Форум » Glimpses of the past » Квартира Кевина Макгвайера. 13 сентября 2023 года » Ответить
Квартира Кевина Макгвайера. 13 сентября 2023 года
Кевин: Квартирка, состоящая из двух комнат, кухни, маленькой прихожей и санузла. Поскольку располагается она над обширной автомастерской Мичелов, лёгкий и не сразу определимый «фон» бензиновых паров, смазочных масел, дыма сварочных аппаратов, разогретого металла и прочих подобных ароматов присутствует в квартире постоянно. Меблировки здесь минимум, только самое необходимое. Из «украшений» - несколько картинок с автомобилями и парочка афиш с соревнований. В «гостиной» (она же кабинет) – стол, пара стульев, старый диван и компьютер. Из прочих достопримечательностей – допотопная конторка, внутрь которой вставлен металлический ящик, запирающийся на замок. В спальне кровать, шкаф, кресло (всё относительно новое) и огромный самодельный калорифер в углу. В квартире обычно относительно чисто, хотя всякому, кто сюда попадает, моментально становится понятно, что здесь живёт одинокий человек, к которому вряд ли хоть раз в год кто-то заглядывает.
Ответов - 10
Кевин: Переход из кабинета Томаса Брэдли Вокруг 15-ти часов Квартиру Кевин не выбирал. Квартиру ему предоставила старая знакомая. Эта самая знакомая удостоилась чести быть едва ли не единственным человеком из прошлой жизни Кевина, существование которой он признал как факт. С этой женщиной, носящей громкое имя - Маргарет Мичел (правда, большинство почему-то звали её просто – Черри) Кевин познакомился ещё в бытность свою автогонщиком-любителем. У отца Черри была обширная автомастерская, с отключённым от политики и глобальных проблем мирком гонок, спортивных машин и любителей запредельных скоростей. Со всей братией, пасущейся в этом мирке, отец Черри был на короткой ноге. Само собой, Черри ошивалась в мастерской с тех пор, как научилась ходить. Ей же по наследству и перешло отцовское дело, в котором Черри к двадцати годам разбиралась на уровне рефлексов, а к тридцати определяла любой скрытый дефект мотора по одному бегло брошенному взгляду. Внешность Черри внушала уважение всякому посетителю автомастерской. Росту в ней было минимум метр девяносто, широкие плечи и мощные руки, сызмальства привыкшие ворочать железо, категоричный цепкий взгляд. В общем, викингица, валькирия, которая в случае чего способна дать такой отпор, что и борцу мало не покажется. Кевин пользовался её расположением потому, что не лез с глупостями, бегло ориентировался в начинках автомобилей и в 17 лет умел водить машину так, что позавидовали бы некоторые мастера. Черри нравилась Кевину тем, что никогда не суётся с лишними расспросами, предпочитая копаться в машинных моторах, а не в чужих мозгах и душах. О том, что Кевин стал служить в органах ГБ (со всеми вытекающими последствиями) Черри не знала. Однажды он просто исчез с её горизонта, а потом приходили вежливые люди и задавали странные вопросы, ответов на которые у девушки не было. Впрочем, от неё почти сразу и отстали. Нечего было взять. Месяцев через восемь после таинственного исчезновения Макгвайера, возвращаясь с обкатки только что отлаженной машины и притормозив на красный свет, Черри вдруг углядела в толпе Кевина. Она ни по чём бы его не узнала, если бы он не прошёл прямо мимо её машины. Исхудавший до абсолютной призрачности, с едва зарубцевавшимися ранами и всё ещё ноющими после многочисленных переломов костями, ничего не помнящий, Кевин тащился к остановке общественного транспорта. Из госпиталя его выпустили неделю назад, снабдив некоторым количеством «отпускных для поправки здоровья». Уехать из Лондона он не имел права, вернуться на службу должен был ещё примерно недели через три. Поскольку деваться было совершенно некуда, Кевин просто болтался по городу без определённой цели, потому что находиться в четырёх стенах крошечной наёмной квартирки было выше его сил. Он даже спать нормально не мог, потому что панически боялся кошмаров, которые приходили неизменно каждый раз, как он засыпал и оставляли после себя ощущение полной безнадёжности без каких-либо конкретных деталей. Естественно, ему был выписан целый курс лекарств. Но то ли едва пришедшие в относительную норму отбитые внутренности не желали утруждать себя усвоением химии, то ли психологически появившаяся непонятно откуда стойкая неприязнь к таблеткам буквально выворачивали его наизнанку при одной мысли что-то принять. Таблетки он старательно покупал. Приходилось отчитываться за использованные рецепты и Кевин вполне конкретно боялся, что если станет известно, что он не выполняет предписания врачей, его начнут кормить этой дрянью насильно. Но дальше все эти изыски фармакологов благополучно отправлялись в безвозвратное путешествие по лондонской канализации. И именно на пике паршивости такого состояния, мало похожего на состояние выздоравливающего, Кевин набрёл на старую знакомую. Черри на столько потряс вид Кевина, что, наплевав на светофор и гудки машин, которым она загораживала дорогу, она тут же вцепилась в парня мёртвой хваткой и ухитрилась-таки уговорить его поехать с ней. Естественно, Черри Кевин тоже не вспомнил, как ни силился. Но девица не сплоховала, пихнув его за руль и потребовав, чтобы он прекратил «дурака валять». Как ни странно, это оказало действие и, неуверенно выводя машину в общий поток, Кевин чуточку ожил, почувствовав себя наконец вернувшимся если не к жизни, то к чему-то более-менее на неё похожему. После этого он, естественно, поверил, что они с Черри давно знакомы и в этот же день переехал жить в квартиру над её мастерской. А последующие несколько дней просто таскался следом за девушкой и слушал её рассказы о