Форум » Glimpses of the past » Заброшенная школа на окраине, 13 сентября 2023 » Ответить
Заброшенная школа на окраине, 13 сентября 2023
Fate: Старое бомбоубежище давно заброшенной школы на окраине Лондона. Состоит из трех помещений. Первое – длинная комната с рядами двухъярусных железных кроватей, и шкафами вдоль стен. Второе: намного меньше, квадратное, когда-то спальные места были и здесь, но теперь нет – остался только один шкаф, запертый на кодовый замок, стол и стул. Дальше туалет и душевые, выложенные белой плиткой. Вода все еще имеется, правда только холодная. Электричество тоже каким-то чудом работает.
Давид Лихтерман: 11. 50 Давид цапнул со стола первый попавшийся "ствол", не очень задумываясь о том, как отреагирует на это новый знакомец. - Пушку в зубы и притворись шлангом! - на сумасшедшей скорости выдал он в сторону Мамая, вылетая из подвала. "Диссидент должен уметь бегать!" - написано в технике безопасности любого несогласного с правительством, причём написано кровью тех, кто этого вовремя не понял. Давид бегать умел и ещё как - долговязым ураганом он выветрился из подвального помещения и тут же едва ли не распластался, маскируясь под довольно низким кустарником. очень удачно выросшим в двух шагах от входа. "На х*й все правила! - думал он, мрачно проверяя заряженность и готовность к стрельбе своего оружия. По иронии судьбы это оказался его соотечественник №Благородны израильтянин" Мини-узи, причём, что ценно, с полной обоймой. - Если Эсфирь возьмут ещё раз я точно свихнусь и тогда уже никакого сопротивления от меня не дождёсся!" Давид стрелял всего несколько раз в жизни, причём все они были до травмы, но сейчас что-то ему подсказывало, что он не промахнётся. Просто совесть не позволит промахнуться.
Кассандра: 11:51 На реплику Миллера девушка могла бы ответить «Когда-то была», но не успела, так как рядом нарисовалась мисс Минц, что вот в данную конкретную секунду было не совсем кстати, точнее совсем не кстати, так как если бы мужчина правильно ответил на последний поставленный вопрос, то Касс бы надавала своей подозрительности по мозгам и запихнула куда подольше. А так тема осталась открытой. «Ладно, если пришла, пусть сама и разбирается. Мое дело маленькое: сидеть тихо и незаметно.» Вставая, Кассандра достала пистолет, сняла с предохранителя и перезарядила. Затем направила на мужчину, точнее на раненную вчера руку: повязки не было заметно под одеждой, но что-то едва уловимое в его движениях позволило девушке определить, где пуля прошла по касательной, едва задев кожу. - Стреляли сверху, целились именно так, как и попали. Снайпер знал свое дело. На лице Миллера не дрогнул ни один мускул. За это Касс добавила еще один грузик на ту чашу весов, которая была подписана «верю». Повернувшись к Эсфирь, мисс Ворд взяла руку девушки и вложила в нее пистолет. - Заряжен, но надеюсь не понадобиться. Он не вооружен. И он один. Дальше – как знаешь. - Чего это у вас там, ломая кусты, бегает? - ехидно поинтересовался Миллер. - А вот сейчас и разберемся, - в тон ему ответила Касс. Подмигнув мисс Минц, она направилась к ожившим кустам и едва ли не за ухо вытащила оттуда Шпалу и отобрала у него оружие. - Тоже мне, снайпер нашелся! Пошли. Слова были подкреплены символическим, но все же достаточно ощутимым пинком коленкой под пятую точку, что, учитывая разницу в росте, должно было выглядеть более чем комично. Отконвоировав Давида в здание школы и оставив на пороге одного из классов первого этажа, девушка незаметно подошла к окну, чтобы проконтролировать, что Эсфирь все-таки останется жива.
Эсфирь Минц: 11:53 За развернувшимися событиями Эсфирь, выбиваясь из образа, наблюдала со стоическим спокойствием человека, который уже все видал из собственного гроба и ничего его в этом мире уже не удивит. Бывают такие обстоятельства, при которых способность изумляться, восхищаться, пугаться до колик и прочие радости свежего взгляда на жизнь как-то стираются. Уходят в небытие под грузом событий. Мисс Минц достигла этой блаженной черты одноврменно с беспрецедентно всеобъелющим пониманием сложившейся картинки. Давида она проводила сочувственным взглядом в спину. Ну что же, ему не привыкать быть уводимым без всяких вопросов и, в общем-то, без перспектив. Настало время отточить эти умения. На пистолет в собственной ладони Эсфирь воззрилась с искренним любопытством - во всяком случае, это было что-то новое. Подождав, пока удалятся Касс и Лихтерман, девушка негромко вздохнула и уселась на землю, вертя в руках оружие. - Как вы думаете, Юджин, мне предлагается вас застрелить? Или застрелиться самой? - Эсфирь с улыбкой приставила дуло пистолета к собственному виску. - Пиф-паф. И никакого геморроя. Похороните меня за плинтусом. Я, если честно, даже не знаю, на предохранителе ли оно. И где конкретно оный предохранитель находится. Пистолет лег на землю рядом и девушка полностью утратила к нему интерес. Те, кто сейчас находился в здании были достаточно информированы и экипированы, чтобы постоять за себя. Сколь бы наталкивающими на размышления не были движения и слова владельца "Белого Льва", но против трех вооруженных человек он бы вряд ли что смог сделать. Количество против качества. Первое побеждает. Малявка долгим взглядом посмотрела на Миллера, такого спокойного-спокойного, что впору было начинать вести отчет - когда же рванет бомбу внутри него. - Вот вы же умный человек, не так ли?.. Это всё игрушечки, мистер кто-же-вы-на-самом-деле. Кого-то из тех, кто сейчас за моей спиной, опыт ничему не научил. У кого-то этого опыта просто не было. Но уровень их слаженности и сработанности вы имели удовольствие лицезреть прямо сейчас. Ну, а я тут на должности Главного Злодея... - она улыбнулась совершенно спокойно и открыто. - Что, желаете поиграть в войну против надвигающегося режима и надеетесь обойтись без потерь? Потери уже есть, и они невосполнимы. Ну, это так, для сводки. А что же привело сюда вас, без оружия и со столь странным выражением лица? Начали плотный выпас? Сделали предложение, отказ от которого поведет вмешательство в жизь тех, на кого вам не наплевать? Какая-то очередная мерзость, которую братья в штатском предпочитают делать чужими руками?.. Излагайте, Миллер, я вам все равно не опасна. Линию горизонта безупречно, на взгляд мисс Минц, улучшала каменная стена.
