения Миллер сделал - у одного из мужчин во внешности присутствовали черты выходца из Восточной европы, у второго, похоже, были сломаны как минимум по разу большинство пальцев на руках. В общем, компания подбиралась достаточно странная, чтобы ни одному нормальному человеку не пришло в голову заподозрить в ней антиправительственную организацию. Проблемой было лишь то, что в ГБ зачастую брали не совсем нормальных...Услышав слова "боевая группа", Миллер поежился - перед глазами отчетливо появились лица Ричардсона, Вебстера и Мактарвиша - ребят, "уволенных" гораздо менее гуманно, чем сам Миллер, именно им Джин был обязан небольшим арсеналом, спрятанном в армейском ящике под тонким слоем земли в двадцати милях к западу от Лондона. - Если я чем-то могу помочь прямо сейчас... - начал он и смущенно замолчал
Эсфирь Минц: 12:09 (написано в соавторстве с Кассандрой) - Сейчас - ничем особенно. Разве что поведаете мне, по какой схеме с вами разговаривали. - стремление Миллера рвануться с места в карьер, то есть - в бой, конечно же, радовало, но время пока еще не пришло. - В направлении боевых действий думать пока еще рановато, и хорошо было бы, если б они вообще не понадобились. Но в случае чего - это под полную вашу ответственность, из меня-то боец никакой. Надо было хорошо подумать о всех, собравшихся здесь и сообразить разбивку по парам, а для этого надо было выделить ведущих и ведомых. Вот тебе и задачка, мисс психиатрия-наше-все. Решай теперь, кто все эти люди и в чем их слабые и сильные места. - Если, конечно, у вас, Мастер, нет возможностей быстро и без особенных подозрений сделать фальшивые удостоверения личностей. И, наконец-то, Эсфирь озарило. Фальшивые удостоверения... Раньше их использовали не столько для своих, сколько для выведения из под удара личностей, не состоявших в организациях, но бывших в немилости у Пальца. Кое-кому даже удавалось организовать переправку за границу... Ни Картера, ни Джонни уже было не спасти, но не они единственные остались в Англии из числа тех, по чью душу могли явиться Кристини и ему подобные. При воспоминании о Кристини у девушки даже в глазах потемнело от ненависти. Как бы много она отдала за возможность своими собственными руками убить этого человека! "Спокойно, Фирелэ, спокойно... Со своей личной бабской местью разберешься позднее, ее надо подавать в остывшем виде." А Касс, умничка, на этот раз вела себя абсолютно правильно. Хотя, в принципе, выходить на дела парами было не самым разумным, но сейчас без этого было никак нельзя. Кто-то должен стоять на стреме, пока другой играется в "медвежатника"... А в том, кто именно будет "медвежатником" сомнений не было - навыки обращения с замками мисс Ворд уже продемонстрировала однажды и результаты впечатляли. "Выяснить бы, откуда же растут ноги у всех ее способностей... Ну да ладно, не горит это, в самом деле. Девчонка и так, кажется, на грани нервного срыва, пусть сначала напряжение сбросит, а там, глядишь, что-то и вырисуется." - Тень! - окликнула она Кассандру, тем самым давая ей второе имя. - Если это возможно - сделай так, чтобы на его ноуте не осталось ничего, что могло бы навести на чьи-то следы... И посмотри, не найдется ли у Джонни книги "Новые крестоносцы". - Принцесса. - В голосе Касс звучала категоричность и почти незаметной была довольно-таки жестокая ирония над самой сабой. - А сам ноут тебе не нужен? Ну как хочешь. - Девушка пожала плечами. А теперь следовало основательно напрячь мозги, поскольку собираться всем вместе в замкнутом помещении больше было нельзя - и так уже достаточно испытывали судьбу. "Как же у нас регулировались явки на местности?.. Думай, голова, на гильотину не попадешь". - Принцесса - так принцесса. Шпала, значит так, топаешь в этот самый магазин и вытягиваешь из владельца все, что только можно. Только не проколись на легенде да не переборщи с расспросами. А легенду бери простую, с твоим личиком коррелирующую. Приличный еврейский мальчик, гопники всякие дубасят почем зря, имеешь желание владеть последним, так сказать, аргументом. Противозаконно, конечно, но в меру. Только ручки не свети во избежание... А то сейчас все такие умные, что аж диву даешься, почему при этом такие бедные! - последнее, правда, девушка пробурчала себе под нос, - Что до общей схемы действия... Слушайте и постарайтесь запомнить. Мамай, Принцесса, из квартиры уходите одновременно, но по дороге "теряетесь". Мамай возвращается к себе домой и внимательно смотрит, не приходил ли кто по его душу - важно понять, под колпаком ли вы, и если да, то насколько он глухой. Позвоните домой, поругайте страну и выкажите желание послать все к черту и вернуться. Тень в четыре часа выходит в двух кварталах к центру от медицинского колледжа на Шпалу, передает ему отчет и флешку с информацией, после чего связывается через сеть с Мамаем, и если тот не дает сигнала о том, что обстановка тревожная - встречаетесь с ним на нейтральной территории и снимаете квартиру где-нибудь у черта на куличках и по возможности без официальных документов. Типа для личных встреч. Мастер, пока отбывайте по месту работы и вообще изображайте согласие с навязанной вам линией работы, еще не хватало, чтобы в вашей благонадежности усомнились... А я до вечера растворюсь на местности да пособираю-ка информацию. Шпала, а вот ты как раз вернешься именно сюда. Я у тебя заберу информацию и ночевать будешь здесь в обнимку с лаптопом. И над пропагандой подумаешь, и первым рубежом по старой памяти поработаешь. Все, на этом затыкаюсь. Да, и если что пойдет не так - я изыщу способ всех поставить в известность. Вечером заберете ориентировочную информацию вот с этого адреса... - девушка быстро написала на листке бумаги адрес одного из многочисленных и совершенно бестолковых форумов. - Думаю, ума расшифровать ее вам хватит. Самой Эсфирь надо было много чего узнать да разведать, и пока можно было не особенно торопиться - в колледже к ее постоянным отсутствиям привыкли давно, а на работе в выходной день можно было и не появляться. И еще было у нее предположение, что следующие несколько дней будут относительно спокойными, пока госбез с полицией будут вплотную заняты проработкой и обработкой тех, кому хватило ума участвовать в ночных беспорядках, или же невезения, чтобы оказаться в сквоте.
Давид Лихтерман: 12.12 - Мэм, есть мэм! - шутливо отсалютовал Шпала, поднимаясь на ноги и двигая к выходу. "Ага и что я скажу этому, как его там, в общем хозяину?" - думал он по дороге к выходу. - Здрассте, меня гопники в край достали...дайте фунт гексогена! А то обрезом их уже не напугаешь!" Давид хихкнул, вспомнив бородатую шутку про еврея, пугающего горожан своим обрезом и выбрался из подвала. "Ну что, мистер первый рубеж, снова в строй?" - спросил он сам себя и неожиданно почувствовал уверенность, какой никогда не было в былые времена. Тогда постоянным спутником молодёжи был страх. Страх, что "запалят", что где-то проколешься и подведёшь своих. Страх. А сейчас только железобетонная уверенность, что хуже уже всё равно не будет, та самая, что светилась в глазах Скрипача. И совсем не дрожали руки, и не пересохло во рту. Давид просто выцепил очередную сигарету из пачки, закурил, ссунул руки в карманы ветровки и неспешным шагом двинулся к автобусной остановке. Магазинчик был не так уж и близко. /переход в Магазин Кэллахана "Замечательные мелочи/
Юрий Безруков: Сзади послышалась короткая, но, достаточно убедительная, команда, очевидно в адрес Шпалы. Юрий продолжал идти не оборачиваясь, ибо темы для небольшого непринуждённого разговора, который бы скоротал время этой небольшой передислокации, не было даже на горизонте. Через несколько секунд, буквально вынырнув из-под руки, на которой, как поднос, лежал закрытый ноутбук с кружкой сверху, перед мужчиной нарисовалась Мисс Ворд собственной персоной. С целью совершения небольшого бартера, и создания несколько непонятной и в чём-то неловкой ситуации. Несколько мгновений Юрию даже казалось, что он сам виноват в чём-то. Полное понимание смысла момента пришло через пару шагов в сторону лестницы, ведущей в бункер. Но окрикнуть Кассандру уже не представлялось возможным, да и клички её Безруков всё равно не знал. И считал вполне вероятным, в случае повторения своей глупости, снова ощутить у своей артерии маленького приятеля юной главы диссидентской организации, причём артерии, функциональность, да и вообще присутствие в организме которой было практически бесполезно в будущих великих делах, но незаменимой для полноценной жизни среднестатистического жителя этой пропащей планеты. Появившись в комнате последним, Юрий занял место у одинокого шкафа, скрестив ноги и прислонившись плечом к дверце, попутно оценив взглядом вновь прибывшего. В таком положении он и прослушал весь проникновенный брифинг, периодически посматривая на тех, кому в тот момент раздавались личные указания, и мысленно отдавая должное Малявке, как организатору и несомненному знатоку дела. Кассандре же, мужчина ответил неторопливым кивком с прикрытыми глазами в знак полного согласия, стараясь как можно яснее передать без помощи слов: «Забей. Проехали.». И, дождавшись, окончания первого торжественного заседания, молча пошел на улицу.