своей бытности «отличного гонщика». Несколько лет спустя Кевин так и продолжал жить в небольшой, но вполне устраивающей его квартире над мастерской, за которую регулярно платил, так же как за ремонт своего автомобиля. К слову, его теперешний «Ниссан» был практически от и до собран Черри и её «мальчиками» - помощниками по мастерской, из двух не подлежащих ремонту автомобилей этой марки. Между ними неизменно сохранялись стойкие дружеские отношения, не замутнённые никакими тайнами, просто потому, что ни Кевин, ни Черри не лезли в тайны друг друга. Вернувшись наконец домой, Кевин загнал машину в гараж автомастерской и мысленно застонал, вспомнив, что в багажнике валяется испачканная чужой кровью одежда, которую неплохо было бы сдать в чистку. При чём самому. Черри до сих пор не знала (или делала вид, что не знает) где именно он работает и незачем было возбуждать лишние вопросы. Решив, что одежда может подождать, Кевин запер машину и поднялся к себе на второй этаж. Ещё один уже даже и не мысленный стон пришлось издать, когда едва шагнув в квартиру, он окунулся в душную, жаркую атмосферу и понял, что уходя больше суток назад забыл выключить калорифер. Стряхнув с ног ботинки, Кевин быстро прошёл в спальню, выключил зверский агрегат, едва не выдернув шнур «с мясом» и распахнул окно. Голова по прежнему болела и больше всего хотелось свалиться на кровать и заснуть. Но вместо этого Кевин сперва вернулся в гостиную и запер в бюро чип с информацией, которую вытребовал в оперативном отделе, а потом, на ходу стягивая одежду, отправился в душ. - Если ты сейчас свалишься – это на несколько часов, - уговаривал он себя по ходу дела. – А у тебя нет нескольких часов. И не мечтай… И если ты свалишься – через несколько часов тебя придётся соскребать с кровати по частям. нет уж! Сперва душ, потом еда, а уж потом… Ну, дальше видно будет. Кофе… Какая дрянь – этот кофе… Включив кофейник, Кевин заперся в ванной комнате.
Кевин: Вокруг 15-ти часов, продолжение Вся теперешняя, сознательная вера Кевина Макгвайера в непогрешимость дела, которому он служит, покоилась на двух столпах. Одним из этих столпов был Томас Брэдли. Трудно объяснить чувства, которые испытываешь к человеку, вытащившему тебя из чёрной трясины, когда уже маслянистая жижа залила глаза, заполнила лёгкие, сковала предсмертным холодом, оставив только ужас, животный ужас перед небытием, смешанный непостижимым образом с таким же ужасом перед дальнейшей жизнью. Так получилось, что вырвавшись на поверхность, всплыв из продолжительного забытья, наполненного кошмарами и болью, Кевин увидел рядом с собой именно этого человека, по какому-то своему делу забредшего в тюремный госпиталь. Наверное, произошло что-то вроде «запечатления» - и Кевин стал целиком и полностью верить Брэдли, как спасителю, как не побрезговавшему протянуть руку и испачкаться в твоей грязи, чтобы вытащить твой измождённый полутруп на поверхность и придать новый смысл готовой угаснуть жизни. Вторым столпом было осознание собственной вины. А то, что этот второй «столп» - его «собственная вина» перед Англией – с самого начала был не более, чем слежавшимся от влаги песком и при малейшем колебании мог запросто развалиться – Кевин просто не знал. Кофейник перекочевал на компьютерный стол, вместе с очередными бутербродами. Жуя на ходу, Кевин одной рукой пытался напялить на себя рубашку, а второй уже возился с хитрым паролем, который был установлен не столько ради того, чтобы не залез в компьютер чужак, сколько для того, чтобы определить покусительства гипотетического чужака, вздумай таковой копаться в личном имуществе Кевина. Любой пароль можно сломать – в этом Кевин не сомневался. По сему не хранил дома ничего важного. Но чужое вмешательство неизбежно оставляло след, фиксируясь в специальной программе, о присутствии которой непосвящённый мог вообще не догадаться. Машина подтвердила, что никто в отсутствие хозяина не прикасался к её содержимому – и Кевин, наконец справившись с рубашкой, но тут же схватившийся за бутерброд, извлёк из бюро флешку (спасибо, что не перепутал, что в какой руке). Спать хотелось уже не так отчаянно, голова тоже болела меньше. Пробегая глазами строчки информации, Кевин только хмурился и жевал, и так же машинально подливал в чашку кофе. Вникать в тонкости жизни мисс Вельгот он не собирался. Самое главное – её распорядок дня. Когда она выходит из дома, садится в машину, когда её отвозят обратно домой. Всё, что касается её перемещений по городу. Кевин прекрасно знал Лондон, воображение тут же рисовало улицы, повороты, набережные, перекрёстки. Вплоть до того, сколько где камер наблюдения и как часто гаснут фонари освещения. И всё-таки, дело было слишком ответственным. Он открыл параллельно карту Лондона, отмечая маршрут и сверяя собственную память с рельефом улиц. Минут через двадцать он с разочарованием понял, что кофе кончился и что для мисс Вельгот проложен идеальный маршрут, на котором хоть что-то предпринять – чрезвычайно затруднительно. Можно конечно устроить автокатастрофу перед её домом, или перед штаб-квартирой «Вперёд, Англия». А что? Отказали тормоза, машина сбила того, кто подвернулся. Нет! Охранники раньше заметят, что на дороге что-то не так. Могут успеть оттолкнуть свою подопечную. И слишком много народу. Скрыться нельзя, но можно разыграть настоящую катастрофу. Куча свидетелей… Нет, не то… Всё не то. Если бы он мог – он бы пожертвовал своей жизнью ради того, чтобы всё выглядело естественно. Но он – офицер ГБ. И пусть его рожу далеко не все знают, установить личность окажется не трудно. И будут вопросы. А вопросов быть не должно… Откинувшись на спинку стула, Кевин