Юджин Миллер: 11:54 Каменная стена. Вся в маленьких, едва заметных выщерблинках. К ней обычно ставили лицом глухих к увещеваниям, после чего на стене появлялась очередная выщерблинка и приходили уборщики - отмывать кровь и мозги. В части Миллера таким вот образом, или примерно таким было "уволено" шестеро еще более идейно невыдержанных, чем он. Их оружие, списанное раньше чем его физически нашли, с целью уничтожения всех свидетельств о том что здесь служили противники законной власти и составило личный арсенал Миллера. - Умеете вы, черт возьми, вызвать неприятные воспоминания. Я уже надеялся, что никогда не вспомню о тех вещах, воспоминания о которых порождают разговоры с вашей компанией. Вы не против, если я одену пиджак обратно - все же погода оставляет желать лучшего. Как и обстановка вокруг. - Миллер сделал пару кругов кистью левой ладони в воздухе, демонстрируя это самое "вокруг", после чего все же одел пиджак. - То, что вы делаете с оружием - неправильно как минимум два раза. Во-первых, оно не на предохранителе, и мне совсем не хотелось бы прятать ваш труп. Вы гораздо более интересны живой. и, во вторых, не стоит класть его на землю - проржавеет и ваш не знаю уж насколько скудный арсенал останется без одного ствола. К слову, я подозреваю, что ничего серьезнее пистолет-пулеметов у вас там нет, а это значит, любой спецназовец или агент с боевой подготовкой, имеющий несколько секунд, на то чтобы вернуться за машину спокойно переждет весь ваш наличный боезапас, после чего выйдет оттуда с табельным пистолетом, да что там, я думаю, на вашу компанию обычного шестизарядного револьвера хватит. Сколько вас здесь, пять, шесть? Большее количество просто физически не может собратьсяне заметно. Но, хватит об этом. - Миллер резко оборвал свою речь и посмотрел прямо в глаза эсфирь. - Не буду отрицать, я хотел найти вас. Но вот, честное слово, не предполагал что найду в таком месте и с первой попытки... - Миллер замолчал, обдумывая дальнейший ход своих действий. - Я уже сказал Кассандре, что с момента открытия своего кафе, я отсиживался там, скрывшись от жизни вокруг. А по месту моей службы меня научили не только сидеть в засаде, но и действовать. А однажды вколоченные рефлексы не исчезают, вам, как то кто пишет курсовую по маньякам, думаю не надо это объяснять - Миллер позволил себе небольшую улыбку, несколько оживившую ее хмурый вид. - Действовать, да... - усмехнулся он. - Но вернуться к этим сволочам мне не позволяет совесть. Я сам удивляюсь, почему я не убил тех троих сотрудников ГБ, которые за последние сутки вели со мной беседы. Вероятно, потому что это было бессмысленно. А ночные беспорядки заставили задуматься - наверное в стране не все в порядке, и, как ни банально это звучит,я не могу оставаться в стороне. Вчера вы показались мне разумным человеком, а сегодня подтвердили, что являетесь "главным злодеем". Поэтому я рассказываю вам все это со спокойной совестью и надеюсь на ваш совет. Я привык делать, а принимать решения сложнее чем "когда нажать на спусковой крючок" мне, каюсь, сложно...
Давид Лихтерман: 12.00 "Срываешься друг мой! - остерил себя Давид, сидя в одном из бывших классво прямо на полу у стены и смоля одну сигарету за другой. - Срываешься, забываешь,к ак надо себя вести и делаешь прямо противоположное тому. что надо. Куда это годится? Праально, никуда! Что будешь делать? Опять правильно - вспоминать. Совсем скоро ведь с новичками работать надо будет, а ты такой позор тут устраиваешь!" Очередная сигарета догорела и потухла. Шпала на полном автомате отшвырнул окурок в сторону и сунул в зубы новую "палочку здоровья" и поискал взглядом зажигалку. Проклятый технопрома испарился бесследно. Давид похлопал себя по карманам брюк, залез в нагрудный рубашки и с удивлением обнаружил там что-то твёрдое. "Эт ещё что за фигня?" - удивился Лихтерман и извлёк на свет дневной средних размеров блокнот на пружинке, в которую был заботливо вставлен огрызок карандаша. Шпала открыл блокнот и быстро пролистал его. Пусто. Только в самом начале следы вырванных листов. "Ага, пытался что-то рисовать, понятно! Что ж, вполне достойное наказание!" Давид извлёк карандаш, кое-как сжал его непослушными пальцами и поднёс к бумаге. Он ещё не знал, что собирается попытаться нарисовать, как вдруг что-то щёлкнуло у него в голове. Странное, совсем новое ощущение скользнуло через желудок и устроилось где-то в груди. "Мы - оружие." - размашистым, корявым почерком, неимеющим ничего общего с прежней летящей каллиграфией, написал он, несколько раз перечитал фразу, чему-то успехнулся и застрочил карандашом по бумаге.
Эсфирь Минц: 11:58 - Мой совет... - Эсфирь прищурилась и похлопала себя по карманам куртки, выуживая пачку. - Совет я всем даю только один - брать руки в ноги и бежать отсюда, теряя тапки, пока еще выпускают. Беда в том, что меня все равно никто не слушает. Ну что же, это тоже понятно: "здесь кресты - зато пейзажи, а там ни пейзажа, ни креста". Совесть, опять же... Взгляд девушки, устремленный куда-то сквозь Миллера и сквозь стену стал тоскливым. Это все от безнадеги, конечно же, да от гипертрофированной совести. Ну, в самом деле, а что им еще делать-то, при тех условиях задачи, в которых тебя держит на прицеле вся страна? Можно пойти ко всем, улыбнуться и заявить: "Всем спасибо, все свободны". И разойдутся, как милые, разбегутся в разные стороны, потому что не знают, не усвоили цену того, что называется "работой в команде". А ей, значит, сидеть потом тихонечко у себя в прозекторской, листать газеты, узнавая арестованных по именам и смиренно ждать, пока в дверь не постучатся. Тошно. Вот и выбирай теперь - то ли измазаться в дерьме по уши, то ли стать дерьмом. Чистенькой-то не остаться ни при каких раскладах, у нас только те, кто наверху - все в белом, и непорочны, и над головами у них сияние, а в деснице крест животворящий зажат. Хороший такой крест, из арматуры сваренный - лучшее оружие против ереси. Англия превыше всего. Мы помним. Подняв пистолет за ствол, мисс Минц протянула оружие Юджину. - Держите. Вы, по крайней мере, знаете что с ним делать надо. Но я вас сразу же расстрою - не собираемся мы никого стрелять, да и отстреливаться, я надеюсь, нам придется еще нескоро. Хотя вам, безусловно, будет о чем поговорить кое с кем из тех, кто в здании. Они вот тоже на все это пялятся приблизительно как дети на леденцы. Дети. Взрослые. Грань стерта, все это уже ничего не значит - раз ступивший на это поле вынужден принять все правила его игры. "Я обрекаю этого человека скитаться и вечно искать..." Вот и боевая группа готова, вот и отдел пропаганды какой-никакой нарисовался, вот и очередная девочка-нигдевочка станет связной по совмещению. Вот ты и идеолог с пафосом, понтом, многозначительным выражением лица и явным намеком на некоторое количество козырных тузов в рукаве и горящим взглядом. И будут спрашивать. И придется отвечать - и на вопросы, и за всех. - А то, что вы покамест никого не пришили - делает вам честь. По крайней мере, на невыдержанность и недостаток логического мышления жаловаться вам не приходится... В отличие от... Впрочем, ладно. - Эсфирь поднялась с земли, зажав в зубах сигарету. - Как я вижу, благоразумие у вас в состоянии плачевном, поэтому - идемте. Кофе мы вас напоим, заодно и послушаете вводную лекцию. Короткую, правда - времени в обрез, пора бы уже и дела делать, а то пока мы говорили особо опасные элементы уже получили терапию свинцом. Безотказное средство. И, кстати, забудьте об именах раз и навсегда. - девушка, аккуратно взяв Миллера под руку, двигалась по направлению к зданию. - Может, это и выглядит нелепо, но так надо. Так что я - Малявка, и пока мы не дошли, скажите, как мне вас представить почтеннейшей публике. Малявка туманно улыбалась. Если считать утреннего собеседника в баре - их было шесть персон. "Ищите семерых, как говорил Тиль Уленшпигель. Семерых. Скоро все будет".
Юджин Миллер: Миллер не стал скрывать тог, что польщен - ведь его приняли в стаю. Протянутый ему пистолет, неожиданно оказавшийся Jericho 941 - одним из лучших пистолетов, производимых в Израиле в последние годы ХХ века. - Я верну его чуть позже. Мне, в общем-то не пригодится, потому что мой Глок и лицензия на нпго в багажнике, а остальной арсенал - в надежном месте. Миллера весьма удивило, когда его взяли под руку - так себя могли вести даже не лучшие друзья, а лучшие подруги. А вот вопрос о прозвище заставил Миллера призадуматься. Впрочем, ответ лежал на поверхности. - Пока, если хотите, используйте позывной "Мастер". Те, кто меня под ним знали раньше уже не будут возражать. - улыбнулся Джин и в компании Малявки проследовал в само здание школы, где должна была начаться его карьера подпольщика.