Кассандра: 12:12 Написано в соавторстве с Юрием Безруковым. Инструкции Эсфирь Кассандра слушала в пол уха, хотя и запоминала – на всякий случай, пусть и считала большую часть глупостью фирменной. Может, мисс Минц и привыкла прятаться по подворотням, но Касс была научена действовать по-другому, и ее варианты были не менее, а более действенны. Зачем вообще прятаться, если можно незаметно прийти и уйти, взяв все, что нужно. Девушка поняла, что устала от этого детского сада с их игрой в диссидентов. Нет, конечно, она не собиралась вот прямо сейчас пойти к начальнику ГБ и выложить ему все на блюдечке – не такие у них с мистером Бредли (что он занял бывший пост Криди, она узнала из досье) были отношения, чтобы играть в поддавки. Но хотелось уйти отсюда, уйти куда угодно, лишь бы подальше от всех. Если бы не нужно было идти за вещами Скрипача, Кассандра предпочла бы добираться до города своим ходом, но дело было важное, дело было нужное, так что она тихо и молча поплелась следом за Юрием. Выходя из здания, мужчина смотрел под ноги, погруженный в проработку более-менее детального плана осуществления всего, что сказала Малявка. Основная загвоздка была с его собственной квартирой, так как факт визита в неё посторонних нужно было проверить сугубо личными силами, не привлекая жильцов, владельцев и местных дворников. А это было куда сложнее, нежели просто проверить наличие слежки. А самым пикантным моментом ситуации была необходимость в любом случае войти в неё. Подойдя к мотоциклу, Юрий сразу завёл двигатель. Неторопливо добавляя и снижая обороты, он задумчиво смотрел в даль, проигрывая в голове раз за разом всё произошедшее, ожидая своего временного напарника. Касс догнала мужчину уже только у самого мотоцикла, так как дальше держаться на расстоянии было просто невозможно. - План немного меняется. – Девушка старалась, чтобы ее голос звучал как можно более равнодушно. – Ты высаживаешь меня за пару кварталов, в какой-нибудь пустынной подворотне и дальше едешь сам по своим делам. Потом сеанс связи, как сказала Малявка. Договорились? Только мисс Ворд знала, чего ей стоил ровный тон и выражение спокойствия на лице. Юрий развернулся на месте и скептически оценивающе посмотрел на девушку. «Хороша команда где планы и указания даже не обсуждаются а вообще трактуются и изменяются по своему усмотрению. Далеко пойдём… Хотя если ей так проще, удобнее или лучше по какой-либо причине – почему бы и нет. Надеюсь, что все могут хорошо оценивать ситуации на уместность всяких импровизаций.» - Договорились. – Не менее спокойно произнёс Безруков. – Мой телефон ты знаешь. Он вручил Кассандре шлем и уселся за руль, прикидывая наиболее приемлемый маршрут. Мисс Ворд долю секунды серьезно решала, о что лучше растрощить шлем – о голову Юрия, или все же об стену. Потом, не слишком церемонясь, надела его на мужчину, и сев сзади, обняла его – все же это был самый удобный способ держаться, а еще не привлекать лишнего внимания – мало ли что за парочки на мотоциклах по городу катаются. Несколько секунд после облачения в средство индивидуальной защиты, Безруков сидел не двигаясь и, изображая косоглазие, пялился в небо. Сейчас он чувствовал себя старым колхозным сторожем российской глубинки как всегда пьяным вдрызг на рабочем месте. Криво надетый шлем немного оттягивал краешек губы и повернул набок нос, от чего тот при каждом вдохе издавал глухой сап. А дальность обзора была чуть дальше спидометра. Почувствовав объятия девушки полностью удовлетворившись представлением со стороны своей физиономии, Юрий тряхнул головой, исправляя издержки недостаточно прилежной заботы со стороны Кассандры, и тронулся с места. /На улицы Лондона/
Юджин Миллер: 12:15 Миллер собирался уходить, но внезапно обнаружил, что они с Эсфирь остались наедине. Это было просто идеальным с точки зрения того, чтобы поговорить с девушкой. Джин подошел поближе к Эсфирь и присел на корточки прямо перед ней. - Эсфирь, - он намеренно использовал имя, а не дурацкую кличку, которой мисс Минц предложила ее называть, - может быть я ничего не понимаю в антиправительственных организациях, заговорах и интригах, но на отсутствие логики я никогда не жаловался. Почему вы так легко приняли меня к себе? Ведь я абсолютно неизвестный вам человек, якобы владелец книжного магазина, хотя по некоторым чертам поведения, которые мне известны, но которые я скрывать не в силах, некоторые могут сказать обо мне много такого, о чем я сам пытаюсь забыть. Но это лирика. Почему вы не боитесь что сегодня вечером я могу сидеть в приемной ГБ с бокалом коньяка, диктовать словесные портреты вашей компании, снабжая их именами и известными мне деталями? Вы не боитесь, что я не просто решу сменить сторону, а не менял ее никогда и всего лишь провокатор, Или вы не боитесь потому что понимаете всю несерьезность затеянных игр в сопротивление, в шпионов, и прочее? Ведь кто бы не пришел во власть во все времена, всегда будут несогласные с ним, и их будут давить. Глуша пиратское радио или танками - уже не принципиально. Так что скажите мне еще раз, только честно. Чем мы с вами занимаемся и почему, если результат известен нам с самого начала?