поморщился. Как всегда после напряжения и недосыпа кожа на спине делалась болезненно чувствительной к любому прикосновению. Неудивительно, если учесть количество шрамов… Да при чём тут это? Просто нужно поспать – и всё придёт в норму. Ага! Поспишь тут. Всё равно не уснуть, пока хоть какая-то картина не прорисуется. Кевин обнял стоящий перед ним кофейник и положил подбородок на тёплую крышку. Глаза продолжали скользить по улицам, он как наяву видел чёрный автомобиль, легко преодолевающий привычный маршрут. Кстати, сегодня мисс Вельгот после «работы» должна ехать прямо домой. Если верить расписанию. И что это даёт? Почему-то он не мог заставить себя думать об этой женщине, как о человеке. Мисс Вельгот была символом. Она стояла у власти – и эта власть делала её каким-то безликим шаблоном, куклой, которая делает то, что нужно государству. Может быть, так было проще. Для него проще, потому что никакое даже самое необходимое убийство не доставляло ему ни радости, ни раскаяния, ни удовлетворения. Кевин мог причинять боль, мог стрелять в людей, если это нужно. Но при этом оставался совершенно равнодушен. Словно в его душе (или в памяти) не хватало какой-то важной детали, которая делает человека человеком. Как если бы он был книгой, из которой вырвали часть страниц, на которых было написано, что убийство – это грех, что причинять страдания другим людям – нехорошо. Он прекрасно осознавал это. И мирился с тем, что он, Кевин Макгвайер – с точки зрения морали и нравственности – урод, неполноценная личность. Так было лучше для дела. Так он скорее и качественнее мог искупить свою вину перед Англией. Совсем недолго, напротив здания Парламента, машина мисс Вельгот следовала по набережной. Оббегая глазами маршрут Кевин неизменно возвращался к этому месту. Он хорошо его знал. Обычная набережная, чугунный парапет, за которым – Темза. Грязная, вонючая Темза… Ну, может, не такая уж вонючая, но почему-то река в пределах города всегда казалась Кевину грязной. Кстати, не такой уж маленький отрезок, практически до моста Ватерлоо… Кевин остановился на этом фрагменте карты и некоторое время сидел, используя кофейник как подпорку для головы. Пока картина не начала наконец складываться в его изрядно утомлённом мозгу. Легковая машина тут не подходила. Это Кевин понял сразу. Ненадёжно. Не наверняка. Но само по себе то, что ему пришло в голову – вполне возможно. Он оторвал клочок бумаги от блокнота и написал два слова: Набережная Грузовик Его смущало слишком много обстоятельств. Кевин поразглядывал листок, потому вынул из стола зажигалку и пепельницу (как раз на случай, если надо что-то спалить), держал клочок бумаги до тех пор, пока не обжёг пальцы. Не помогло. Глаза всё равно слегка слипались, а сомнения не уходили. По центру Лондона далеко не всякий грузовик может ездить. Ну и что? Есть такие, которые имеют право. Например тот, который вывозит мусор. Или что-нибудь в этом роде. Может он оказаться на набережной? Да, может. Могут у него отказать тормоза? Да, могут. А рядом река – идеальное место, для того чтобы водителя искали долго и нудно. Да и устроить так, чтобы любая экспертиза потом сказала, что тормоза действительно вышли из строя – нет проблем… Кевин лизнул обожжённый палец и посмотрел на часы. До конца рабочего дня мисс Вельгот есть время. «Спятил? – поинтересовался он у самого себя. – Собираешься провернуть это прямо сегодня? А почему нет?...» Он уже набрал нужный телефон, звоня к тому самому сотруднику из оперативного, который должен был ему помочь. Делиться своими планами с шефом он не собирался. У мистера Брэдли есть свои дела, он дал поручение и ждёт результатов. Остальное – дело Кевина. - Это Макгвайер, - представился он, когда ему ответили. – Мне нужен грузовик. Желательно в течение часа. Либо такой, который вывозит из центра мусор, либо что-то в этом роде. Короче, он должен иметь официальное право ездить по центру города. И полный комплект документов к нему. И ещё: мне нужен наблюдатель, чтобы он был у штаб-квартиры «Вперёд, Англия», сегодня, между 16 и 17-ю. Дайте ему мой мобильный номер. Пусть позвонит, я скажу, что от него нужно. «Я ведь должен знать, выехала она, или произошло что-то непредвиденное», - добавил он про себя. Времени почти и не было. Но делать – так делать. Вполне возможно, что в глубине души Кевин не хотел затягивать всё это дело, чтобы как можно меньше времени было думать об этой мисс Вельгот…
Кевин: 15:38 Ответный звонок последовал неправдоподобно скоро. Кевин взял трубку. Звонили из оперативного. Как и ожидалось, его запросы оказались не такими уж сложными. Некоторое время Кевин слушал, потом переспросил: - Какой грузовик? – Он прикинул в уме, на что похожа предлагаемая машина и согласился. – Хорошо, подойдёт. Оставите его на улице… - Кевин продиктовал адрес удобного местечка в центре и объяснил, в какой именно точке должен стоять грузовик. – Да, и загрузите его чем-нибудь тяжёлым. Ну не знаю… Мусором, списанными электроплитами, бетонными блоками… Чем угодно. Проявите фантазию, наконец. Кто будет дежурить у штаб-квартиры? Хорошо, жду его звонка. Его собственная фантазия истощилась, равно как и способность переживать и беспокоиться. Слушая ответы своего коллеги, Кевин прикидывал по циферблату часов, сколько уже не спал. Получалось нечто запредельное. И самое фиговое было в том, что он уже «запустил механизм», следовательно при самом хорошем раскладе на ногах придётся провести ещё часов пять. Бросив трубку, Кевин поднялся. Нужно было переодеться и захватить кое-что на смену. Если для него сегодняшнее предполагаемое событие закончится благополучно, смена одежды понадобится очень остро. Если