Форум » Glimpses of the past » Неслучайная встреча. Весна 2022 года, Лондонский парк. » Ответить
Неслучайная встреча. Весна 2022 года, Лондонский парк.
Кевин: 23 марта 2022 года. Попытка установить контакт с всем хорошо известной Иви Хаммонд. Участники эпизода: Иви Хаммонд, Кевин Макгвайер.
Ответов - 51, стр:
1 2 3 All
Кевин: Кевин никогда не любил прогулки по паркам, но сегодня было по весеннему тепло и свежо. Даже солнышко выглянуло. Правда, грязь и лужи просохнуть не успели, но когда в Лондоне полностью просыхали лужи? Этот город ассоциировался у Макгвайера с вечно не просыхающей грязноватой свалкой, полной машин, людей, мусорных баков, с торчащими вверх шпилями (где ещё сохранились шпили) и корявыми ветками старых деревьев. Иными словами: место не самое худшее из всех возможных, но и от идеала достаточно далёкое. Сегодня Кевин был в джинсах и кожаной куртке, что само по себе означало, что у него задание, во время которого тыкать в нос потенциальным собеседникам документы необязательно и даже излишне. А превращаться в обыкновенного жителя столицы Кевину было нетрудно. Внешность – довольно обычная. Никаких особо бросающихся в глаза примет, кроме шрама на подбородке, который вместе с чуть кривоватым после перелома носом замечают только тогда, когда непосредственно вглядываются в лицо. Как ни странно, несмотря на все жизненные трудности, Кевин умудрился сохранить в выражении своей не раз битой физиономии ту спокойную непосредственность, которая отличала его в более молодые годы. Это обычно располагало людей. А чисто отвлечённо он с равным успехом сходил за праздношатающегося безработного, «вечного студента», учителя физкультуры или работника какой-нибудь мелкой мастерской. В общем, для тайного агента – самое то. К сегодняшнему делу Кевин испытывал двойственное чувство. Ему нужно было познакомиться с мисс Иви Хаммонд. Имя, которое вдруг стало знаменитым после событий, произошедших не так давно и на короткое время поставивших Англию с ног на уши. Для Кевина, если уж судить отвлечённо, события эти имели мало значения. Раньше он работал в «Пальце» под руководством Томаса Брэдли, сейчас он работал в госбезе под руководством того же Томаса Брэдли. Кевин отлично понимал, что для его непосредственного начальника выходка «V» имела куда больше значения, чем для него самого. А вся эта «смена правительства» волновала Макгвайера лишь потому, что он ощущал смутный долг перед Англией и ему не нравилось, что кто-то пытается ввергнуть страну в хаос. Если бы Кевину довелось говорить с «V», он бы наверное прямо сказал: - Почему вы решили, что если убить одну власть – то непременно другая, которая придёт её заменить, будет лучше? Чушь… Хотя в глубине души Кевин считал, что ему повезло и что встречаться с типами вроде этого мифического «V» для обычного человека опасно. Необязательно физически, но у Кевина и так в памяти было слишком много пустого пространства, чтобы рисковать заполнять эту пустоту чем попало. Когда после взрыва Парламента Брэдли предупредил Кевина, чтобы тот не высовывался, Кевин старательно «не высовывался». Хотя, его персона никого не интересовала и едва ведомство занялось ликвидацией беспорядков, Кевин просто тихо присоединился, будто и не произошло ровным счётом ничего особенного. Он просто делал своё дело. Он и так накуролесил в своё время «по самое нехочу» и теперь предпочитал вести себя благоразумно. Так что с точки зрения ответственного и не задающего лишних вопросов работника Кевин был незаменим. Но вот сегодняшнее задание никак не укладывалось в его голове. Ну как он подойдёт к мисс Хаммонд? Что он ей скажет? «Здрасьте, я хочу взять у вас автограф»? «Лучше бы послали Бегемота. Он обаятельный…» - вспомнилась Кевину фраза из старого русского романа, прихваченного Макгвайером из разорённой частной библиотеки, повреждённой во время взрыва, который устроил «V». Но раз уж он получил задание – нужно хоть попытаться его выполнить. Познакомиться, постараться вывести на разговор, попытаться прощупать почву на предмет лояльности мисс Хаммонд к современному отрезку времени и современным личностям, претендующим на звание значимых для Англии. Ничего особенного, но знакомиться с девушками Кевин, несмотря на свои 27 с половиной лет, не умел. При чём абсолютно. «А ведь это так любопытно на самом деле – посмотреть вблизи на легендарную девушку, имя которой так близко связано с именем таинственного «V»!...» Нет, Кевин никогда не был падок на знаменитостей. И подобное положение его не вдохновляло. Значит, остаётся одно: вести себя естественно и смотреть по обстоятельствам. Он знал, что именно сегодня мисс Хаммонд может возвращаться через парк. Слишком уж подходящая погода, чтобы захотелось хоть немного пройтись. Не получится – так не получится. В конце-концов, если мисс Хаммонд именно сегодня предпочтёт такси – придётся продумать другое место для «неожиданной» встречи. Кевин умел быть терпеливым. Да и начальство у него было достаточно терпеливое, чтобы понимать толк в кропотливой работе.