Эсфирь Минц: 12:16 Эсфирь внимательно посмотрела на Миллера и в ее взгляде промелькнуло что-то, похожее не то на сочувствие, не то на просто большую усталость. - Думаете стукнуть в госбез? - она усмехнулась. - Вперед. Можно даже с песней. Девушка поднялась и, быстро вскипятив воду, разлила кипяток в две кружки. Кофе своим видом и запахом ощутимо напоминал о недавнем прошлом страны. - Вы все еще здесь? Фантастика... Я, кажется, обещала вам кофе. - она протянула одну кружку Юджину. - У меня от этого сорта ностальгия начинается. "Победа". Мне все интересно, кто-нибудь когда-нибудь сообразит выпускать низкокачественные товары под этим названием?.. Девушка села напротив Мастера прямо на пол - заботиться о чистоте джинсов явно было уже бесполезно. - Ну что же, раз вы пока не спешите оправдывать собственные слова, отвечу на первую часть вопроса. Не уверена, что вы меня правильно поймете, но... Меня все равно редко понимают правильно. Эсфирь ни секунды не сомневалась в том, что все ее "пламенные" речи, на которые она потратила драгоценное время, большей частью ушли в никуда, да там и сгинули. Но что она могла с этим поделать? От нее требовали ответов на вопросы, и молчать она была не вправе, а отвечать иначе не умела, да и не должна была. - Я вам верю, Юджин. - она вдохнула аромат кофе: запах переженных, низкокачественных зерен, под которые прошла - быстро и бесследно - ее недолгая и глупая юность. - На стукачей у меня не то, чтобы нюх, но их я определяю почти всегда с первого взгляда - времени для тренировок было предостаточно. Я не могу сказать, что вы мне как-то уж очень нравитесь, или что вам можно доверять, но стучать вы не станете ни при каких условиях. Скорее сами возьметесь за оружие и сделаете то, что сочтете нужным. Нет... Такие как вы, на госбез не работают. И, кстати, если это поняла я - то очень скоро поймут и они, если уже не поняли. А если вы сами для себя хотите ответить на вопрос "почему я не пойду строчить доносы", то подумайте над тем, по каким таким причинам вы не сделали этого еще раньше, когда взяли нашу компанию на выпас в своем магазине. Вряд ли с той целью, чтобы проследить внимательнее нашу, - она усмехнулась. - антисоциальную деятельность. Сами видите, нечего тут прослеживать и очень возможно, что так будет и дальше. Малявка была идеалисткой, возможно - больной на всю голову, человеком, прошедшим то, что нельзя проходить ни в коем случае, если хочешь остаться собой, она была и казалась много кем, но точно не являлась дурой. Иллюзий у нее не осталось вообще уже никаких - последнюю точку поставил Кристини своим выстрелом, но тем не менее, приняв эстафету из мертвых пальцев человека, которого любила больше жизни, останавливаться она не имела права. И пусть все эти разновозрастные мальчики-девочки были совершенно на другой стороне жизни, пусть для них было невозможно понять, за что же на самом деле продолжается этот маленький, яростный бой, она не могла их оставить. Век одиночки недолог. Век одиночки, задумавшего что-то менять и не имеющего практического опыта "великих свершений" - еще короче. Ей было просто жаль всех их вместе и каждого в отдельности. Подобное притягивается, полярность одиночеств сбивает волков в одну стаю, и она была готова поклястся чем угодно, что каждый из тех, кто сегодня сидел в этом здании, уже подшит в особую папку. Они сами, может, и не чувствовали равнодушного взгляда прицела, направленного в свои затылки, но Эсфирь видела это клеймо приблизительно как знак мишени, приколотый между лопаток. - Что же касается второй части ваших в высшей степени справедливых вопросов, то... Я вам расскажу маленькую историю. Девушка чуть прикрыла глаза, вспоминая то, что было, оживляя в памяти все - и собственный липкий ужас, и почти неперносимую боль, и холод каменного мешка, по недоразумению называвшегося камерой, и осознание того, что все это ни-ко-гда не закончится. И, самое основное - человека, который протянул руку, благодаря чему тьма, казавшаяся бездонной, так и не смогла ее поглотить без остатка. - Когда меня взяли, следствие по нашему делу шло около месяца, но мне этот месяц показался бесконечным. Если молчать на первом этапе допросов было достаточно несложно, то дальше следователи сообразили, что по-хорошему от меня ничего не добьешься и обработка развернулась в полную силу... Ну, вы наверное знаете, как это бывает. "Ничего вы, на самом деле, не знаете... Понять весь этот ужас можно только когда поступенчато по нему проходишь, один... Самое омерзительное ощущение - это собственная беззащитность. С тобой могут сделать все, что угодно, а противопоставить этому ты в силах только собственное партизанское молчание, от которого толку - как от козла молока, потому что вокруг оказалось полным-полно людей более умных и уже рассказавших абсолютно все." - Так вот, в какой-то момент, когда мне после некоторых... ммм... манипуляций выложили всю информацию, о которой я молчала и потребовали подписать, я серьезно задумалась о том, что во всем этом действительно нет никакого смысла. Все уже известно, наверняка были даже подписаны приговоры и молчать дальше означало только лишнюю и совершенно бессмысленную, на первый взгляд, боль. - она сделала глоток и удивилась, насколько пластична человеческая психика: еще полтора года назад у нее от этих воспоминаний началась бы затяжная истерика, а сейчас ничего, даже голос ровный... - Тогда у "Пальца" было много работы: они здорово взялись за диссидентуру и переловили почти весь актив действующих организаций. Я должна была сидеть в "одиночке", но в ту ночь ко мне "подселили" еще одну женщину... Она не была замешана в политике или подрывной деятельности, она была просто мусульманкой. Почему уж она не эмигрировала - я не знаю. Но факт был на лицо. Помимо всего прочего, она была очень красивой, и внимания дознавателей она получила куда больше, чем я. - Эсфирь передернула плечами. - И в отличие от меня жить с этим не намеревалась. Я попыталась ее отговорить - знаете, вешаться на веревке из собственной одежды на унитазе - то еще удовольствие, а у нее были шансы, пойдя на некоторые уступки, выйти оттуда живой. Потом эмиграция, забыть все... Забыть ведь можно действительно все. А она на меня посмотрела так спокойно... еще руку протянула, видимо, хотела погладить по руке, но тут же отдернула, сообразила... На какой-то стадии допросов любое прикосновение способно отправить человека в затяжной обморок. И сказала мне такую вещь. Что то, что здесь происходит - этому нет никакого оправдания ни перед одним из судов. И что вся наша борьба, по-сути, то же самое, что и ее самоубийство - бессмыслица, бред, они все равно сделают все, что захотят и узнают любую информацию. Поэтому в конечном итоге значение имеет только то, кем окажешься лично ты. Они могут утопить тебя в дерьме, но вот жрать его или не жрать - это ты решаешь для себя сам... - девушка обняла кружку искалеченными ладонями. - Поля боя сужается, Мастер, оно внутри каждого из нас. И только это имеет действительную ценность. И именно этим мы здесь и занимаемся - разворачиваем борьбу внутри каждого, отдельно взятого человека за право не позволять себе жрать дерьмо. Остальное будет в учебниках истории.
Юджин Миллер: 12:20 Миллер, обхватив руками кружку с жидкостью, по вкусу более напоминавшей то, что давали в столовой в учебке, внимательно слушал Эсфирь. "Однако же, как давно это было. А вкус до сих пор помню - ничто так не прочищает мозги и не заставляет проснуться на рассвете, как смесь кофеина и машинного масла" - внутренне усмехнулся Джин. - Да уж, действительно ностальгический кофе. А ведь когда-то я и не знал другого. - улыбнулся Миллер. Рассказ Малявки он нашел занимательным, но противоречивым и построенным в большей части на эмоциях, а не на доводах разума. Мастер прекрасно понимал, что хотела доказать ему мисс Минц , но, увы, оставаться человеком, которому не нужны рациональные обоснования после того, как несколько лет хладнокровно забираешь человеческие жизни, при этом сознавая что тебе ничего не могут противопоставить, очень сложно. - Допустим, насчет меня вы правы - подставлять кого-то - не в моих правилах. Специфика работы такова, что когда ты лично можешь, устроившись на расстоянии в почти километр, убрать из дальнейшей истории того, кто тебе лично не нравится, методы, связанные с доносами кажутся слишком мелкими. Скажу вам по секрету, Эсфирь. быть солдатом в пехоте не так страшно, как быть снайпером. Постепенно эйфория от того, что ты, пребывая на расстоянии, гарантирующем абсолютную безопасность, решаешь кому жить, а кому умереть, со временем превращается в омерзение, начинаешь чувствовать себя палачом, бесчувственной скотиной. Мне приходилось во время моей службы убивать и таких как вы - наивных, но ничем фактически не способных повредить системе. Убивать так, чтобы остудить пыл их ближайших соратников забрызгало кровью и остудило тем самым их пыл. Во всем этом я раскаиваюсь и стараюсь забыть, но не могу. Это еще одна причина по которой я не буду писать про вас и вашу в высшей степени странную компанию. Миллер поставил кружку на пол рядом с собой, поднял на лоб темные очки, и посмотрел Эсфирь прямо в глаза. Девушка уже видела Миллера в роли гостеприимного хозяина, хладнокровного убийцы и заинтересованного дурачка, но сейчас Миллер не был похож ни на одного из них. Сейчас на эсфирь смотрел человек уставший от жизни и ещинственным вопросом в глазах его был вопрос "Что делать?" Миллер мотнул головой и выдавил из себя улыбку. - Дожили. "Известный наемный убийца кается во всех грехах диссидентствующей студентке" - не находите, слишком длинно для газетного заголовка. Миллер сделал над собой усилие и вымученная улыбка уступила выражение обычному спокойному выражению лица. Зачесалась мочка уха, рефлекторно потянувшиеся туда пальцы сомкнулись на пустоте. - Жертвы войны. Невинно пострадавшая не самая ценная, но без преувеличения дорогая часть тела. - теперь уже искренне усмехнулся Мастер. - Ну и напоследок я хотел бы прокомментировать ваш рассказ. Возможно, этим я причиню вам боль, за это я заранее прошу прощения. Все что вы говорили, правильно и искренне, не нужно быть тонким психологом чтобы это увидеть. Но недостаток этого рассказа, в том что он построен на эмоциях а не на доводах разума. Вы сами сказали, что разумные люди рассказывают все, что от них требуют и выходят "на свободу с чистой совестью" И дело тут совсем не в вопросе жрать или не жрать дерьмо. Это элементарная логика - сказать то что хотят эти ублюдки раньше чем тебя вывернут на изнанку и заставят верить в то что ты говоришь им. Мы ведь оба читали Оруэлла, и прекрасно представляем как подобная система работает в идеале. А что касается борьбы внутренней - ключевым понятием тут является слово "внутренняя". Как это не прискорбно, но я не вижу средств пробудить борьбу внутреннюю внешними средствами. Каждый обязан решать сам, а если ему навязывать что-то извне - то чем навязывающие лучше системы, в которой он уже живет? Миллер замолчал, пошарил по карманам, извлек оттуда зажигалку и пачку Lucky Strike - той же "Победы", только заокеанской и смущенно предложил ее Эсфирь.