нет… Ну, тогда будет всё равно. Переодевая рубашку, он скосил глаза на зеркало. При хорошем физическом развитии он всегда производил впечатление человека, которому не мешает набрать несколько килограмм. Мышцы рельефно липли к костям, даже не подразумевая вокруг себя что-то лишнее. Ну, кроме шрамов. А из всех своих «отметин» Кевин помнил (по настоящему помнил, а не предполагал) только одну: на левом плече. Мог даже сейчас прикрыть глаза и почти физически почувствовать – сильный удар, машину заносит, не гася скорости, брызги разбившегося на кристаллы стекла – и последний завершающий толчок, сносящий ограждение. Это была очень крупная авария на гоночной трассе. Столкнулось несколько машин. «Ниссан» Кевина выбросило с гоночного поля, перевернуло дважды. Но как ни странно, он мог вообще остаться целым, отделавшись мелкими царапинами, если бы не обломок какой-то арматуры, сорванный столкновением и вонзившийся ему в плечо до кости. Кевин хмыкнул, в который раз удивляясь, что это едва ли не единственный осознанный фрагмент из «прошлой» жизни. Но по крайней мере, это подтверждало факт: Кевин был когда-то гонщиком. Хотя всё остальное… - Рассказывайте мне про автокатастрофу, - проворчал Кевин, застёгивая непритязательную клетчатую рубашку. Сегодня ему желательно было выглядеть просто и незаметно. Поэтому поверх прочего он выбрал старое пальто неопределённого цвета, а на голову натянул кепку. Захватив всё необходимое, он запер квартиру и, стараясь не столкнуться с Черри, отправился за своей машиной, которую при всём хорошем следовало определить на конкретной стоянке в конкретном месте, прежде чем отправляться за грузовиком. Переход - Центр Лондона
Кевин: Переход с улиц Лондона 18:10 Лестница была кривая, узкая, но как ни странно, относительно чистая. Наверное потому, что пользовался ею только Кевин. Другие жильцы предпочитали ходить через официальный «парадный вход», который отличался большим количеством грязи и парой камер слежения. - Идём мы ко мне, - сказал Кевин, открывая хитрый замок, внутри которого сработала электроника, считав одновременно отпечаток пальца хозяина. «Игрушка», которую Кевин поставил примерно год назад. – Здесь можно говорить спокойно. Соседи далеко, слышимость нулевая. Всё прочее… - Он глянул на Малявку с каким-то странным выражением, словно вдруг забыл, откуда она взялась. Но продолжил вполне осознанно: – За шесть лет я научился принимать меры. Нечего тебе бояться. Малявка! Я не собираюсь тебе доказывать, что мне можно доверять. Потому что никому в этой жизни доверять нельзя. Но давай оставим эту тему, ладно? - Он машинально вытащил из кармана мобильник… и выругался. - Вот дерьмо! Я и забыл… Кретин… Дисплей услужливо показывал четыре не принятых звонка. И что-то подсказывало, что на домашнем телефоне их может быть ещё больше. Кевин метнул взгляд на часы и мысленно схватился за голову. Он так эффектно исчез с набережной, что его коллеги вполне могли уже искать его по всей Темзе. Он же не сообщил, что выбрался и с ним всё в порядке. И до Ведомства, благодаря встрече с Малявкой, не доехал. - Я забыл, что должен был сообщить о себе, - пояснил он, быстро набирая номер своего контактёра в Ведомстве. – Сейчас меня могут уже искать… Всё в порядке. – Это уже было обращено к тому, кто отозвался. – Просто заснул в машине, а мобильник не догадался включить. Нет, всё хорошо. Я скоро буду. Представлять, что могло сделаться с Эсфирь благодаря его манипуляциям с телефоном, Кевин не стал. Всё равно нужно было очень быстро объяснить ей, что происходит. А не оправдываться и не доказывать, что он вовсе не вызывает подкрепление, чтобы задержать небезызвестную в ГБ мисс Минц, которую он сам ну никак не в состоянии повязать и привезти, куда нужно. - Слушай, около двух часов назад на набережной в автомобильной аварии погибла лидер партии «Вперёд, Англия» - мисс Марена Абель Вельгот. – Кевин заговори сугубо деловым тоном, без намёка на эмоции, словно отчитывался перед начальством. – По официальной версии имеет место несчастный случай: у грузовика, везущего бетонные блоки, отказали тормоза. На самом деле, это было санкционированное начальником ГБ полковником Томасом Брэдли убийство. – Кевин смотрел на Эсфирь, он уже пережил то, что произошло и сейчас ему даже было всё равно, что именно она скажет, когда он договорит до конца. – У меня есть доказательства того, что это было убийство. Если эти доказательства будут обнародованы – это помешает Брэдли и его ставленнику в предстоящих выборах. У него будет достаточно своих забот, потому что крупные политические убийства не сходят с рук просто так, без последствий. И именно поэтому он стремился, чтобы всё выглядело как несчастный случай, гарантировано и без зацепок. Чтобы даже намёков не было на то, что это вообще может быть убийством. Кевин встал и прошёлся по комнате. В сущности, такой выпад против Брэдли даст просто толчок, но от подобных толчков резонанс не проходит очень долго. Оставалось лишь найти способ сообщить о настоящем положении дел из такого источника, который сразу охватывал бы всю страну, по крайней мере, большую её часть. Сейчас, перед выборами, это смешает и спутает многие карты. И «под шумок» можно будет ещё много чего протащить и провернуть. Но оставался вопрос с источником, который может преподать нужную информацию. - Мне нужно найти того, кто сможет использовать информацию по назначению, - сказал он, остановившись перед Эсфирь. – Понимаю, что хочу слишком многого. Но я сказал – ты слышала. Если у тебя или ещё у кого-то будут идеи на этот счёт – буду рад. Он вспомнил о коробке в её руках. И невольно поморщился. Времени действительно ни на что не хватало. - Просто скажи в двух словах, что с этим делать, - и он кивнул на коробку. – А потом я очень быстро отвезу тебя, куда скажешь. Где найти меня – ты знаешь теперь. Номер телефона я тебе тоже скажу. Естественно, телефона, который не прослушивается. Малявка могла просто исчезнуть с горизонта, но Кевин не собирался держать её силой. В этом не было смысла. Как бы ему ни хотелось, чтобы она не исчезала – сейчас, если она просто не захочет участвовать во всей этой политической заварушке и предпочтёт устраивать свои диссидентские дела без него… Кто знает, может быть, так будет лучше для неё самой. «С тебя хватит того, что ты вообще её встретил. С тебя хватит…»