Юрий Безруков: Время: 11:21 - 12:03 «В третий раз закинул он невод….» Пробормотал по-русски себе под нос мужчина, и уже было набрал воздуха для вздоха смертельно утомлённого мирской жизнью старца, как заметил, что в очередной раз выпал из разговора и оставлен на растерзание собственным мыслям. Что немного радовало – так как объяснить всё вкратце, одним ёмким предложением, и при этом не оставить непонимания он ещё не знал. А грамотно и доходчиво объяснять свои мотивации не умел, во всяком случае, в разговоре, хотя на этот раз всё было предельно просто. Руки мисс Минц, Юрий конечно же заметил, и всецело разделял мнение девушки. Пока недалеко от него протекал разговор, на совершенно логичную для ситуации тему, затронувший, по всей видимости, недалёкое и неприятное прошлое, перед глазами проплыли лица тех самых аргументов, так вожделенных юной особой. Целые и функционирующие в достаточной степени для решения бытовых задач конечности на самом деле были неплохим и часто неожиданным подарком. Хотя с ним можно было сравнить потерю зубов, пусть даже всех. Современное стоматологическое протезирование было на высоком уровне, достаточном чтобы со временем начать и вовсе забывать о такой мелкой неприятности, цена особо не кусалась. Гораздо хуже обстояли дела у потерявших конечности. Чаще всего как раз кисть одной из рук. Конечно же, примеру старой восточной школы теории борьбы с воровством никто не прибегал, но далеко не всем хирургам удавалось превратить кожаную перчатку с кашей из костей и мяса в мало-мальски полноценный орган, да и сами следователи никогда не торопились доставить подследственного в травмпункт после очередной приватной беседы. Что, конечно же, было чревато серьёзными осложнениями. Своими глазами мужчина видел лишенных и целой руки, или ноги. Видел людей с уродливо сросшимися костями или потерявшими подвижность суставами, раздробленными или простреленными коленными чашечками. Меньше всего по личной статистике было бедолаг с отсутствующим глазом – один лично знакомый и субъект из разговора. Спрашивать у них каких-либо подробностей никто не решался, лишь молча сочувствовали, и, наверное, кому-то молились. Безруков частенько удивлялся своему везению на фоне всей этой дикой картины - личный счёт был два крайних зуба на нижней челюсти и её же вывих, против тяжелого вывиха плеча, нескольких сломанных рёбер и выбитого колена. Мало кому удалось бы выйти сухим из воды после такой выходки, но по счастью горе ГБ-шник не удосужился представиться и не нашел более подходящего места и способа для начала разговора, как лестница в подвальное помещение и физический контакт, очень похожий на попытку залома руки. Ознакомившись с документами мешка с костями в бессознательном состоянии, валявшимся у него под дверью, Юрий, поспешил вызвать экипаж скорой помощи и в дальнейшем всегда включал дурака каждый раз, когда разговор с кем бы то ни было, касался этого инцидента. Как оказалось, в момент упреждающего удара в подбородок, сотрудник уже держал в руке удостоверение, которое, должно быть, решил представить уже обездвиженному человеку. А то, что в тот вечер он был один, наводило на мысль о пресловутом желании выслужиться, и инициатива допроса была личной и ни кем не санкционированной. Из разговора двух старых знакомых, почти отключенное восприятие внешнего мира выудило лишь два имени, одно из которых оказалось знакомым. Иметь личной аудиенции этого господина чести не представилось, и к лучшему, конечно же. Но, как известно, земля слухами полнится, и представься возможность поймать его на мушку, курок был бы спущен без колебаний. Дальнейшие воспоминания коснулись слухов о привлечении органами уголовников в качестве своеобразных ассистентов на допросах, а в некоторых случаях следователями, на время этого деликатного процесса. Такое предположение было вполне жизнеспособным, более того, оно несколько радовало, и чем-то обнадёживало. Последние, о чём подумал Юрий, было воспоминание рассказов школьного учителя, которые в свою очередь он услышал от прадеда. Повествовали они о некоей фройляйн, излюбленным аргументом которой был каблук на мужских половых органах – мисс Минц была не одинока в своих ощущениях относительно этого места. А своим решением сделать компанию чисто мужской буквально спасла одну из немногочисленных кружек, которой суждено было превратиться в маленькую кучку осколков, под неконтролируемым давлением со стороны пальцев, порядком побелевших и предельно напряженных. Проводив девушку взглядом и посмотрев на Шпалу, явно расположенного к общению не больше его самого, Безруков решил уделить основное внимание свому быстро остывающему кофе, и попробовать к возвращению Малявки вспомнить хоть что-то позитивное или, по крайней мере, обдумать ответ, на вопрос, который рано или поздно снова будет задан. Хотя времени, как всегда, оказалось гораздо меньше чем планировалось. Озвучив последние новости и директивы соратникам, мисс Минц растаяла в воздухе так же как и появилась, её примеру последовал и Лихтерман, правда, уже не бесшумно и с меньшим спокойствием, записав попутно зелёного новобранца в свои прямые подчинённые. - Мой острый меч и крепки латы, подайте мне о верные слуги! – Нарочито наигранно произнёс Юрий, вставая из-за стола и делая шаг к спальнику неподалёку. – Я призван был на доблестную битву, где пасть с почётом будет мне дано. Подцепленный ногой за приклад Энфильд, описав две окружности в воздухе, как влитой улёгся ствольной накладкой в правую ладонь, в левой уже лежал подхваченный неподалёку магазин. Прикинув степень уверенности Эсфирь в мирном разрешении ситуации, мужчина решил ограничиться малым боезапасом, и, удерживая винтовку за приклад, понёсся к лестнице. Коридор первого этажа был пуст. Прислушиваясь к звукам с улицы и направляя дуло своего пистолета в каждую складку в стене, Безруков, на полусогнутых, опасливо поглядывая на окна, семенил по школе направляясь на крышу. На третьем этаже он остановился у открытого кабинета, из которого тянуло запахом кофе, прижался к стене и по-русски бросил в сторону дверного проёма: - Свои. Не дождавшись ответа, он быстро заглянул внутрь, выставив вперёд руку с оружием, и, убедившись в безлюдности, но присутствии в недалёком прошлом мисс Ворд, направился дальше. Дико загромождённая крыша имела на себе с десяток довольно выгодных позиций, не менее выгодных, чем приглянувшаяся ранее. Высокие кирпичные борты по краям, обилие отдушин высотой в полтора метра, парочка двигателей для систем вентиляции, щитовая и море мокрого мусора. Мужчина, практически ползком, но не теряя от этого в скорости, добрался до угла со стороны входа и встал на колено, прижавшись спиной к одной из каменных труб, укрывавших его со стороны города. Выбоина в два кирпича послужила великолепной бойницей. Одним глазом Юрий молниеносно поймал на мушку незнакомца, второй же оставил открытым, что бы быстро реагировать на какие либо перемещения людей и досмотреть забавнейшею сцену с участием Кассандры и Лихтермана, которая чуть не вызвала предательский хохот. «Ну что ж, это по лучше, всё же, урока от снайпера.» Остальное действо мужчина наблюдал периодически затаивая дыхание при любом мало-мальски опасном моменте, жалея про себя что не умеет также контролировать биение своего сердца и читать по губам. Когда же улица опустела, Безруков позволил себе закурить, и неторопливо осмотрел горизонт через оптику винтовки, и, убедившись в отсутствии угрозы, направился к люку, всё так же согнувшись до самого пола. На третьем этаже он зашел в место уединения мисс Ворд и прихватил с собой её имущество, пологая, что она не намерена пропустить дальнейший разговор.