Эсфирь Минц: 12:23 - А вы все еще уверены, что происходящему можно противопоставить какую-то логику? - Эсфирь взяла одну сигарету из пачки, любезно предложенной Юджином и закурила. - Бросьте... Логику можно противопоставить только логике, но не Гоморре. Извращение всех законов: природного, Б-жьего и людского. Этому можно противопоставить только себя и то, что внутри. Душу, если хотите. А она алогична, поскольку само ее существование недоказуемо. Ну что она еще могла сказать ему, снайперу, человеку привыкшему жить только и исключительно от ума и еще, судя по всему, не сталкивавшегося нос к носу с такой ситуацией, когда все знания, все убеждения смывает, как дешевый грим, и ты остаешься один на один с самим собой? "Ну надо же... Снайпер, читающий Оруэлла. Смертник, факт." Она уже знала одного человека, которого чрезмерное увлечение вот такими вот, вредными по работе литературными произведениями привело к стенке. С ее прямой подачи. Эсфирь вот уже на протяжении шести лет не могла отделаться от ощущения, что смерть Кевина - ее прямая вина, и что эта кровь - на ее руках в куда большей степени, чем на руках его сотрудников. - Им не по силам сделать то, о чем вы сказали, Юджин. Министерство любви уже не раз обламывало зубы о тех, кто не желал выворачиваться наизнанку. Готова спорить на что угодно, что приснопамятный "V" - один из таких вот Смитов, поставивших свою душу на кон против крыс и выгравший.Очень, очень сильно хотелось вернуться к детской привычке методично обгрызать ногти, но ногтей, увы, не было. - Я молчала четыре года. - она произнесла это просто, буднично, констатируя факт. - Не смотря на все, что со мной делали. Хотя я далеко не самый физически выносливый человек. Слово, Мастер, только слово и имеет какую-то реальную ценность во все времена. Именно оно не дает человеку ощутить себя в одиночестве и без всякой опоры под ногами. Мы не собираемся ничего навязывать, а просто напомним людям о том, что у них есть право выбора и что однажды они его уже сделали. Хорошенькая получалась картинка... Эсфирь не была уверена, что говорит правильные вещи и правильным тоном: индивидуальный подход к каждому - этим был славен Скрипач, потому и был он лидером, потому и собрал команду, которая на протяжении нескольких лет не давала спокойно спать многим людям с черными мешками. Но у нее действительно не было ни одного стоящего, по ее мнению, довода, чтобы объяснить, почему нельзя молча смотреть, как людей сбивают в стадо и гонят в указанном направлении, а им даже неоткуда узнать, что направлений бывает больше, чем одно. Но почему-то ей казалось, что Миллер не просто поймет, что она имеет в виду, ибо человек, способный испытывать чувство вины за содеянное, и испытывать его перед самим собой, вне зависимости от чужих восхвалений, должен суметь наконец взглянуть на происходящее с точки зрения обычных человеческих норм. Которые, как известно, уму непостижимы. - Правда, как ни прискорбно, должна констатировать тот факт, что придется учесть ошибки прошлого и надеяться не только на слово.
Юджин Миллер: 12:25 - Да уж, логика в этой стране взяла выходной, развлеклась за этот выходной по полной и от переизбытка впечатлений впала в кому. Будем надеяться что не скончалась окончательно. - Миллер хмыкнул и закурил сам, после чего продолжил. - Боюсь, разум мне тоже придется временно выставить за дверь, поскольку получается что мы ссылаемся на одно, а делаем диаметрально противоположные выводы. Тот же "V", я не могу отнестись к нему иначе как к человеку, преследовавшему свои личные мотивы - наказать Сатлера и Криди. Впрочем, не будем обращаться к прошлому, задумаемся о настоящем. Я очень хотел бы вам поверить насчет цены слова, но при всем желании не могу. Слова это всего лишь слова. Сегодня можно сказать "Я больше не буду", а завтра - радикально поменять дизайн Министерства Любви из гранатомета. Вот цена слов. А те люди, которые могут услышать наши слова - это те, кто понял что я только что сказал. Они никому и ни во что не верят, возможно, как я в последний год, закрываются от мира. Если и пытаться к ним обращаться - ни в коем случае нельзя скатываться до пропаганды и проповедей, нужно придумывать что-то принципиально новое, что позволит нам дать внятный ответ на простой вопрос - "А чем мы лучше них". Я знаю, что я повторяюсь, но в настоящий момент этот вопрос - главное что стоит на повестке дня. Прежде чем что-то делать необходимо понять "как" и "зачем" Если на вопрос "зачем" мы внутри нашей группы худо-бедно понимаем, хотя и в этом я не уверен, то вопрос "как" остается открытым, и решение его не должно состоять из сиюминутных действий. Джин поперхнулся сигаретным дымом и замолчал. - Простите меня - глухо сказал он. Я - никто, и я не имею права указывать вам как себя вести. Если вы считаете что мы делаем правильно - у вас как минимум больше опыта. Я ведь больше по "уничтожить оппонента"... Юджин замолчал окончательно, вновь опустил очки на глаза и поднялся, став, казалось, значительно меньше ростом, чем был в тот момент, когда вошел в школу.
Эсфирь Минц: 12:28 - Уже не имеет никакого значения, какие цели преследовал наш дорогой террорист в маске. Важен результат, который дал многим возможность осмотреться и вздохнуть чуть свободнее. А кое-кому, - она хмыкнула. - он так и вовсе жизнь сохранил. Меньше всего Эсфирь была уверена в том, что дожила бы до конца своего срока. И четыре-то года были редким результатом, а полагались ей все пятнадцать - видимо, ГБ отыгрывалось за то, что не могло влепить ей высшую меру - расстреливали только по достижении восемнадцати лет. - Вы не верите в людей, Юджин, так? - она посмотрела мужчине прямо в глаза. - Так. И, уверена, у вас есть все основания для этого. Но о них придется забыть - только вера, слепая вера в то, что давно утратило ценность и отличает нас от тех, кому мы себя противопоставляем. Вот вам и ответ, чем мы лучше них. Тем, что не рассматриваем людей, как стадо, которое надо вести с лозунгами и под знаменами к светлому будущему. Судя по поведению, мимике и движениям Миллера, тот факт, что он сейчас находился именно здесь и разговаривал с ней, дался мужчине нелегко. Одному Б-гу было ведомо, через сколько внутренних запретов и ограждений ему и так пришлось перешагнуть, чтобы говорить то, что он говорил сейчас. И это было очередным доказательством, что Эсфирь в своих наивных гуманистических воззрениях не так уж неправа, как ее пытались убедить окружающие. Пока судьба не уставала ставить ей на жизненном пути вот таких вот людей, неготовых складывать с себя всю ответственность за происходящее, она могла чувствовать себя приговоренной, но не обреченной. - Не извиняйтесь. У вас есть все права на сомнения. - она отобрала у Миллера сигарету и пояснила. - Во-первых - вам не идет, а во-вторых - кажется, и удовольствия не доставляет. А что до людей, отрицающих все и вся и сомневающихся даже в каждом своем движении - именно они и есть наша целевая аудитория. Потому как каждый человек имеет право знать, что он не одинок в своих сомнениях. Наша задача - дать им поддержку. Как - это уже другой вопрос, над этим придется думать долго и мучительно. Пока будем пускать в ход старые схемы и налаживать связь - большее невозможно. А там станет видно. Хотя и с оппонентами придется разбираться... Но позже. - девушка вздохнула. Вот в этом она не соображала вообще ничего. И не могла сказать, что хотела бы соображать - Эсфирь так до сих пор и не решила для себя, сможет ли она убить человека. "Но одного... одного я должна убить. Своими руками." - Кстати, уж извините, что спрашиваю об этом... Если все будет идти нормально - вы не могли бы научить меня стрелять?