Эсфирь Минц: /с улиц Лондона/ 18:11 Надо было отдать Эсфирь должное - завернутую Кевином речь она выслушала с самым каменным выражением лица, какое только у нее имелось на случай полного обалдения. Правда, в какой-то момент ей показалось, что мозги от подобного насилия с легким щелчком перестанут функционировать всерьез и надолго, но этого не случилось, а случилось прямо-таки обратное: соображалка быстро выдала имеющуюся картину во всем ее объеме и даже с некоторыми перспективами. С непередаваемой остротой Малявка осознала, что ненавидит всех, поголовно всех особей мужского пола в возраст от пяти до сто пяти лет с их многомудрыми выводами, наполеоновскими планами и потрясающей готовностью претворить все это в жизнь немедленно под звуки фанфар. И даже в течении секунд эдак пяти Эсфирь искренне жалела себя, несчастную, на которую скорые на расправу представители противоположного пола явно сыпались как из рога изобилия. Сначала Синклер, с его страстным желанием потрясать просроченными ценностями. Потом Лохматый с любовью к громким несогласованным жестам и нежеланием за них отвечать. Великолепный мистер Миллер, который сам, кажется, не знает, чего хочет, но в средствах не стесняется. Незабвенный Шпала, а идише цорес, у которого мозги-то в порядке, да вот чертишки ни к нерву. И теперь похороненный ею еще шесть лет назад Кевин, который, кажется, фразу о том, что надо сначала делать, а потом думать, воспринял слишком уж буквально. В голове мелькнула предательская мысль о том, что надо было еще утром, когда Касс собственноручно вручила ей пистолет, воспользоваться шансом да и застрелиться нафиг. Ничего этого, конечно, Эсфирь не озвучила. Она просто дослушала слова Кевина, меланхолично следя за его действиями, после картинно, но недолго апплодировала ему и, наконец, издав звук раненного в существенную часть тела мустанга, рухнула лицом вниз на диван, обхватив руками голову. - Знаешь, что я тебе скажу, счастье мое? - елейным голосом произнесла она, принимая сидячее положение. - А я тебе то скажу, что ты такой умненький, что просто удивительно, почему до сих пор не мертвенький! Совершенно неожиданно еврейский акцент пропал без всякого следа, да и интонации Малявки очень изменились. Чего она не знала и сама (а сказать уже было некому), что в минуту жизни трудную, когда необходимо объяснять сложные вещи, в которых она и сама-то слабо разбирается, Эсфирь начинала говорить почти так же, как в свое время Скрипач на организационных сборах. Девушка кинула быстрый взгляд на радиоприемник и, не долго думая, включила его. Худшие опасения подтвердились сразу же - первая пойманная волна с пафосом и некоторой паникой в голосе вещала о трагической гибели Непогрешимой Леди. И это меняло вообще все представления Эсфирь о происходящем в стране, причем меняло кардинально. Это было уже не просто опасно и неприятно - это была совершенная засада по всем направлениям. Интересно было, что бы сказал на это Джонни. Интересно было, понимал ли, что из этого следует Кевин. Но мертвые молчали и говорить за них здесь и сейчас должна была Малявка. - Значит так, - она выдохнула. - ты сам сказал, что уже большой и умный и все на свете можешь решить. Пусть так. Меня не хватит на закрывание собственной грудью всех амбразур. Но я тебе так для справки скажу, что внезапно оживших покойников сейчас закапывают повторно, быстро и лаконично... Утром я такую картинку уже наблюдала. И повторно пить, не чокаясь, уже за тебя я почему-то не хочу. Мне и в первый раз это никакого удовольствия не доставило. Ох, как же все было нездорово! Все было настолько нездорово, что связная Малявка могла только беспомощно развести руками и признать, что дело, за которое она взялась, оказалось непосильным. Но умная девочка Эсфирь Минц, которая еще утром оставляла сообщения от имени пользователя "Проблеск" знала, что даже у сожраных есть два выхода и переориентация борьбы - дело всего лишь мозгов и времени. Чем было хорошо правление Сатлера? Оно было наглядно. Диктатура в самом своем классическом виде, Старший Брат реален, мистер О'Брайен ждет тебя за углом с черным мешком, все страшно и так и шепчет тебе - вперед, на баррикады. Правление Сатлера не имело подводных течений и было единым монолитом, рассыпавшимся, как только его как следует толкнули. А теперь... - Знаешь, что ты упустил из виду? Вообще ты многое из него упустил, но самое главное - это то, что нашего нынешнего министра государственной безопасности зовут как угодно, но только не Томасом Брэдли. Она была уверена, что Кевин поймет, что она имеет в виду. Серый Кардинал. То, чего она боялась больше всего на свете, повторно вступая на уже основательно заросшую тропу войны. Ну конечно же, раскатали губу трамплином - Непогрешимая Леди в роли Старшей Сестры, и все по-старому и можно жить спокойно, потому как уже знаем, как с этим бороться... Фига с два. Личности в штатском, безымянные и безликие, с их страстью к многоходовкам и умением их вести. Вот они-то