Кассандра: 12:04 Шпала снова вел себя как примерный диссидент, что не могло не радовать Касс, так как веди он себя по другому – она бы просто не знала, что с ним делать: убить - Эсфирь по голове не погладить, бить было просто жалко, а уговаривать мисс Ворд никогда не умела. Тем временем разговор во дворе закончился чем-то наподобие то ли перемирия, то ли заговора. Миллера признали достойным пройти в подвал и, собственно туда его и конвоировали. Продолжать торчать у окна было бессмысленно, так как на километры вокруг водились разве что несколько мутировавшие пернатые, и то в лучшем случае. - Пошли, - кивнула девушка Давиду, выходя из класса. В коридоре она заметила знакомую фигуру, опережающую ее на несколько шагов. Догнав Юрия, она выцепила у него из рук ноут и чашку, до половины наполненную уже остывшим кофе, взамен всучив второй ствол. - Спасибо. – Улыбнулась она мужчине. Но, встретившись взглядом с Юрием, она вспомнила выражение его глаз, когда она уходила из бомбоубежища. По спине побежал холодок. Тряхнув головой, чтобы волосы упали на лицо, Кассандра опустила голову и медленно побрела к лестнице, ведущей в подвал.
Эсфирь Минц: 12:06 Время шло-шло - и пришло. Пришло время тому, чего Эсфирь боялась чуть ли не больше всего, поскольку опыта в таких делах у нее попросту не было, и вообще это никогда не было ее делом: речи толкают идеологи, они же и занимаются всеми организационными вопросами. Связные просто делают свое дело: как умеют и как приказано. О, блаженное право - не думать сверх необходимого, не держать в голове ничего, кроме поставленной задачи. Зная, что у тебя за спиной есть кто-то и что-то - а не чудовищная пустота и неуверенность в каждом своем жесте и слове. "Джонни-Джонни, как же тебе невесело-то было..." Эсфирь искренне надеялась, что владеет своим лицом в степени, достаточной чтобы никто не видел ее почти панического состояния. В подвале, помимо нее, находилось еще четыре человека - а это много, непозволительно много для одного непроверенного места! - которые имели полное право знать ответ на самый актуальный вопрос: "какого хрена?" - Мастер. - коротко представила она Миллера. - Дальше познакомитесь потом, время поджимает. Главное - никаких имен, для вашей же безопасности. - она усмехнулась этой фразе, столь намозолившей всем уши. - Ну, а сейчас, пожалуй, надо осветить кое-какие моменты. Поэтому прошу минуту внимания, постараюсь быть краткой, а вы послушайте. От некоторых моментов зависит слишком многое. "Ну и что теперь? Выпендриваться на тему "я собрал вас всех здесь, как кубик Рубика, и теперь стройными рядами поведу к светлому будущему и дам для ускорения волшебных пенделей"? Ратовать за свободу и гласность? Дать всем прикурить от собственной идейности, которой кот наплакал? Ох, грехи мои тяжкие..." - Сначала об ошибках. Первое. - Эсфирь посмотрела на Кассандру. Та с безучастным видом сидела в углу и оставалось только надеятся, что она слушает. - Если на явочной территории обнаруживается посторонний, то прежде чем предпренимать какие-либо действия необходимо поставить в известность остальных. Второе. Шпала, никакой самодеятельности! Ты не боевая группа, не был ею и не будешь. И, кстати, это касается всех - попавший под прицел разбирается самостоятельно, ни в коем случае никого не отбивать. Я не уверена, что все из вас хорошо представляют себе, что такое работа в команде, а тем паче - в команде подобного рода. У нас есть цель, и только цель, и объединяет нас только она. Все лишнее, все личное - в сторону, иначе не выжить. Самое забавное, что внутренне Эсфирь протестовала против каждого своего слова. Она сомневалась, что и сама готова вот так, слету отмести в сторону все свои принципы и нормы существования... Но иначе сейчас было нельзя - тому, что готовилось, можно было противопоставить только нечто равное, а именно - логику и ум в чистом виде. Какие уж тут моральные ценности. Измазаться в дерьме или стать дерьмом? Стать. Иначе сожрут, как сожрали всех скопом шесть лет назад. - Подумайте, готовы ли вы к этому. Насильно удерживать кого-либо никто не станет, но по выходу у вас останется только две возможности: принять правила, которые сейчас навязывают всей стране, либо переквалифицироваться в мстителя-одиночку. Но одиночки обречены, и деяния их не привносят ничего, кроме хаоса, какие бы цели ими не двигали. Подумайте, что вам важнее - оправдаться перед самим собой или же действительно что-то сделать. Как ни странно, вроде говорить получалось. Не так, конечно же, как у Джонни или, скажем, у Картера. Ну да так никогда и не получится... Но пока Эсфирь удавалось более-менее сформулировать основные моменты. - Мы уже два раза давали покорно повести себя к светлому будущему. В первый раз нам навязали диктат, а во второй - чуть не погребли под его обломками, на которых сейчас бурно проростает третий вариант, и если верить моему чутью - это будет еще страшнее. Пока неизвестно, как это будет выглядеть, но раз вы здесь - значит, вы знаете, чем это кончится. Наша основная задача - понять методы их действия раньше остальных и раньше, чем они узнают, что мы поняли. Только тогда мы сможем работать на предупреждение и переубеждение. - девушка залпом допила остывший кофе и прикурила. - Это наша страна. И за все, что с нею происходит мы несем самую прямую ответственность. Оправдываться, если сидеть, сложа руки, нам будет нечем, потому что сейчас мы действительно можем повлиять на ход событий. Слова, слова, слова! Сколько можно-то? Но все начиналось словом и заканчивалось тоже им. Эсфирь не была хорошим оратором или великим идеологом, а уж тем более совершенно не метила на роль предводителя, но так получилось, что сейчас вряд ли кто кроме нее стал бы делать то, что делать было надо. - Теперь немного конкретики. Что касается процедуры выборов - нет никаких сомнений в их результате. Со смертью Джонса окончательно растаяли шансы на возможность формирования в скором времени достаточной по весу политической оппозиции, поэтому и пытаться сорвать, отсрочить выборы бессмысленно. Но у нас есть оставшееся до них время относительной свободы, и за это время мы должны наладить четкую, слаженную работу подпольной антиправительственной, - ну вот, слово сказано. - сети по всей стране. Это даст нам возможность нормально работать потом, когда все их средства будут запущены официально. Если же мы не успеем... В общем, второго шанса, как обычно, не будет. "Самое время для финального аккорда... Апофеоз апофигея, девушки рыдают, мужчины берут под козырек, оратора уводят, предварительно скрутив руки. Какая милая картинка!" Малявка смотрела в стену - так было проще сосредоточится и не думать, насколько все ее словесные конструкции доходят до слушателей и важны ли они им. Это надо было сказать и она, как привыкла уже давно, делала то, что было приказано - всеми теми, до кого не докричишься и не дозовешься по старым позывным. - Что еще? Вы взрослые люди, вешать вам на уши идеологическую лапшу я не стану: любая борьба на уровне отдельного человека есть борьба за что-то личное, что-то свое. Только не забывайте об одном - в который раз людей хотят лишить права думать и решать, а после такого человек прекращает свое существование и начинается стадо. Что до организации, то пока разделение такое: Шпала отвечает за пропаганду. Мастер, Мамай - когда понадобится действия боевой группы это будет лежать на вас. Оставшиеся занимаются связью и информационным обеспечением. - затушив сигарету о подошву кроссовка, Эсфирь пожала плечами. - Но не надейтесь на работу в четких рамках - при выбывании любого звена остальные должны уметь его заменить в любой функции. И напоследок - если вас взяли, функция у вас остается только одна: молчать. По возможности - всегда, но в любом случае - как можно дольше, это даст время остальным. Не называйте ничего, даже собственного имени и фамилии. Между тем на улице был полдень и остановить ход стрелок часов не представлялось возможным, а по следу многих из присутствующих здесь, если не всех, были пущены гончие. И время слов закончилось - теперь уже надолго. - Кстати, я тут разглагольствую, а время меж тем идет... Вот и первые задачи, дорогие мои безымянные личности. Надо очистить квартиру Скрипача, во-первых, а во-вторых - Шпала, подумай о том, что имеется на данный момент в плане обеспечения взрывчаткой. Чего Эсфирь ждала? Вопросов, споров, смеха или обвинения в психической несостоятельности? Вряд ли. Она с самого утра, с известия о смерти Джонни ждала всего, чего угодно. Но и впервые, пожалуй, за всю жизнь твердо знала, что будет делать и что доведет свое дело до конца.