Юджин Миллер: 12.29 - Да, я не верю в людей, я готов это признать. Видите ли, люди которые позволили сделать с собой, то, что сделали Сатлер и Криди и что сейчас вяло пытается повторить "Вперед, Англия", не заслуживают веры, если брать ситуацию целиком. "Народ" этой страны добровольно избрал для себя участь стада. именно поэтому мне ни капли не стыдно за то, как я заработал деньги на свою крепость. Но, если вы считаете, что те пять человек, которых я сегодня видел здесь, способны что-то изменить - я рад. Быть в меньшинстве мне не привыкать. Так что, похоже, мы пришли ко взаимопониманию по этому вопросу.- улыбнулся Джин. "А что до тех вопросов, которые остались, но не касаются никого кроме меня - их я оставлю при себе". Последний вопрос Эсфирь потребовал от Джина нечеловеческого усилия чтобы не рассмеяться. - Научить вас стрелять? Это можно? Вам как в тире, по мишеням, или по людям? - на этот раз джин не просто поднял очки, а снял их и убрал в карман. После чего подошел к эсфирь, и наклонился к ней так, что между их лицами осталось не более нескольких сантиметров. Миллер взял руку Эсфирь в свою и вложил в нее пистолет. - Взвесь его в руке. Не очень легко, правда? Когда ты захочешь научиться стрелять, ты должна быть готова к тому, что с каждым твоим выстрелом в человека твое оружие будет становиться все тяжелее. Ты сможешь вынести его вес?
Эсфирь Минц: 12:31 Взгляд в глаза Эсфирь выдержала легко, хотя трудно было сказать, чтобы он оставлял какие-то приятные ощущения. Но, по крайней мере, она видела глаза собеседника. В жизни ей пришлось чувствовать на себе множество всевозможных взглядов - в том числе и таких, после которых оставалось четкое осознание, что от следа этого взгляда не отмоешься никогда. Поэтому девушка без особенного труда подавила в себе первое желание - отпрянуть и даже чуть улыбнулась сжатыми в нить губами. "Держим паузу, Малявка, шоу маст гоу он. Такие ставки, что выбирать-то не приходится... Да-а-а... Джонни, видел бы ты меня сейчас. Удивился бы." Тяжесть оружия в руке была не просто неприятна - она была омерзительна. В непутевой голове Эсфирь было перемешано между собой огромное количество всевозможных догм и принципов, один из которых гласил, что врач не имеет права отнимать жизнь. "Брось, брось, девочка... ты по доброй воле отреклась от столького, закрыла такое количество дверей и сожгла столько мостов, что одним больше, одним меньше - уже никакой разницы. У тебя больше ничего нет - так что ты теряешь?" Чувствуя под пальцами леденящую гладкость металла, Эсфирь чуть подалась вперед и, когда ее губы оказались вровень с ухом Миллера, шепнула: - Не смогу. В следующий момент она резко поднялась и, отступив на пару шагов назад, попробовала вес пистолета на вытянутой руке, предусмотрительно отведя дуло в сторону стены.. Было тяжело, но не настолько, чтобы казалось непосильным. - Но это уже не имеет значения, не так ли? Границы персонального ада наконец-то замкнулись в кольцо.
Юджин Миллер: 12:33. - Те, кто сразу "смогу", когда им в первый раз задают подобный вопрос, никогда в жизни не получат оружие. - сказал Миллер и потер лоб.. - Прости, но я должен был задать этот вопрос. И, что характерно, я сам когда-то ответил на него также. Владение оружием - это очень тяжелая обязанность. Впервые это понимаешь не после того, как знаешь об оружии все и выбиваешь десять из десяти в тире, а после того, как убил первого человека. Миллер тяжело вздохнул и усмехнулся. - Забавный парадокс, правда? Стрелять вообще гораздо легче, чем выстрелить один раз. Но такова реальность. "Не доставай оружие, если не хочешь стрелять и не стреляй, если не хочешь убить" - так учили меня и этому я попробую научить тебя. Прелесть твоей ситуации в том, что ты можешь отказаться в любой момент, до того как мы закончим. У меня такой возможности в свое время не было. Правда, не буду отрицать, чтобы у нас что-то получилось, потребуется не меньше месяца. И начинать прямо сейчас не имеет смысла. Самое раннее, когда мы сможем начать непосредственные занятия, без морально-этических вопросов и скучной теории - сегодня вечером. Устраивает?
Эсфирь Минц: 12:35 - А я никуда и не тороплюсь. - меланхолично изрекла Эсфирь и посмотрела на пистолет в своей руке приблизительно как на забавную зверушку. - Заберите... это. - ее даже слегка передернуло, а в голосе зазвучало омерзение столь неприкрытое, что вряд ли можно было понять, что в первую очередь это омерзение от себя самой. Избавившись наконец от куска металла, с такой непринужденной легкостью способного принести смерть, она вытерла ладони о собственные джинсы и почувствовала себя чуть легче. Основная проблема, которая ее сейчас занимала - это стоять ровно и держаться прямо. Как-то некстати организм вспомнил, что его вторые сутки используют с явным превышением всех возможных лимитов. Но запороть такую партию - нет, этого Эсфирь не могла бы себе позволить даже если бы у нее были переломаны все кости. - И перестаньте же извиняться по поводу и без оного. Все это столь несущественно... - она чуть склонила голову на бок. - Вечером - значит вечером, это полностью на ваше усмотрения, я тут лицо скорее подчиненное, к тому же у вас и основная работа есть... Эсфирь внезапно вспомнила еще один очень важный момент. Она не могла даже предположить, как Юджин отреагирует на подобный вопрос, но не задать его не имела никакого права. Плавно повернувшись спиной к Мастеру - ей очень не хотелось, чтобы выражение лица выдало ее теперешнее состояние - она быстро прикурила, и, разогнав дым ладонью, поинтересовалась ровным, почти бесцветным голосом. - Скажите, Юджин... К вам уже приходили, ведь так? "Еще бы не приходили! Я бы непременно пришла и готова биться об заклад - у них целый шкаф пугалок для этого снайпера. Уязвимость... мы все уязвимы..."
Юджин Миллер: 12:37 - Приходили, - кивнул Миллер. - Чем-то невразумительным, я так и не понял чем, пригрозили, после чего подкинули работу не по профилю - найти для них одну девушку, которая, по-моему, вообще никому и ни зачем не нужна. Я ее нашел, забрал к себе в кафе. Сейчас она. должно быть еще там, если не сбежала по глупости сама или за ней не пришли. Вопрос не был для Миллера неожиданным, подсознательно он ждал его давно, с самого начала разговора с Эсфирь, поэтому ответ он выдал коротко и спокойно.
Эсфирь Минц: 12:38 "Никому и ни за чем не нужна?.. Ну да, сижу и верю, что госбез у нас тратит свое драгоценное время на какую-то фигню." - Если пока не конкретизировали угрозы - это хорошо. - Эсфирь прошлась по помещению. - Значит, у вас еще есть шанс сделать хорошую мину при плохой игре. Хотя я не уверена, что братьев наших в штатском можно долго водить за нос... За истекший срок они резко поумнели. Девушка мучительно пыталась сообразить, надо ли ей знать, по чью душу ГБ посылало Миллера. То есть желания узнавать имя-фамилию еще одного обреченного не было, но по-хорошему, конечно, следовало перестраховаться. "А то у меня слишком короткий список смертников! Целый блокнот - а мне все мало, еще подавай! Ну узнаю я, а что толку-то? Не помогать же собралась..." Малявка подавила в себе желание долго и со вкусом ругаться вслух. Конечно же, сделать что-то для того, кого забрали было уже невозможно. Но стоило оградить остальных от возможности провокации. - И что за девушка? Есть какие-то предположения, чего от нее хотят? - Эсфирь чуть поморщилась. - Просто иногда призраки возвращаются... с микрофонами на лацканах. В этой ситуации их проще знать в лицо.
Юджин Миллер: 12:40 - Что за девушка, сейчас скажу. На нее у меня на домашнем компьютере есть почти полное досье на нее, собранное за круглую суму знакомым, который Знает, как, где и кого искать. - ответил Миллер. - А вот насчет причин, по которой она их заинтересовала - понятия не имею. Ровным счетом ни рыба ни мясо, такие доживают до глубокой старости, переживают войны и революции, потому что никому не нужны. Что до имени - Лара Гласс - переводчица в каком-то там бюро с французским названием. Интересно, зачем я вот так вот все выкладываю? Неужели, чтобы успокоить совесть, ведь девушку я практически подставил... Нет, бред какой-то. Ничего с ней не сделают, слишком пассивна. Джин тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и вновь посмотрел на Эсфирь. - Что-то еще?