действительно "пройдут по земле железом и утопят ее в крови" да так, что и охнуть не успеешь. Как воевать с тем, кого нет? Как бороться с прицелом, направленным в тебя с совершенно неизвестной стороны, а еще скорее - со всех сторон? "Мне придется это выяснить". - Мы идиоты... Мы думали, что мы завариваем кашу, а нашлись и на нас повара по-умелее. - она обняла себя за плечи и нахмурила брови. - Кевин, ты будешь смеяться, но я тебе верю. И именно поэтому прошу - не делай сейчас того, что задумал. Это будет не просто провал, это будет тот провал, которого от нас ждут. Я что угодно даю на отсечение, что все не так наглядно, как выставляется - Непогрешимая Леди была хороша со всех сторон, но, видимо, от ее трупа пользы ждут куда большей. И пока не станет ясно, какой с него ждут пользы - тишина должна стоять образцовая. Нас считают дурачками - и это прекрасно. Будем пускать фальшфайеры и играть по их правилам в пламенных борцов за свободу. Но ни в коем случае нельзя дать себя запутать. Потому что сейчас мы, если влезем на рожон - запутаемся стопроцентно, и возьмут нас тепленькими и, возможно, даже и убивать не станут... - она рассмеялась. - Кому мы нужны. Пожурят и депортируют. После чего устроят здесь такую красоту, что мироздание слезами умиления умоется... Она посмотрела на Кевина. Вид тот имел замученный до крайности, но решительный. Как обычно. И вообще, вся эта ситуация вызвала у Малявки такую сложносоставную гамму чувств, что можно было самой по себе диссертацию писать. С одной стороны, Эсфирь не собиралась обманывать даже себя - она его не любила. Она вообще за всю жизнь любила, кажется, только одного человека, и даже его смерть этого факта не отменила. С другой стороны - вряд ли девушка могла назвать хотя бы пару мужских имен, которые не забылись сразу же по окончанию процесса "близкого знакомства". Что-то Кевин для нее значил. Неплохо было бы еще разобраться - что именно. То ли какое-то болезненное чувство вины, за чужую жизнь, собственноручно и по глупости пущенную под откос, то ли нежность, то ли просто благодарность к человеку, который так не хотел ее предавать, хотя это было чистой воды донкихотством...
Кевин: 18:13 - И сказала крыша: до свидания… - констатировал Кевин. Эсфирь, как ни странно, сумела пробиться в его хотя и готовый срочно что-то решать, но порядком измотанный мозг, неспособный улавливать сразу всю глубину проблемы. Малявка была права. Брэдли вёл свою собственную игру и пытаться что-то противопоставить ему вот так сразу, нахрапом – совершенно бесполезно. Для начала неплохо было бы узнать, что именно намерен предпринимать мистер Брэдли и кого он выставит на всеобщее обозрение, чтобы самому остаться в тени. Сложная игра, которая была сейчас Кевину не по силам. Это он прекрасно осознавал. Для того, чтобы в такую игру вступить, нужно по крайней мере, соображать своими мозгами, а не «чудодейственным эликсиром» Малявки, щедро пущенным гулять по его венам. - Ладно, ты меня убедила, - сказал он. И тут же снова увидел себя стоящим около стеклянной перегородки, отделяющей его от другой допросной камеры. От Малявки. От того, что с ней делали... Хотелось выть и кататься по земле, вцепиться в чью-нибудь глотку и рвать на части… Но он просто стоял и смотрел… Сознание выкидывало неожиданные вещи. Кевин даже как-то отвлечённо удивился, что за последние шесть лет всего один раз сподобился нервного срыва. Трудно постоянно держать всё в себе, стараясь ничем не выдать недоумение и растерянность из-за того, что ничего не помнишь, из-за постоянно куда-то зовущих ночных кошмаров, когда будто гонишься за кем-то и понимаешь, что если догонишь – будет только хуже. Но всё равно продолжаешь гнаться. Тот единственный серьёзный срыв, после встречи с мисс Хаммонд, Кевину удалось скрыть от всех. По счастью, ему выпала пара выходных и он мог с чистой совестью запереться в своей квартирке… А на третий день рано утром он тихо и незаметно вынес все последствия своего срыва на ближайшую помойку. - Мне нужно вернуться в Ведомство, - сказал он. – Мне лучше вообще возбуждать сейчас поменьше подозрений. Пока мне доверяют. Считают, что я, обуреваемый чувством вины за своё «недостойное поведение» в прошлом, просто делаю всё, что мне приказывают. И они правы. Делал всё… Представляешь, какая интересная вещь: если бы я пару минут назад не позвонил – у меня был бы шанс просто исчезнуть, испариться… Мало ли трупов невозможно выловить в Темзе. Это та ещё река… Никто просто не знал, жив я или нет. Кевин сел, даже не сел, а упал рядом с Эсфирь на диван, закрыв лицо руками. Он как-то по новому осознал, что произошло. И почему-то от этого осознания стало смешно. Хотя, смех был нервный и Кевин моментально его оборвал. Брэдли сделал из него то, что не удалось никому до Брэдли: ни пока Кевин работал в «Пальце», стараясь ничем не выделяться среди других сотрудников, ни потом, на допросах. Никакие пытки с этим просто не могли сравниться. Брэдли научил его «любить Большого Брата». Так вот незаметно, ненавязчиво. Изменил его сущность, даже и не трогая оболочку. И только теперь, вдруг, Кевину удалось вырваться полностью из этого неестественного для себя самого состояния. Благодаря Малявке. Она всегда его спасала. Не она, так её образ. Одно её имя, всплывшее наконец в памяти. Он вернулся к самому себе. «И что мы имеем на выходе? – со злостью подумал Кевин. – Ну почему бы этой встрече не случиться на несколько часов раньше!? Ну да, чего захотел…» - «Я тебе верю»… - почему-то повторил он слова, произнесённые Малявкой. – Ну, раз веришь… Тогда так, просто для сведения. Не хочу, чтобы оставались какие-то неясности. Исполнителем был я.