Давид Лихтерман: 12.07 Давид слушал Эсфирь и видел, как взгляд "однополчанки" мёртвой хваткой впился в стенку. Спокойствие и уверенность давались Эсфирь с трудом, но слова, те самые слова. сила которых никогда не потеряется, она подобрала правильные и справедливые. "Ну да, сорвался я дебильней некуда! - подумал Шпала. - Но попробуй тут сохрани "объединение только делом", если она для меня можно сказать из мёртвых один раз воскресла! Так, отставить сопли, что там у нас со взрывчаткой...." - Гм, слышал я, что в одном магазине можно достать много чего, кроме обычных повседневных трамваев. Название забыл, но есть адрес и имя владельца . Не знаю, на чьей он стороне и на чьей-ли вообще, но то, что оружие у него достать можно - факт. Этой полезной информацией Давид разжился почти сразу после того, как вернулся из лагеря и по старой привычке попытался реанимировать контакты. Получилось скверно, но некоторые интересные вещи он узнал, а потом навалилась аппатия и депрессия со всеми вытекающими. Блокнот со свеженаписанным текстом покоился у Давида в нагрудном кармане. Перечитав получившиеся, Шпала всерьёз задумался о собственной вменяемости, потом махнул рукой и решил пока не думать об этом. Но мысли упорно возвращались к этому предмету, заставляя его терзаться сомнениями "Показать Малявке? Или не надо? А, дубинку мне в зад, что делать-то?! Тоже мне, блин, Картер новоявленный!"
Кассандра: 12:09 Кассандра слушала Эсфирь достаточно внимательно, чтобы быть несогласной с ней практически по всем пунктам программы без исключения. Впрочем, сейчас спорить было совсем не время. Да и зачем спорить, если всегда можно действовать так, как считаешь нужным, как подсказывают знания и интуиция (особенно если в обратном порядке). Труднее было не прервать разглагольствования мисс Минц призывом начать, наконец, что-то делать, но девушка героически сдержалась. И ее ангельское терпение таки было вознаграждено – Эсфирь все же имела несколько дельных практических предложений, и, услышав первое из них, Касс устроила себе фирменную мысленную головомойку, за то, что сама не подумала об этом еще утром, и не сделала что нужно, а сейчас уже может быть поздно. Сверившись с досье, девушка обнаружила, что, по крайней мере вчера вечером, адрес Скрипача ГБ известен не был. А значит оставалась слабая надежда. Сложив ноут, Касс запихнула его в сумку, которую повесила на плече. Встав, она подошла к Эсфирь. - Адрес знаешь? Выслушав ответ, она направилась к Юрию. Но на пол пути вспомнила, что он на нее зол за что-то, и снова скисла. Подойдя, она подергала его за рукав, как обычно делают маленькие дети, когда хотят, чтобы взрослые пошли за ними, и кивнула в сторону выхода. Чтобы задание уже сейчас заведомо не оказалось провальным, до квартиры Скрипача нужно было добраться как можно быстрее. А просто попросить ключи, Кассандре почему-то в голову не пришло.
Юджин Миллер: 12:07 Миллер шел за Эсфирь ощущая себя Алисой, падающей в кроличью нору. Уже долгое время в жизни его все было ненормально спокойно, и вот сейчас что-то происходило. Что-то, по эмоциональному напряжению сравнимое с тем, когда он первый раз после увольнения со службы взял в руки винтовку. Жизнь внезапно, как тогда, вновь наполнилась смыслом, перестала быть существованием, одинаковым изо дня в день, появились краски. Джину самому страшно было в этом признаваться, но сейчас он не мог от этого отворачиваться - спокойствие было не для него. Речь Эсфирь он слушал внимательно, но слегка отстраненно. Одновременно Миллер пытался рассмотреть остальных гостей этой вечеринки. Впечатления о них пока не сложилось, однако кое-какие наблюдения Миллер сделал - у одного из мужчин во внешности присутствовали черты выходца из Восточной европы, у второго, похоже, были сломаны как минимум по разу большинство пальцев на руках. В общем, компания подбиралась достаточно странная, чтобы ни одному нормальному человеку не пришло в голову заподозрить в ней антиправительственную организацию. Проблемой было лишь то, что в ГБ зачастую брали не совсем нормальных...Услышав слова "боевая группа", Миллер поежился - перед глазами отчетливо появились лица Ричардсона, Вебстера и Мактарвиша - ребят, "уволенных" гораздо менее гуманно, чем сам Миллер, именно им Джин был обязан небольшим арсеналом, спрятанном в армейском ящике под тонким слоем земли в двадцати милях к западу от Лондона. - Если я чем-то могу помочь прямо сейчас... - начал он и смущенно замолчал
Эсфирь Минц: 12:09 (написано в соавторстве с Кассандрой) - Сейчас - ничем особенно. Разве что поведаете мне, по какой схеме с вами разговаривали. - стремление Миллера рвануться с места в карьер, то есть - в бой, конечно же, радовало, но время пока еще не пришло. - В направлении боевых действий думать пока еще рановато, и хорошо было бы, если б они вообще не понадобились. Но в случае чего - это под полную вашу ответственность, из меня-то боец никакой. Надо было хорошо подумать о всех, собравшихся здесь и сообразить разбивку по парам, а для этого надо было выделить ведущих и ведомых. Вот тебе и задачка, мисс психиатрия-наше-все. Решай теперь, кто все эти люди и в чем их слабые и сильные места. - Если, конечно, у вас, Мастер, нет возможностей быстро и без особенных подозрений сделать фальшивые удостоверения личностей. И, наконец-то, Эсфирь озарило. Фальшивые удостоверения... Раньше их использовали не столько для своих, сколько для выведения из под удара личностей, не состоявших в организациях, но бывших в немилости у Пальца. Кое-кому даже удавалось организовать переправку за границу... Ни Картера, ни Джонни уже было не спасти, но не они единственные остались в Англии из числа тех, по чью душу могли явиться Кристини и ему подобные. При воспоминании о Кристини у девушки даже в глазах потемнело от ненависти. Как бы много она отдала за возможность своими собственными руками убить этого человека! "Спокойно, Фирелэ, спокойно... Со своей личной бабской местью разберешься позднее, ее надо подавать в остывшем виде." А Касс, умничка, на этот раз вела себя абсолютно правильно. Хотя, в принципе, выходить на дела парами было не самым разумным, но сейчас без этого было никак нельзя. Кто-то должен стоять на стреме, пока другой играется в "медвежатника"... А в том, кто именно будет "медвежатником" сомнений не было - навыки обращения с замками мисс Ворд уже продемонстрировала однажды и результаты впечатляли. "Выяснить бы, откуда