Иви: Раздраженно хлопнув дверью, Иви, не обращая внимания на машины, перебежала через дорогу и ступила под сень еще голых деревьев. За почти три месяца работы в FreeVT девушка уже успела возненавидеть босса, но еще не выработала стратегию сопротивления, так что отвратительным настроением заканчивался почти каждый рабочий день. Было немного проще, когда Кит предлагал провести ее – ему можно было высказать все, и он понимал ее лучше кого бы то ни было другого. Но сегодня Кристофер корпел над монтажом последнего интервью в борьбе за то, чтобы от него хоть что-то да осталось. Этот парень был настоящей находкой – талантливейший оператор, он с таким рвением вступался за Иви, что ей самой иногда становилось немного неловко. Но сейчас его не было рядом. Сейчас никого не было рядом. Одинокая фигурка в, как ведется, полупустом парке, малопривлекательном в это время года. И пусть даже светит солнце, его теплым лучам не стереть стальные оттенки с луж на асфальте и пышных туч на горизонте, предвещающих очередной ливень. Поправив на плече сумочку, девушка спрятала озябшие ладони в карманы куртки. Мало кто узнал бы сейчас в ней начинающую скандальную журналистку Иви Хаммонд, которую еще пол года назад разыскивали все спецслужбы страны в тщетных попытках предотвратить давно продуманный катаклизм. Кто знает, может, если бы искали лучше и преуспели в этом деле, Парламент был бы цел. Хотя Сатлера с Криди это врядли бы спасло. Она никогда не задавалась мыслью, что было бы, если бы арестовали. Допустим, обученная “V”, она бы молчала на допросах, но чтобы сделал он сам, если бы узнал, что с ней произошло, если бы она не вернулась в Галерею Теней пятого ноября... Скорее всего осуществил бы задуманное – слишком долго он строил эту картинку из домино, чтобы какая-то мелочь заставила его отказаться от финального аккорда – сделать одно крошечное движение и уложить все костяшки в надлежащий рисунок. Оглянувшись, Иви поняла, что в бегстве от собственного раздражения, слишком углубилась в парк – пора было возвращаться к цивилизации и ехать домой. Хотя зачем? Никто ее там не ждет... даже золотая рыбка в аквариуме, которую нужно было бы покормить. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, девушка стала вглядываться в лица редких прохожих – пусть не самое интересное занятие, но в попытке угадать чужие радости и печали свои собственные эмоции отступали.
Кевин: «Ну вот и она, - подумал Кевин, не спеша идя навстречу. – А что толку?» Он так и не выбрал для себя способ, с помощью которого можно подойти на улице в девушке и обратиться к ней, чтобы она при этом не послала куда подальше. Тем не менее, мисс Хаммонд свернула таки сегодня в парк и это уже было хорошо. На этой радостной мысли Кевин продолжил идти навстречу. Вся информация, которой он располагал – это то, что мисс Хаммонд не посчастливилось столкнуться с «V», зато посчастливилось выжить в общем катаклизме и даже приобрести некоторую известность. Почему «V» выбрал её, зачем? Или это действительно была случайность? Кевин как-то мало верил в случайности, зато прекрасно мог представить, каково вдруг оказаться в центре внимания, когда совершенно этого не ожидаешь и не хочешь. Те фотографии мисс Хаммонд, которые он видел, можно было смело поделить на две большие категории: одна – до встречи с «V», другая – после встречи с «V». Разница между двумя лицами была очевидна. Человек, проходящий через тяжёлые испытания, может со временем приобрести обратно утерянный румянец и даже прежнюю свежесть, но уже никогда его лицо не избавится от тени пережитого. Даже если эта тень не выражается в морщинах, шрамах или тёмных кругах вокруг глаз. Она просто ощущается. Хотя, чтобы увидеть, ощутить – нужно и самому пережить нечто похожее. Ну, судя по всему, мисс Хаммонд и сейчас приходится не слишком сладко. Худенькая фигурка, зябко спрятавшая руки в карманы, как-то не наводила на мысль о счастливой безоблачной жизни, полной тихих человеческих радостей. Почему-то в подобных случаях Кевину приходила в голову одна и та же мысль: зачем вообще мужчины так старательно втягивают в свои дела женщин? Его бы больше устроило, чтобы все эти мисс Хаммонд, мисс Вельгот, мисс Неважно-Как-Звать держались на почтительном расстоянии от всяких Парламентов, правительств, партий, «V» и прочих желающих поучаствовать в «разделе мира». Неужели женщина не хороша сама по себе и не заслуживает, чтобы её защитили от всей этой грызни, или хоть оставили в покое? Нет, мужчине просто необходимо, чтобы она, как боевая подруга, старательно помогала ему «тащить пулемёт» (а так же пару ящиков гранат, контейнер с пропагандой и бронепоезд на верёвочке). И самое интересное, что женщина проникается ответственностью за то дело, в которое её ввязали, за ней начинаются погони, её кидают куда-нибудь, в лучшем случае в постель, в худшем – в камеру. И всякий раз цель одна: что-то ещё с неё получить, потому что всегда остаётся иллюзия, что с женщины получить проще, чем с мужчины. А может, не иллюзия… Некоторое предубеждение и нежелание делать больно женщине у Кевина было свойством натуры. Он мог перешагнуть через это, но вряд ли безболезненно для себя самого. Хотя, он привык к боли. Жизнь – вообще очень болезненная штука. Всякий раз, когда он не знал, как поступить, Кевин предпочитал делать так, как было бы ему наиболее свойственно. Вот если бы ему не нужно было специально познакомиться с мисс Хаммонд и он встретил её случайно на улице, как бы он поступил? Прошёл мимо? Вряд ли. Значит, подошёл бы и спросил о том, что лично ему, Кевину Макгвайеру, кажется важным. Поэтому он взглянул в лицо идущей ему навстречу мисс Иви Хаммонд – и плавно повернул в её сторону, пристроившись рядом. - Извините, вы ведь – мисс Иви Хаммонд? – Он кривовато улыбнулся, впрочем, улыбаться по другому несколько мешал шрам. - Вам наверное прохода не дают ваши поклонники. Но тем не менее, рискну занять пару минут вашего внимания. Позвольте вас проводить. – Он решил, что слишком навязчивым быть не следует и добавил: - Хотя бы до конца парка.