Эсфирь Минц: 18:14 "О Б-же, ну хоть кого-то я могу убедить, хотя бы на краткое время! Счастье-то какое..." Эсфирь продолжала прислушиваться к болтовне радио-диджея, в надежде услышать хоть что-то полезное. Чаяния, как ни странно, оправдались - масс-медиа сподобились-таки проинформировать заинтересованных о гражданском прощании с Последним Честным. Которое уже минут пятнадцать как началось! Малявке там находиться было просто необходимо - эта церемноия могла дать такой срез общества, который по иным информационным каналам еще собирать и собирать. "Значим, поедем... Воздадим последние почести, посмотрим, кто на нас посмотрит и сколько их будет..." - Но ты не использовал этот шанс. - просто и четко подвела она итог метаниям Кевина. - К добру ли оно, к худу - это время покажет, а пока, напоминаю, работать придется с тем, что есть. Фраза про трупы догадку ее подтвердила, но почему-то это Эсфирь обеспокоило мало. Несильно она ценила в нынешних условиях чью либо жизнь и чье-то же право жить без крови на руках. Она и сама не собиралась. - Надо в ведомство? - интонации у нее стали будничными, успокаивающими, так обычно разговаривают с людьми, у которых произошли, скажем, накладки в бухгалтерии, отчего они чрезвычайно расстроены и не находят себе места. - Надо - значит поедешь и делать там будешь все, чего от тебя хотят... Даже священный пламень в глазах изобразишь, не сомневаюсь. - она как-то автоматически поправила ему воротник куртки, которую он так и не снял. Этот жест, совершенно бессознательный, Стена, например, доводил просто до тихой истерики, особенно когда Малявка с самым бездумным выражением лица поправляла ему воротничок на халате, в котором студент только что проводил вскрытие. Галстуки он при мисс Минц так и вообще не надевал, справдливо опасаясь быть задушенным из самых лучших побуждений. На признание в убийстве она ничего не ответила. Даже придержала готовившееся сорваться с языка "Так иди и не греши больше". Просто отстраненным взглядом смерила мужчину и выпустила струйку дыма в потолок. - Одной проблемой меньше. А что другой больше - так это закон равновесия. Кстати, тебе надо побриться - пламенный борец за порядок в стране не должен выглядеть так, как будто ночевал в Гайд-парке на траве... Скополамин, извлеченный из кармана, лег на стол. - К этому без меня даже не притрагивайся. В одиночку ничего не сможешь, с незнающим человеком только хуже сделаешь. - она нахмурилась. - Да и вообще, лотерея та еще. Ты бы с памятью лучше подождал... Само вернется. Постепенно... А сейчас тебе это вообще противопоказано, потому что рехнешься. Хочешь? - она посмотрела ему в глаза и провела ладонью по волосам. - Не хочешь. Так что приведи себя в порядок и вперед - на работу. Да и мне надо по делам наконец-то уйти.
Кевин: 18:15 Странно, но он почувствовал себя гораздо спокойнее. Хотя не должен был чувствовать. - Спасибо, мамочка, - сказал он совершенно серьёзно. – Я куплю молока, когда буду возвращаться с работы. И непременно вымою уши перед сном. Раньше её прикосновение должно было вызывать какие-то другие чувства, это Кевин точно знал. Но сейчас он не мог отделаться от вида её рук, хотя Эсфирь уже давно надела перчатки. И понимал, что уже не отделается. Малявка была права, с воспоминаниями можно было повременить, в отличие от многих других, очень неотложных дел. Поэтому он лишь неосознанно коснулся того места на воротнике, которое поправила Эсфирь, словно ожидал перехватить там её руку… Потом он кивнул, забрал со стола коробку и сунул её в свой импровизированный «сейф» внутри конторки. На это ушло несколько секунд. После чего он бросил взгляд в зеркало и подумал, что как раз сегодня его небритость будет вполне вписываться в общую атмосферу валящегося с ног Ведомства. - Подождать можно, на недолго, - сказал он, скорее озвучивая свои мысли, чем обращаясь к Малявке. – Можно конечно повременить годика два-три, пока всё само вернётся. Да вот беда, мне нужно здесь и сейчас. Говоря это, он уже направлялся к двери. Он собирался позаимствовать у Черри одну из машин, предназначенных к обкатке после капитального ремонта. В Ведомстве знали, что иногда он пользуется чужими машинами, зато никогда не могли предугадать, какой именно будет очередная четырёхколёсная проблема на лондонских улицах. С его выкрутасами по части личного транспорта уже давно смирились, позволяя иметь эту слабость к сумасшедшей езде и нервированию дорожной полиции. Хотя, всё-таки на чужих машинах Кевин ездил осторожнее, справедливо полагая, что Черри и её «мальчики» вполне способны оторвать голову тому, кто спустит псу под хвост их недельный труд. Ко всему прочему, только что разобранная и обратно собранная по винтику тачка была полностью гарантирована от прослушивающих устройств. Да и не было ещё пока тотальной слежки. «Пока» – как всегда ключевое слово, - подумал Кевин. – И это «пока» может продлиться недолго». - Я отвезу тебя, куда скажешь. Сейчас возьму другую машину и подгоню к чёрному ходу. – Это он сказал уже у двери. – И, кстати, продумай, как мне тебя найти. Скажем, сегодня ночью. Вот ключ. – Он отдал ей ключи от двери. Самый обыкновенные, электроника в замке включалась автоматически. – Через пару минут спускайся вниз. Он намеревался, если позволят обстоятельства, сегодня же наведаться в Архив. И попытаться ненавязчиво навести справки о последних важных деловых встречах мистера Брэдли. Но главное было – повидаться с шефом и постараться логично объяснить своё долгое отсутствие. Во всяком случае, врать безыскусно, что он уснул и ничем не подкрепить это заявление было нельзя. Что если где-то кто-то зафиксировал передвижение его Ниссана по городу. Нет, придётся сказать что-нибудь более развёрнутое. К примеру, что он совсем окосел от плаванья в Темзе, сперва колесил по городу, перепутав повороты, а потом решил подремать пару минут… ну, и так далее. Да какая, в сущности, разница? Сейчас он ещё не должен вызывать сильно много подозрений. Извечные «сейчас» и «пока»… Расстаться сейчас с Малявкой было тяжелее, чем пройти заново чреду интенсивных допросов. Он просто боялся от неё оторваться, будто одно её присутствие гарантировало от всех бед вместе взятых. Но Кевин вынужден был напомнить себе, что он действительно уже «взрослый мальчик» и нужно заняться наконец насущными делами. Поэтому действительно очень быстро, не дожидаясь комментариев Эсфирь, сбегал в мастерскую и уже через пару минут подогнал к чёрному ходу ещё одну машину. Девушке оставалось только выйти через тот же чёрный ход и присоединиться к нему.