же растут ноги у всех ее способностей... Ну да ладно, не горит это, в самом деле. Девчонка и так, кажется, на грани нервного срыва, пусть сначала напряжение сбросит, а там, глядишь, что-то и вырисуется." - Тень! - окликнула она Кассандру, тем самым давая ей второе имя. - Если это возможно - сделай так, чтобы на его ноуте не осталось ничего, что могло бы навести на чьи-то следы... И посмотри, не найдется ли у Джонни книги "Новые крестоносцы". - Принцесса. - В голосе Касс звучала категоричность и почти незаметной была довольно-таки жестокая ирония над самой сабой. - А сам ноут тебе не нужен? Ну как хочешь. - Девушка пожала плечами. А теперь следовало основательно напрячь мозги, поскольку собираться всем вместе в замкнутом помещении больше было нельзя - и так уже достаточно испытывали судьбу. "Как же у нас регулировались явки на местности?.. Думай, голова, на гильотину не попадешь". - Принцесса - так принцесса. Шпала, значит так, топаешь в этот самый магазин и вытягиваешь из владельца все, что только можно. Только не проколись на легенде да не переборщи с расспросами. А легенду бери простую, с твоим личиком коррелирующую. Приличный еврейский мальчик, гопники всякие дубасят почем зря, имеешь желание владеть последним, так сказать, аргументом. Противозаконно, конечно, но в меру. Только ручки не свети во избежание... А то сейчас все такие умные, что аж диву даешься, почему при этом такие бедные! - последнее, правда, девушка пробурчала себе под нос, - Что до общей схемы действия... Слушайте и постарайтесь запомнить. Мамай, Принцесса, из квартиры уходите одновременно, но по дороге "теряетесь". Мамай возвращается к себе домой и внимательно смотрит, не приходил ли кто по его душу - важно понять, под колпаком ли вы, и если да, то насколько он глухой. Позвоните домой, поругайте страну и выкажите желание послать все к черту и вернуться. Тень в четыре часа выходит в двух кварталах к центру от медицинского колледжа на Шпалу, передает ему отчет и флешку с информацией, после чего связывается через сеть с Мамаем, и если тот не дает сигнала о том, что обстановка тревожная - встречаетесь с ним на нейтральной территории и снимаете квартиру где-нибудь у черта на куличках и по возможности без официальных документов. Типа для личных встреч. Мастер, пока отбывайте по месту работы и вообще изображайте согласие с навязанной вам линией работы, еще не хватало, чтобы в вашей благонадежности усомнились... А я до вечера растворюсь на местности да пособираю-ка информацию. Шпала, а вот ты как раз вернешься именно сюда. Я у тебя заберу информацию и ночевать будешь здесь в обнимку с лаптопом. И над пропагандой подумаешь, и первым рубежом по старой памяти поработаешь. Все, на этом затыкаюсь. Да, и если что пойдет не так - я изыщу способ всех поставить в известность. Вечером заберете ориентировочную информацию вот с этого адреса... - девушка быстро написала на листке бумаги адрес одного из многочисленных и совершенно бестолковых форумов. - Думаю, ума расшифровать ее вам хватит. Самой Эсфирь надо было много чего узнать да разведать, и пока можно было не особенно торопиться - в колледже к ее постоянным отсутствиям привыкли давно, а на работе в выходной день можно было и не появляться. И еще было у нее предположение, что следующие несколько дней будут относительно спокойными, пока госбез с полицией будут вплотную заняты проработкой и обработкой тех, кому хватило ума участвовать в ночных беспорядках, или же невезения, чтобы оказаться в сквоте.
Давид Лихтерман: 12.12 - Мэм, есть мэм! - шутливо отсалютовал Шпала, поднимаясь на ноги и двигая к выходу. "Ага и что я скажу этому, как его там, в общем хозяину?" - думал он по дороге к выходу. - Здрассте, меня гопники в край достали...дайте фунт гексогена! А то обрезом их уже не напугаешь!" Давид хихкнул, вспомнив бородатую шутку про еврея, пугающего горожан своим обрезом и выбрался из подвала. "Ну что, мистер первый рубеж, снова в строй?" - спросил он сам себя и неожиданно почувствовал уверенность, какой никогда не было в былые времена. Тогда постоянным спутником молодёжи был страх. Страх, что "запалят", что где-то проколешься и подведёшь своих. Страх. А сейчас только железобетонная уверенность, что хуже уже всё равно не будет, та самая, что светилась в глазах Скрипача. И совсем не дрожали руки, и не пересохло во рту. Давид просто выцепил очередную сигарету из пачки, закурил, ссунул руки в карманы ветровки и неспешным шагом двинулся к автобусной остановке. Магазинчик был не так уж и близко. /переход в Магазин Кэллахана "Замечательные мелочи/
Юрий Безруков: Сзади послышалась короткая, но, достаточно убедительная, команда, очевидно в адрес Шпалы. Юрий продолжал идти не оборачиваясь, ибо темы для небольшого непринуждённого разговора, который бы скоротал время этой небольшой передислокации, не было даже на горизонте. Через несколько секунд, буквально вынырнув из-под руки, на которой, как поднос, лежал закрытый ноутбук с кружкой сверху, перед мужчиной нарисовалась Мисс Ворд собственной персоной. С целью совершения небольшого бартера, и создания несколько непонятной и в чём-то неловкой ситуации. Несколько мгновений Юрию даже казалось, что он сам виноват в чём-то. Полное понимание смысла момента пришло через пару шагов в сторону лестницы, ведущей в бункер. Но окрикнуть Кассандру уже не представлялось возможным, да и клички её Безруков всё равно не знал. И считал вполне вероятным, в случае повторения своей глупости, снова ощутить у своей артерии маленького приятеля юной главы диссидентской организации, причём артерии, функциональность, да и вообще присутствие в организме которой было практически бесполезно в будущих великих делах, но незаменимой для полноценной жизни среднестатистического жителя этой пропащей планеты. Появившись в комнате последним, Юрий занял место у одинокого шкафа, скрестив ноги и прислонившись плечом к дверце, попутно оценив взглядом вновь прибывшего. В таком положении он и прослушал весь проникновенный брифинг, периодически посматривая на тех, кому в тот момент раздавались личные указания, и мысленно отдавая должное Малявке, как организатору и несомненному знатоку дела. Кассандре же, мужчина ответил неторопливым кивком с прикрытыми глазами в знак полного согласия, стараясь как можно яснее передать без помощи слов: «Забей. Проехали.». И, дождавшись, окончания первого торжественного заседания, молча пошел на улицу.