Эсфирь Минц: 12:41 - Лара?! - Эсфирь подскочила, как ошпаренная. - Какого... - далее следовало такое количество нецензурной брани, перемешанной в хитрых пропорциях с уголовным жаргоном, что оставалось только дивиться словарному запасу мисс Минц. Эсфирь обхватила голову руками, пытаясь понять, почему забрали мисс Гласс. Ну, в самом деле, не за их же невинный разговор вчера на улице! Его и не видел-то никто... Или она непростительно просчиталась и каждый из них уже под таким плотным колпаком, что и дергаться бесполезно? - Ничего не понимаю. - выражение лица Малявки было крайне растерянным. - Она же действительно почти нолик... Да, пусть "Свет", но Лара даже на обработке информации не состояла, так, один из фигурантов... - девушка вымученно посмотрела на Юджина. - Мастер, кажется, тут идут какие-то такие игры, что я даже и ставок-то сообразить не могу. Впрочем, - нервным жестом Эсфирь вынула из пачки еще одну сигарету. - Езжайте к себе в магазин. Если она еще там - постарайтесь выяснить у нее, какие такие за ней заслуги... Сошлитесь на меня, она расскажет. Если же нет. В общем, к вечеру я в любом случае найду способ на вас выйти. Правда, следовало хорошенько подумать над тем, как это все организовать. Если к Юджину уже приходили, значит, магазин под круглосуточной слежкой, а Эсфирь светиться лишний раз было без интересу, повторять ошибки Лохматого она не собиралась. - И очень вас прошу - без эксцессов, делайте вид, что согласны со всем и готовы на все. Впрочем, кому я это говорю.
Юджин Миллер: 12:43 Джин машинально отметил пару новых для себя оборотов в экспрессивной речи Эсфирь, а затем виновато улыбнулся. - Что же, если идет игра - неплохо бы аккуратно и незаметно поискать игроков. Хотя, есть мнение, что игроки все сидят в одном-двух офисах, а именно ГБ и наша партия власти. Впрочем, до появления фактов, считайте что я ничего не говорил. Что касается того, куда ты меня послала, туда я и собирался направиться. После того как совершу небольшой вояж за город. Впрочем, похоже, теперь приоритеты несколько сменились. Миллер кивнул Эсфирь и направился к выходу. У самой двери, перед тем как подняться по лестнице, ведущей практически на улицу, миллер обернулся. - Если что, можно звонить по телефону магазина - мне передадут, а о том, что ты звонила кто не надо не узнает. Береги себя, я только начал привыкать - усмехнулся он напоследок и вышел из школы. В машине миллер вынул Глок из бардачка и все е переложил его во внутренний карман пиджака. После чего повернул ключ в замке зажигания и был таков. => Культурный центр "Белый лев"
Эсфирь Минц: 12:44 и далее Оставшись в одиночестве, Эсфирь ощутила себя марионеткой, у которой чья-то добрая рука обрезала одним махом все ниточки, соединяющие игрушку с кукловодом. Ушли силы, ушло понимание происходящего, да и сама окружающая реальность начала медленно расплываться перед глазами, сливаясь в единое темно-серое пятно. Мир потерял очертания и ориентиры. Эсфирь была знакома с таким состоянием: нервная система давала понять, что с нее уже хватит, но и это было непозволительной роскошью. Чтобы хоть как-то отвлечься от затягивающей серой мути, Малявка принялась вымеривать шагами помещение, обхватив себя за плечи - точно так же, как шесть лет назад ходила по одиночной камере после тех допросов, когда вообще была возможность перемещаться. Она знала, что сейчас ей надо быстро собраться, оставить записку Давиду и сделать еще пару дел, пока позволяет время суток, а заодно и сообразить, где переждать комендантский час. Но при одной мысли об активных действиях накатывал страх столь удушающий, что подкашивались ноги. Усевшись, наконец, на пол в одном из углов и чувствуя спиной спасительную твердость бетонной стены, она обняла колени и уткнулась у них лбом. На плечи почти физически ощутимо давил груз той ответственности, которую она сама на себя взвалила, не зная даже толком - справится ли. Да что там - она не была уверена и в том, нужно ли это вообще и стоит ли игра свеч! Она, еще три дня назад считавшая за благо лишний раз не совать нос из собственной квартиры и поставившая себе как основную цель сторчаться как можно быстрее до состояния "му-му", чтобы не видеть, не знать, чтобы оградить себя завесой беспамятства от того, что происходит! "Г-спади, Малявка, ну какой из тебя лидер, ну что ты опять лезешь в эти игры - тебе одного раза было мало?!" В ушах стучала кровь, перед глазами, как в калейдоскопе, сменяли друг друга лица тех, кто уже однажды положил свои жизни на этот эфемерный алтарь. "И случись что - а оно обязательно случиться, ты знаешь - вся вина будет на тебе и только на тебе. Ты сможешь их защитить? Нет. Ты сможешь им помочь? Нет. А что ты вообще можешь им дать, в обмен на то, что сейчас за ручку приведешь каждого в тот ад, из которого самой тебе уже не выйти никогда?!" - Надежду... - это Эсфирь произнесла уже вслух, но слово прозвучало глухо и неуверенно, и внутреннего диалога с дознавателем не оборвало. "Брось, ты сама в это не веришь. Какая надежда, о чем ты? Здесь все предано и продано на многие века вперед, и сама ты - ничем не отличаешься от происходящего. Ты так и осталась фигуркой в перекрестье чьего-то прицела. Ты не смогла сберечь даже того, кого любила - о чем же еще можно говорить? Все твое отличие от прочих в расстрельном ряду - так это то, что ты найдешь в себе силы посмотреть в дуло винтовки, но какой с того прок?" Прока, по здравому разумению, не находилось. Зато находилось неизбывное чувство вины, стыда, ужаса, полной беззащитности перед происходящим - все как в старые-недобрые времена. Недоставало только детской веры в собственное бессмертие. Но вот в нем-то Эсфирь больше и не нуждалась - ежесекундная готовность умереть, воспитанная за четыре года регулярных ночных допросов, когда невозможно было убедить себя в том, что за следующим поворотом тебя не ожидает спокойный выстрел в затылок, напрочь отбила всякий страх смерти. И это было тем самым пунктом, на котором система, искалечившая многих и многих, дала сбой. Девушка не могла себе даже представить страха и боли больших, чем она уже перенесла - и в какой-то степени это делало лично ее - неуязвимой. Она знала, чем все это скорее всего закончится и что ждет каждого из них - но так же знала, что не способна предать. И это было ее единственным оправданием. Но никак не шла из головы та пропасть, которая отделяла ее прежнюю от нее нынешней - словно два разных человека, по ошибке носящие одно и то же имя и фамилию и объединенные только некоторым количеством общих воспоминаний. "Зачем я тут? Что сделали со мной? Мне плохо здесь, возьми меня отсюда..." - строчка настойчиво всплывала в сознании, но теперь Эсфирь совершенно точно знала, что помощь приходит только в сказках, тогда как в реальности на оружейных складах пылится только неуверенная надежда и осознание, что любой из возможных выходов лучше чем тот, который услужливо предлагают.
Давид Лихтерман: 14.42 Давид спустился в убежище в совершенно ином расположении духа. Длительный мысле-монолог словно бы собрал всего его тревоги и метания и запер их куда-то далеко на огромный амбарный замок. Так что по ступеням спустился абсолютно спокойный Шпала. Настолько спокойный, что даже успел зубами ухватить за кончик хвоста вопрос: "Малявка, ты чего?" Мдаааа, "вождь и идеаолог" пребывала в весьма плачевном состоянии, где-то между тихой прострацией и бурной депрессией. "Ну и чего делать?, - подумал Давид. - Может шлангом прикинутся...не не вариант. Ээээх, пропадай, моя зелёная бандана!" Он шагнул к Эсфирь, остановил её, аккуратно взяв за плечи и чуть встряхнув. - Малява, прийди в себя! - тихо прошептал он ей в самое ухо. - Не время сейчас, совсем не время!