Эсфирь Минц: 18:16 Эсфирь скрипнула зубами. Ну ведь было же золотое правило: никогда не уходи тем же путем, что и пришел. И вообще она планировала воспользоваться пожарной лестницей, одним из самых любимых ею нюансов современной архитектуры. И уж тем паче она не собиралась ехать в бывший "Freedom press" на чем-то, кроме общественного транспорта. Стало любопытно, с какой попытки удастся донести эти элементарные мысли до Кевина, но пока Малявка просто воспользовалась двухминутной передышкой. Попрощаться с Картерам наверняка придут многие уцелевшие из старой гвардии, и Эсфирь было совершенно ни к чему, чтобы ее кто-то узнал в толпе и привлек тем самым лишнее внимание к ее сомнительной персоне. Сориентировавшись на местности на тему "где здесь ванная", девушка быстро смыла с лица остатки наведенной утром "боевой раскраски". Личико под слоем макияжа оказалось нежно-зеленого оттенка, но девушка наконец-то перестала напоминать мечту педофила. Расплетенные косички, стянутые в хвост, отправились под кепку, а вывернутая наизнанку ветровка из серой стала темно-синей - подобная двуслойная одежда ценилась Малявкой особенно, еще по старой памяти. Можно, конечно, было еще и вывернуть наизнанку джинсы, чтобы закосить под банального фрика, но эта мысль была отброшена в сторону ввиду неудобства передвижения. Спускаясь по лестнице, Эсфирь прикидывала, что из намеченного она успеет сделать сегодня до наступления комендантского часа. Получалось, что немногое - перечень сегодняшних неожиданностей внес немало корректив в планы. - Никуда ты меня не отвезешь, - негромко сообщила она, останавливаясь возле автомобиля. - хватит и того, что нас уже могли заметить вместе... Да и ни к чему тебе знать, куда я намылилась. Так что сама дойду. - очередная сигарета заволокла пространство прозрачным дымом. - А насчет сегодняшней ночи - извини, у меня уже есть планы, в количестве и качестве. К тому же - комендантский час, не забыл? Эсфирь призадумалась. Ясно было, что нынешняя ночь у нее пройдет под знаком листовок: самое было время для первого фальшфайера, но пока она себе слабо представляла, как их распространять и кто окажется готовым в этом деле помочь.
Кевин: 18:17 Кевин вдруг разозлился. Это была какая-то совершенно неконтролируемая ярость, с которой он и не пытался справиться. И будь на месте Малявки кто-нибудь другой – Кевин точно припечатал бы его минимум к борту машины, испытав при этом что прочнее: человеческое тело или паршивая жесть, из которой ляпались борта современных автомобилей. Но Малявку сия участь миновала, потому что даже в невменяемом состоянии Кевин, как ни странно, отличал её от всех остальных субъектов окружающего мира. - Конспираторша, блин! – почти что нежным шёпотом высказал он. Он много чего мог бы сказать Малявке насчёт теперешнего её поведения, равно как и прошлого. Но не стал. Просто схватил под руки (благо веса в ней было очень немного) и усадил в машину. После чего запрыгнул сам и срочно отъехал, не дожидаясь, пока кто-то из мастерской выйдет посмотреть, не своротил ли он пару фонарных столбов, выезжая со двора. - Пригнись и не отсвечивай, - посоветовал Кевин, всё ещё не в состоянии успокоиться, но уже обретя нормальный дар речи. – Знаю я, куда ты намылилась! Вот тоже, «поклонный дом»… - Что именно он подразумевал под «поклонным домом» - он объяснять не стал. Но то, что Эсфирь собралась туда, где проходит прощание с… «первым честным»? «последним честным»?... Да какая разница, как назвать. По любому это было ясно. Кевин только высказал вслух: - В квартале от места высажу. Никто не увидит, на чём ты приехала. Конспирация – это хорошо, но ты забываешь, что я сейчас как раз из тех, кто следит за такими вот вроде тебя… конспираторами. И выискивает мышей по норам. Так что могу сказать, кто где как за кем и чем следит и даже описать примерный моральный портрет каждого «следильщика». Теперь о встрече… Если будет возможность, я остаток дня проведу в Архиве. Оттуда на улицу… У меня есть осведомители, как у любого нормального полицейского. Всякие мелкие уголовники, наркоманы и прочая шушера. Сегодня я собираюсь найти предлог, чтобы их слегка пошерстить. Так что ночью всё равно буду на улице. И в отличие от тебя, у меня есть пропуск на случай комендантского часа. Догадываюсь, что у тебя своих гениальных и срочных дел полно. Но лучше поднапрягись и придумай, где и когда я могу тебя найти. Мне так же как и тебе нужно очень много чего успеть сделать. Но ты верно заметила: у меня нет связей. Даже если я перекопаю весь архив и разыщу каждого, кто ещё остался и кто может потенциально хоть что-то делать – мне никто из них доверять не станет. И я не стану им доверять. Единственный на данный момент человек в мире, которому я доверяю – это ты. Высказав всё это, Кевин свернул на очередную боковую улицу. Он тщательно, хотя и очень быстро, выбирал маршрут, который вывел бы к нужному месту и позволил при этом миновать места, где их могли бы заметить. Хотя сейчас он был в совершенно чужой машине и ехал, не нарушая правил. /переход Кевина и Эсфирь Минц на Улицы Лондона/ ***
полная версия страницы