Кассандра: 12:12 Написано в соавторстве с Юрием Безруковым. Инструкции Эсфирь Кассандра слушала в пол уха, хотя и запоминала – на всякий случай, пусть и считала большую часть глупостью фирменной. Может, мисс Минц и привыкла прятаться по подворотням, но Касс была научена действовать по-другому, и ее варианты были не менее, а более действенны. Зачем вообще прятаться, если можно незаметно прийти и уйти, взяв все, что нужно. Девушка поняла, что устала от этого детского сада с их игрой в диссидентов. Нет, конечно, она не собиралась вот прямо сейчас пойти к начальнику ГБ и выложить ему все на блюдечке – не такие у них с мистером Бредли (что он занял бывший пост Криди, она узнала из досье) были отношения, чтобы играть в поддавки. Но хотелось уйти отсюда, уйти куда угодно, лишь бы подальше от всех. Если бы не нужно было идти за вещами Скрипача, Кассандра предпочла бы добираться до города своим ходом, но дело было важное, дело было нужное, так что она тихо и молча поплелась следом за Юрием. Выходя из здания, мужчина смотрел под ноги, погруженный в проработку более-менее детального плана осуществления всего, что сказала Малявка. Основная загвоздка была с его собственной квартирой, так как факт визита в неё посторонних нужно было проверить сугубо личными силами, не привлекая жильцов, владельцев и местных дворников. А это было куда сложнее, нежели просто проверить наличие слежки. А самым пикантным моментом ситуации была необходимость в любом случае войти в неё. Подойдя к мотоциклу, Юрий сразу завёл двигатель. Неторопливо добавляя и снижая обороты, он задумчиво смотрел в даль, проигрывая в голове раз за разом всё произошедшее, ожидая своего временного напарника. Касс догнала мужчину уже только у самого мотоцикла, так как дальше держаться на расстоянии было просто невозможно. - План немного меняется. – Девушка старалась, чтобы ее голос звучал как можно более равнодушно. – Ты высаживаешь меня за пару кварталов, в какой-нибудь пустынной подворотне и дальше едешь сам по своим делам. Потом сеанс связи, как сказала Малявка. Договорились? Только мисс Ворд знала, чего ей стоил ровный тон и выражение спокойствия на лице. Юрий развернулся на месте и скептически оценивающе посмотрел на девушку. «Хороша команда где планы и указания даже не обсуждаются а вообще трактуются и изменяются по своему усмотрению. Далеко пойдём… Хотя если ей так проще, удобнее или лучше по какой-либо причине – почему бы и нет. Надеюсь, что все могут хорошо оценивать ситуации на уместность всяких импровизаций.» - Договорились. – Не менее спокойно произнёс Безруков. – Мой телефон ты знаешь. Он вручил Кассандре шлем и уселся за руль, прикидывая наиболее приемлемый маршрут. Мисс Ворд долю секунды серьезно решала, о что лучше растрощить шлем – о голову Юрия, или все же об стену. Потом, не слишком церемонясь, надела его на мужчину, и сев сзади, обняла его – все же это был самый удобный способ держаться, а еще не привлекать лишнего внимания – мало ли что за парочки на мотоциклах по городу катаются. Несколько секунд после облачения в средство индивидуальной защиты, Безруков сидел не двигаясь и, изображая косоглазие, пялился в небо. Сейчас он чувствовал себя старым колхозным сторожем российской глубинки как всегда пьяным вдрызг на рабочем месте. Криво надетый шлем немного оттягивал краешек губы и повернул набок нос, от чего тот при каждом вдохе издавал глухой сап. А дальность обзора была чуть дальше спидометра. Почувствовав объятия девушки полностью удовлетворившись представлением со стороны своей физиономии, Юрий тряхнул головой, исправляя издержки недостаточно прилежной заботы со стороны Кассандры, и тронулся с места. /На улицы Лондона/
Юджин Миллер: 12:15 Миллер собирался уходить, но внезапно обнаружил, что они с Эсфирь остались наедине. Это было просто идеальным с точки зрения того, чтобы поговорить с девушкой. Джин подошел поближе к Эсфирь и присел на корточки прямо перед ней. - Эсфирь, - он намеренно использовал имя, а не дурацкую кличку, которой мисс Минц предложила ее называть, - может быть я ничего не понимаю в антиправительственных организациях, заговорах и интригах, но на отсутствие логики я никогда не жаловался. Почему вы так легко приняли меня к себе? Ведь я абсолютно неизвестный вам человек, якобы владелец книжного магазина, хотя по некоторым чертам поведения, которые мне известны, но которые я скрывать не в силах, некоторые могут сказать обо мне много такого, о чем я сам пытаюсь забыть. Но это лирика. Почему вы не боитесь что сегодня вечером я могу сидеть в приемной ГБ с бокалом коньяка, диктовать словесные портреты вашей компании, снабжая их именами и известными мне деталями? Вы не боитесь, что я не просто решу сменить сторону, а не менял ее никогда и всего лишь провокатор, Или вы не боитесь потому что понимаете всю несерьезность затеянных игр в сопротивление, в шпионов, и прочее? Ведь кто бы не пришел во власть во все времена, всегда будут несогласные с ним, и их будут давить. Глуша пиратское радио или танками - уже не принципиально. Так что скажите мне еще раз, только честно. Чем мы с вами занимаемся и почему, если результат известен нам с самого начала?
Эсфирь Минц: 12:16 Эсфирь внимательно посмотрела на Миллера и в ее взгляде промелькнуло что-то, похожее не то на сочувствие, не то на просто большую усталость. - Думаете стукнуть в госбез? - она усмехнулась. - Вперед. Можно даже с песней. Девушка поднялась и, быстро вскипятив воду, разлила кипяток в две кружки. Кофе своим видом и запахом ощутимо напоминал о недавнем прошлом страны. - Вы все еще здесь? Фантастика... Я, кажется, обещала вам кофе. - она протянула одну кружку Юджину. - У меня от этого сорта ностальгия начинается. "Победа". Мне все интересно, кто-нибудь когда-нибудь сообразит выпускать низкокачественные товары под этим названием?.. Девушка села напротив Мастера прямо на пол - заботиться о чистоте джинсов явно было уже бесполезно. - Ну что же, раз вы пока не спешите оправдывать собственные слова, отвечу на первую часть вопроса. Не уверена, что вы меня правильно поймете, но... Меня все равно редко понимают правильно. Эсфирь ни секунды не сомневалась в том, что все ее "пламенные" речи, на которые она потратила драгоценное время, большей частью ушли в никуда, да там и сгинули. Но что она могла с этим поделать? От нее требовали ответов на вопросы, и молчать она была не вправе, а отвечать иначе не умела, да и не должна была. - Я вам верю, Юджин. - она вдохнула аромат кофе: запах переженных, низкокачественных зерен, под которые прошла - быстро и бесследно - ее недолгая и глупая юность. - На стукачей у меня не то, чтобы нюх, но их я определяю почти всегда с первого взгляда - времени для тренировок было предостаточно. Я не могу сказать, что вы мне как-то уж очень нравитесь, или что вам можно доверять, но стучать вы не станете ни при каких условиях. Скорее сами возьметесь за оружие и сделаете то, что сочтете нужным. Нет... Такие как вы, на госбез не работают. И, кстати, если это поняла я - то очень скоро поймут и они, если уже не поняли. А если вы сами для себя хотите ответить на вопрос "почему я не пойду строчить доносы", то подумайте над тем, по каким таким причинам вы не сделали этого еще раньше, когда взяли нашу компанию на выпас в своем магазине. Вряд ли с той целью, чтобы проследить внимательнее нашу, - она усмехнулась. - антисоциальную деятельность. Сами видите, нечего тут прослеживать и очень возможно, что так будет и дальше. Малявка была идеалисткой, возможно - больной на всю голову, человеком, прошедшим то, что нельзя проходить ни в коем случае, если хочешь остаться собой, она была и казалась много кем, но точно не являлась дурой. Иллюзий у нее не осталось вообще уже никаких - последнюю точку поставил Кристини своим выстрелом, но тем не менее, приняв эстафету из мертвых пальцев человека, которого любила больше жизни, останавливаться она не имела права. И пусть все эти разновозрастные мальчики-девочки были совершенно на другой стороне жизни, пусть для них было невозможно понять, за что же на самом деле продолжается этот маленький, яростный бой, она не могла их оставить. Век одиночки недолог. Век одиночки, задумавшего