Эсфирь Минц: 14:43 "Не время! Да всегда не время, дорогой мой Давид, которого тоже ничему жизнб не научила. Вот уж порода-то попалась в нашем поколении: вколачивали-вколачивали в нас премудрость пловцов по течению, сколько времени потратили, сил, да казеных лагерных харчей. Ан не в коня корм... Все угомониться не можем, все бы нам воевать кого-то, да свободу в массы нести... А сесть и спокойно подумать над тем, что происходит - не время. Вот и делаем сначала, а потом за голову хватаемся - ничего себе, результатики". Малявка посмотрела на Лихтермана изподлобья и молча поднялась. Взгляд ее, настороженный и непривычно-злобный, ничего хорошего не сулил. - Не время, говоришь... - и в тоне Эсфирь тоже не было ничего радостного. - А когда, прости, время-то будет, а? Я уже трое суток в режиме нон-стоп, а дальше будет только хуже. Несколько часов назад эти мрази убили Скрипача, мать вашу, человека, которого я без малого десять лет любила... - она нервно рассмеялась. - В лагере на нарах подыхала после допросов, а продолжала любить. Я молчала, когда меня... по десять человек подряд... только ради него, понимаешь?! Дура... - девушка обхватила голову руками. - Я же во все эти идеи, которыми у меня голова забита, верила, как в Библию! Верила, б**дь, что вот они, самые лучшие люди, которые знают, что и как надо делать, что у них все просчитано и даже если все мы, подставные фигурки, сдохнем у параши, гордо захлебнувшись собственной кровью, это все будет не зря... Она с силой ударила кулаком в стену и с пару секунд недоуменно смотрела на собственную руку, кажется, не замечая боли и только испытывая легкое недоумение при виде разбитых в кровь костяшек пальцев. - А потом я вернулась. Великая, мать ее, революция свершилась! На пустом месте, с пустотой в финале и все теми же фингерменами по углам. А тех, на кого я чуть ли не молилась - нету, просто нету, выбили всех до одного, и не мы в этой грязи утонули, а они! Все, что осталось - только горстка таких же не в меру живучих, из которых весь этот ад душу выпил, а взамен вдохнул что-то такое, что и смотреть-то пакостно... И даже времени на то, чтобы оплакать кого-то - и то нет. - Эсфирь уперлась лбом в стену и стиснула зубы. - "Авиации нет, снарядов не подвезли, а про связь и снабжение я молчу", вот тебе краткий обзор положения на фронтах. Ты уверен, что те, кто сегодня был здесь - понимают, на что они идут? Причем понимают не умом, а сердцем? Ты думаешь, они действительно во что-то верят? Да ни хрена! Они, Шпала, куда умнее, чем вся наша передохшая компания вместе взятая, им надо, чтобы от ума, а как мне доказать, что от ума здесь толку никакого? Не знаю... Не могу объяснить. Джонни бы - да, он бы смог, но я не идеолог, какой из меня идеолог, когда я себе-то ничего внятно объяснить не могу. Но вот, понимаешь, мы вляпаемся, а мы точно-точно вляпаемся, я себе глаз на жопе давно отрастила, и если мы с тобой знаем, за что и по какой причине будем отвечать, то их переломают, как спички. И добро бы за что-то стоящее... Так нет, всего лишь за мой личный недовыбитый идеализм. - Эсфирь раскинула руки в стороны, словно пыталась обнять стену. - Слова, это все слова, меня тошнит от них, я в них запуталась... Девушка резко развернулась лицом к Давиду. Вопреки тому впечатлению, которое могло сложиться, глаза у нее были сухие, колючие, а лицо - совершенно спокойным, просто чуть более бледным, чем обычно. - По наши души, Шпала, вышел самолично Кристини, - Эсфирь жестко улыбнулась. - И он приложит все силы, чтобы завершить начатое шесть лет назад. До того, как он до нас доберется, мы должны наладить работу и организовать, чтобы в случае чего - цепь замкнулась только на меня. "А уж я найду способ его убить своими руками..." - Впрочем, ты прав. Что-то я разошлась... Нервы, Шпала, нервы, им все это на пользу не идет. Давай, докладывай ситуацию, раз уж пришел, обсудим все с тобой с чувством, толком и расстановкой, и я побегу... Малявка достала из кармана блокнот и ручку и приготовилась стенографировать, если понадобится.
Давид Лихтерман: 14:45 "Да уж, Маляв, всё ты правильно говоришь. Всё-всё. И Слова правильные и смысл. Только вот этот самый нон-стоп тебе сейчас как воздух необходим, чтобы сил не оставалось думтаь ни о чём ином, кроме дел. Иначе сгоришь, как свечка на Хануку. И вообще-то я тебе всё это должен сейчас вслух сказать. Ага. И добавить что-нибудь про верность идеалам и памяти павших...но ты и без меня всё это знаешь. И намного нужнее тебе сейчас мой отчёт, а значит его ты и получишь. Точный, без излишеств. Ага." - В магазине Эрика Кэллахана "Замечательные мелочи можно купить оружие и взрывчатку. Сам продавец похоже в теме, судя по тому, как перебирает наименования вооружения. но это надо уточнить у того, кто у нас разбирается в оружии. Далее, из взрывчатке проще всего достать гексоген и октоген, по следующим расценкам: до 100 грамм эквивалента, только за начинку - триста. Все, что сверх ста, но меньше тысячи - по фунту за грамм. Больше тысячи - нужно договариваться. Детонатор с таймером - сто, пятьдесят за стандартную установку. На радиоуправлении - сто пятьдесят, и те же пятьдесят. Ничего крупнее 200 грамм одним куском или устройством не идет, какй-то там у продавца принцип. Задаток - половина, заказ выполняется в течении двух дней, - Шпала говорил ровным, не изменяющимся тоном, не очень быстро, так, чтобы Эсфирь успевала записывать. - Маляв, - он положил руку на плечо девушке. - Хочу тебя попросить: если будешь убивать Кристини сама - право твоё, но постарайся подстраховаться и не подставляться. А то всем тяжко придётся. И...глянь вот это на досуге, - он протянул ей свой блокнот. - Там на первых страницах...я конечно не Картер, но...если найдёшь, где использовать - отлично, а нет, так больше не буду заниматься не своим делом.
Эсфирь Минц: 14:46 - Не боись, Шпала, я рискую только если игра стоит свеч. - девушка безмятежно улыбнулась, но что-то было в этой улыбке, что заставляло задуматься о психическом здоровье мисс Минц. - Кристини еще поживет. Нам на руку и его ненависть и то, что мы уже знакомы с его методами. Согласись, что старый враг куда удобнее нового... Листок с заметкой Давида она без тени смущения изъяла из его блокнота. Лихтерман и в прошлом пытался что-то писать, но демонстрировать эти плоды своих трудов отказывался наотрез даже Малявке - видимо, давил на психику уровень тогдашних авторов текстов в листовках "Иглы". Сейчас стесняться было некого. - Переориентировка агитпропа? - Эсфирь приподняла брови, бегло просматривая текст; исписанный лист она вложила между страницами блокнота. - Отлично, Шпала, гляну по дороге... И, кстати, очень своевременно - первые удары мы должны нанести уже сейчас. Самое время заявить о себе. - и она подмигнула Давиду. Уходить в глухую оборону и полную несознанку они больше не могли: и без того было ясно, что пасти их уже начали, а знающие люди наверняка уже сложили два и два и даже сделали соответствующие выводы. Уж чем-чем, а недогадливостью госбез не отличался никогда. Поэтому рисковать, в сущности, было нечем, раз уж они решили не отсиживаться по углам в ожидании того, как события сами решат, в какую сторону идти. - Но вот скажи-ка мне, друг-сосиска, а какого лешего ты сейчас тут забыл, а? Если я ничего не путаю, то... - она бросила быстрый взгляд на часы. - Через час с небольшим ты вообще должен с Принцессой встретится и информацию у нее забрать. Голос Малявки источал ехидство, но на самом деле сбой первоначальной схемы ее мало беспокоил - все равно это, как и в прежние времена, были только общие наметки по ключевым событиям. А ориентироваться каждый должен был самостоятельно, исходя из обстоятельств. Так что передвижки все равно были неизбежны. - В общем, все ясно. Оружие и взрывчатка ждут консультации наших великих воинов, я тут полный профан. Кстати, предупреждаю - я еще недолго связной буду, уж больно велик шанс засветиться... Так что пока суть да дело будем свежие кадры искать, перевалю эту обязанность частично на тебя, а частично, возможно, на Принцессу. - лицо Эсфирь стало озадаченным. - Вот тоже, не девочка, а сплошной вопросительный знак. Впрочем, внешность у нее для этого подходящая, хоть чего нарисовать можно. В их условиях это было ой как важно! Малявку в свое время потому и ценили, что в толпе девушку было совершенно невозможно взять на примет - она сливалась с любой обстановкой, а при соответствующей одежде и прочем внешнем антураже из нее можно было вылепить почти любой образ, хотя в основном все же упирали на абсолютную детскость. Кассандра, с ее нежным и почти детским личиком была, конечно, куда более миловидна, нежели мисс Минц, но ее внешность была столь же пластична. - И вот что, Шпала. Если вдруг я слечу до срока - а такое тоже может быть - бразды организации все остаются на тебе. Я вечером заскочу, объясню все по пунктам. Помимо всего прочего Эсфирь необходимо было, презрев риск, заскочить на свою квартиру - требовалось забрать кое-какие вещи, в том числе и не такие безобидные, как теплый свитер.