что-то менять и не имеющего практического опыта "великих свершений" - еще короче. Ей было просто жаль всех их вместе и каждого в отдельности. Подобное притягивается, полярность одиночеств сбивает волков в одну стаю, и она была готова поклястся чем угодно, что каждый из тех, кто сегодня сидел в этом здании, уже подшит в особую папку. Они сами, может, и не чувствовали равнодушного взгляда прицела, направленного в свои затылки, но Эсфирь видела это клеймо приблизительно как знак мишени, приколотый между лопаток. - Что же касается второй части ваших в высшей степени справедливых вопросов, то... Я вам расскажу маленькую историю. Девушка чуть прикрыла глаза, вспоминая то, что было, оживляя в памяти все - и собственный липкий ужас, и почти неперносимую боль, и холод каменного мешка, по недоразумению называвшегося камерой, и осознание того, что все это ни-ко-гда не закончится. И, самое основное - человека, который протянул руку, благодаря чему тьма, казавшаяся бездонной, так и не смогла ее поглотить без остатка. - Когда меня взяли, следствие по нашему делу шло около месяца, но мне этот месяц показался бесконечным. Если молчать на первом этапе допросов было достаточно несложно, то дальше следователи сообразили, что по-хорошему от меня ничего не добьешься и обработка развернулась в полную силу... Ну, вы наверное знаете, как это бывает. "Ничего вы, на самом деле, не знаете... Понять весь этот ужас можно только когда поступенчато по нему проходишь, один... Самое омерзительное ощущение - это собственная беззащитность. С тобой могут сделать все, что угодно, а противопоставить этому ты в силах только собственное партизанское молчание, от которого толку - как от козла молока, потому что вокруг оказалось полным-полно людей более умных и уже рассказавших абсолютно все." - Так вот, в какой-то момент, когда мне после некоторых... ммм... манипуляций выложили всю информацию, о которой я молчала и потребовали подписать, я серьезно задумалась о том, что во всем этом действительно нет никакого смысла. Все уже известно, наверняка были даже подписаны приговоры и молчать дальше означало только лишнюю и совершенно бессмысленную, на первый взгляд, боль. - она сделала глоток и удивилась, насколько пластична человеческая психика: еще полтора года назад у нее от этих воспоминаний началась бы затяжная истерика, а сейчас ничего, даже голос ровный... - Тогда у "Пальца" было много работы: они здорово взялись за диссидентуру и переловили почти весь актив действующих организаций. Я должна была сидеть в "одиночке", но в ту ночь ко мне "подселили" еще одну женщину... Она не была замешана в политике или подрывной деятельности, она была просто мусульманкой. Почему уж она не эмигрировала - я не знаю. Но факт был на лицо. Помимо всего прочего, она была очень красивой, и внимания дознавателей она получила куда больше, чем я. - Эсфирь передернула плечами. - И в отличие от меня жить с этим не намеревалась. Я попыталась ее отговорить - знаете, вешаться на веревке из собственной одежды на унитазе - то еще удовольствие, а у нее были шансы, пойдя на некоторые уступки, выйти оттуда живой. Потом эмиграция, забыть все... Забыть ведь можно действительно все. А она на меня посмотрела так спокойно... еще руку протянула, видимо, хотела погладить по руке, но тут же отдернула, сообразила... На какой-то стадии допросов любое прикосновение способно отправить человека в затяжной обморок. И сказала мне такую вещь. Что то, что здесь происходит - этому нет никакого оправдания ни перед одним из судов. И что вся наша борьба, по-сути, то же самое, что и ее самоубийство - бессмыслица, бред, они все равно сделают все, что захотят и узнают любую информацию. Поэтому в конечном итоге значение имеет только то, кем окажешься лично ты. Они могут утопить тебя в дерьме, но вот жрать его или не жрать - это ты решаешь для себя сам... - девушка обняла кружку искалеченными ладонями. - Поля боя сужается, Мастер, оно внутри каждого из нас. И только это имеет действительную ценность. И именно этим мы здесь и занимаемся - разворачиваем борьбу внутри каждого, отдельно взятого человека за право не позволять себе жрать дерьмо. Остальное будет в учебниках истории.
Юджин Миллер: 12:20 Миллер, обхватив руками кружку с жидкостью, по вкусу более напоминавшей то, что давали в столовой в учебке, внимательно слушал Эсфирь. "Однако же, как давно это было. А вкус до сих пор помню - ничто так не прочищает мозги и не заставляет проснуться на рассвете, как смесь кофеина и машинного масла" - внутренне усмехнулся Джин. - Да уж, действительно ностальгический кофе. А ведь когда-то я и не знал другого. - улыбнулся Миллер. Рассказ Малявки он нашел занимательным, но противоречивым и построенным в большей части на эмоциях, а не на доводах разума. Мастер прекрасно понимал, что хотела доказать ему мисс Минц , но, увы, оставаться человеком, которому не нужны рациональные обоснования после того, как несколько лет хладнокровно забираешь человеческие жизни, при этом сознавая что тебе ничего не могут противопоставить, очень сложно. - Допустим, насчет меня вы правы - подставлять кого-то - не в моих правилах. Специфика работы такова, что когда ты лично можешь, устроившись на расстоянии в почти километр, убрать из дальнейшей истории того, кто тебе лично не нравится, методы, связанные с доносами кажутся слишком мелкими. Скажу вам по секрету, Эсфирь. быть солдатом в пехоте не так страшно, как быть снайпером. Постепенно эйфория от того, что ты, пребывая на расстоянии, гарантирующем абсолютную безопасность, решаешь кому жить, а кому умереть, со временем превращается в омерзение, начинаешь чувствовать себя палачом, бесчувственной скотиной. Мне приходилось во время моей службы убивать и таких как вы - наивных, но ничем фактически не способных повредить системе. Убивать так, чтобы остудить пыл их ближайших соратников забрызгало кровью и остудило тем самым их пыл. Во всем этом я раскаиваюсь и стараюсь забыть, но не могу. Это еще одна причина по которой я не буду писать про вас и вашу в высшей степени странную компанию. Миллер поставил кружку на пол рядом с собой, поднял на лоб темные очки, и посмотрел Эсфирь прямо в глаза. Девушка уже видела Миллера в роли гостеприимного хозяина, хладнокровного убийцы и заинтересованного дурачка, но сейчас Миллер не был похож ни на одного из них. Сейчас на эсфирь смотрел человек уставший от жизни и ещинственным вопросом в глазах его был вопрос "Что делать?" Миллер мотнул головой и выдавил из себя улыбку. - Дожили. "Известный наемный убийца кается во всех грехах диссидентствующей студентке" - не находите, слишком длинно для газетного заголовка. Миллер сделал над собой усилие и вымученная улыбка уступила выражение обычному спокойному выражению лица. Зачесалась мочка уха, рефлекторно потянувшиеся туда пальцы сомкнулись на пустоте. - Жертвы войны. Невинно пострадавшая не самая ценная, но без преувеличения дорогая часть тела. - теперь уже искренне усмехнулся Мастер. - Ну и напоследок я хотел бы прокомментировать ваш рассказ. Возможно, этим я причиню вам боль, за это я заранее прошу прощения. Все что вы говорили, правильно и искренне, не нужно быть тонким психологом чтобы это увидеть. Но недостаток этого рассказа, в том что он построен на эмоциях а не на доводах разума. Вы сами сказали, что разумные люди рассказывают все, что от них требуют и выходят "на свободу с чистой совестью" И дело тут совсем не в вопросе жрать или не жрать дерьмо. Это элементарная логика - сказать то что хотят эти ублюдки раньше чем тебя вывернут на изнанку и заставят верить в то что ты говоришь им. Мы ведь оба читали Оруэлла, и прекрасно представляем как подобная система работает в идеале. А что касается борьбы внутренней - ключевым понятием тут является слово "внутренняя". Как это не прискорбно, но я не вижу средств пробудить борьбу внутреннюю внешними средствами. Каждый обязан решать сам, а если ему навязывать что-то извне - то чем навязывающие лучше системы, в которой он уже живет? Миллер замолчал, пошарил по карманам, извлек оттуда зажигалку и пачку Lucky Strike - той же "Победы", только заокеанской и смущенно предложил ее Эсфирь.
полная версия страницы