Давид Лихтерман: - И вот что, Шпала. Если вдруг я слечу до срока - а такое тоже может быть - бразды организации все остаются на тебе. Я вечером заскочу, объясню все по пунктам. - Ну всё! - Давид сделал страшные глаза. - Теперь я тебя точно свяжу и закрою здесь в подвале, чобы с тобой не дай Б-г чего не случилось! А то, знаешь ли, ненавижу административную работу во всех её проявлениях! А если серьёзно, то зря ты мне настолько доверяешь. Сама знаешь, я никогда не мог похвастать стальным стержнем, только на вас тогда и держался, а когда принесли копии с приказов о вашем расстреле....короче. не сломался я только по одной причине - не успел. И не знаю, толи я дошёл уже до кондиции, когда пофигу абсолютно всё, толи меня осталось дожать совсем чуть-чуть, - Шпала помолчал и мрачно сплюнул в сторону. - Такой я вот неправильный сын нашего народа - не то что адаптироваться при власти не сумел, так даже родной диссидентуре правду-матку-её в глаза леплю. Шлимазль, что тут ещё можно добавить! Давид понимал, что делает как минимум глупость. Эсфирь была далеко не в том состоянии, чтобы ей выдавать такого рода "откровения", но ничего поделать не мог. Потом может быть уже слишком поздно, а рано повзрослевшая девочка Фирэле, совсем недавно подставившая плечо под небесный свод где-то рядом с русскими Кариатидами, заслуживала знать правду. Знать и делать выводы.
Эсфирь Минц: 14:48 - А что, меня тоже расстреляли? - искренне восхитилась Эсфирь. - Ну, деятели... живого еврея хоронить, это ж надо, а?! Впрочем, она понимала, что в какой-то мере бумажка, которую на допросах показали Давиду, имела право на существование: мало кто мог предпологать, что девушка окажется живучей настолько, чтобы пережить и те четыре года лагерей, которые выпали на ее долю - что уж там говорить о реальном сроке. Она нахмурилась - как-то совершенно выпал из головы тот факт, что госбез к каждому найдет индивидуальный подход, уж коли приспичит им человека сломать. - На спасибо, что напомнил... А то я, кажется, подзабыла, с кем мы имеем дело. К хорошему быстро привыкаешь. - она положила руку на плечо Давиду. - Я все понимаю, Шпала. Там героев не бывает, все ломаются... так или иначе. Но сейчас у нас просто нет выбора - себе мы не принадлежим. Если они вообще хоть когда-то принадлежали себе - бойцы фронта невидомого настолько, что его и не существовало-то почти. Все границы были умозрительными, все правила и сводки с передовых существовали большей частью только на уровне индивидуального восприятия кажого из них. Одно роднило эту войну с настоящей - там тоже убивали. Не уничтожат оболочку - выпьют душу, выпьют и не поморщатся, ходи потом, пустой, выжженый, не знающий, за что удержаться и поэтому бесконечно падающий, падающий... Их следы, оставленные тогда, когда каждый из них еще имел право называть себя человеком, замел прошлогодний, посеревший от копоти снег. Теперь они были куда умнее - они больше не оставляли следов и отметин на стенах, и ничего более не могло перекрыть того клейма несуществующих, которое было выжжено не на лбу, но в самом сердце. - Но они просчитались, они очень крупно просчитались... Нам больше нечего терять. - она неловко развела руками. - Все, чем мы якобы живем теперь - это утиль, хлам, это все ненастоящее. У нас осталась только эта война, Шпала, она теперь тот самый стержень. И поэтому ты-то как раз теперь выстоишь, что бы ни произошло. Нет, это не было закалкой в том смысле, как огнем и водой закаляют сталь: горнило, через которое они шли уже не первый год выбило, словно пулею навылет, все наносное и ложное, оставив только самую суть. И было не важно, как и что выглядит со стороны и какие слова произносятся. Они сами знали себе цену и знали, чего от себя ждать. - Они тебя больше никогда не смогут сломать. - Эсфирь посмотрела ему в глаза. - Тебя нечем ломать. Ты только сам это пойми...
Давид Лихтерман: 14:50 - Надеюсь, у меня не будет возможности проверить твои слова и я помру во мраке невединия. Ну а если нет, вот тогда и посмотрим. Всё, ты предупреждена, какую змеюку на груди носишь, так что мне остаётся только поудобнее там устроится, - Давид усмехнулся "фирменной" кривой усмешкой и взглянул на часы. - Еееетить вашу мать! Без десяти три! А мне через час с Принцессой встречаться. Так, всё я убежал. До встречи, мейне терре! С этими словами Шпала на весьма приличной скорости рванул к выходу. Времени оставалось не так много, так что на улице ему пришлось приложить большие усилия, чтобы не срываться на бег. "Ну ничего, кажется с нехороших мыслей Эсфирь переключилась. Кстати, теперь-то я надеюсь у неё хватит мозгов отказаться от всякой дряни химической в организме? Надо будет проследить. И надавать по шеям в случае чего. Хотя не, лучше по лбу. Так она вырубится и у меня будет время переплыть Ламанш и укрыться в Европе!" В очередной автобус Давид запрыгнул едва ли не в последнюю секунду, немного прищемившись об двери. Серые будни диссидента продолжались. /переход на Улицы Лондона/
Эсфирь Минц: 14:51 - 15:15 Стихли в коридоре пустого здания шаги Давида. Заткнулся, устав наконец, в голове постоянный отсчет идущего времени. Где-то неподалеку из неисправного крана меланхолично капала вода, и это на данный момент было единственным звуковым сопровождением. Где-то через пятнадцать минут обдумывания дальнейшего плана действий Эсфирь быстро привела в порядок свой внешний вид, несколько пострадавший от автобусных давок, беготни по пересеченной местности и двух попыток впасть в истерику. Спустя короткое время на улицу вышла такая же, как и утром этого трудного дня, девочка лет четырнадцати на вид, сосредоточенно смотрящая под ноги и не обращавшая на себя никакого внимания редких прохожих. Камер здесь пока не водилось Ближайшая ярко-красная телефонная будка была первым перевалочным пунктом в предстоящем долгом маршруте. - Стен, ты сейчас в колледже? - Минц?! - голос студента был очень напряженным и куда более тихим, нежели обычно. - Где тебя черти носят, умница моя? - Где надо. - буркнула Эсфирь, насторожившись. - И тебя через пятнадцать минут должно унести туда же, усек? - Усек. - интонации Стена не изменились ни на йоту, что само по себе было уже каким-то нехорошим знаком. - Плакало горючими слезами мое чаяние сдать коллоквиум вовремя. Где обычно, да? - Ага. - Малявка еще и кивнула, не соображая, что собеседник ее не видит. - Минут через сорок. У меня к тебе будет просьба ажно на миллион, которого я тебе все равно никогда не отдам. - Кто бы сомневался. А у меня к тебе будут новости, дорогая моя, и застрахуй по дороге свои уши! - эту фразу Стенли, обычно спокойный и мягкий, буквально рявкнул, и тут же отсоединился. "Так, час от часу не легче", - подытожила про себя Эсфирь, бросаясь вдогонку за редким в этих местах автобусом. - "Это чем же Стена моего дорогого так нагрузили, что он психовать начал? Ладно, будем надеяться, что всего лишь очередным запросом из деканата о моей посещаемости". Вися на поручнях девушка, конечно, понимала, что надежды эти суть пустое дело, и Стенли, бедняга Стенли, который так невовремя решил, что мисс Минц идеальная кандидатура на роль его девушки, теперь был напуган и зол. И все это следовало погасить в зародыше, потому что этот неглупый мальчик еще мог пригодиться. /в центр Лондона/
Давид Лихтерман: 16.10. /с Улиц Лондона/ В школу Давид ввалился с острым чувством того, что ненавидит автобусы. Всей своей еврейской душой ненавидит, хоть плачь. А ещё его мелко потряхивало от того, что приходилось столько раз приходить в одно и тоже место. "Мать вашу, зачем так насиловать мои бедные, потом и кровью заработанные условные рефлексы!" - возмутился он, заваривая себе едрёнейшего, "противопехотного" дешёвого кофе и конечно же закуривая. Надо было дождаться Эсфири и выслушать от неё новости. А заодно поделиться подозрениями по поводу Тени... ***
полная версия страницы