Иви: Иви до сих пор не знала, как относится к своей известности. С одной стороны ее это раздражало – узнавание на улицах и прочее было тем, чего она не просила, не желала и предпочла бы исключить из своих будней. С другой стороны узнавали вот так вот просто на улице ее все же довольно редко. Возможно потому, что для работы и для жизни она выбирала разные стили одежды, а может это был очередной «подарок» от “V” – умение не привлекать лишнее внимание. Хотя... сам-то он как раз не мог пройти по оживленной, да и по не оживленной улице, чтобы на него не оглядывался каждый без исключения. И потом, она понимала, что все те незнакомцы, которые заговаривали с ней, делали это не потому, что она была «знаменита», а потому что им хотелось прикоснуться к тому, что в их воображении было связанно с ним. И за это мисс Хаммонд не могла их винить. Конечно иногда попадались люди, искренне, от всего сердца ненавидящие “V”, которые выплескивали ей в лицо нагромождения нецензурной брани, были и просто любопытные, падкие на все подряд. Но и тех и других было меньшинство. И вот теперь, услышав слова мужчины, Иви не знала, как отреагировать на них. Поведение незнакомца было бесцеремонным, но незнакомец был вежлив, да и довольно симпатичен. Да и производил впечатление обычного нормального человека. Ничего в нем не насторожило девушку, не дало повода заподозрить, что он не просто так подошел, увидев знакомое лицо. А еще ей сейчас было просто необходимо отвлечься! Не обязательно выговорится, тем более, что даже сейчас, в продолжающийся пик эйфории свободы слова, свободы мыслей, было небезопасно слишком откровенничать с первыми встречными. Если раньше все подонки, которые разгуливали по улицам, были фингерменами, и их было легко узнать по самонадеянной ухмылке и удостоверению, то сейчас в городе обитало несравненно больше всякой швали, не столь поддающейся классифицированию с первого взгляда. - «Поклонники», - в этом слове отчетливо звучала насмешка, - обычно караулят у входа на телеканал, а не разгуливают по парку.
Кевин: Кевин подумал, что далеко не каждому нравится, когда его воспринимают как символ. Точнее сказать, никакому человеку не должно нравиться, когда думают о нём только как об олицетворении некой силы, примете времени, лице с обложки, а не как о человеке. - У Сомерсета Моэма в «Театре» есть эпизод, где Джулия решила испытать на себе, как это происходит, когда пристают к женщине, гуляющей по вечерней улице. – Кевин обошёл лужу, чтобы не заставлять девушку лезть по паребрику. - Она выбрала подходящий наряд и стала прогуливаться вечером, в надежде, что к ней тоже кто-то пристанет. Но единственный мужчина, который заговорил с ней, как оказалось, всего лишь узнал в ней знаменитую актрису и попросил автограф для своей невесты. Бедная Джулия. – В голосе Кевина не было и тени иронии. – Мне всегда было жаль её. И я решил, что никогда не стану брать автографы у знаменитостей, если ничем кроме имени они меня не заинтересовали. «Сколько людей в этой стране считают Иви Хаммонд чем-то вроде визитной карточки «V», наравне с шляпой и маской? – подумал он. – А сколько людей ненавидят его? Странно, что на мисс Хаммонд никто до сих пор не напал, чтобы «отомстить символу мести»… Так я начну лучше думать о людях. Всё-таки она очень беззащитна. Уязвима. Интересно, она сама это понимает?» Он как-то позабыл, ради чего так старательно искал «случайной встречи» с мисс Хаммонд. Точнее, не позабыл, а отодвинул проблему на второй план. На его личный взгляд никакой особой угрозы эта тоненькая девушка не представляла. Да и заговаривать с нею о «V» вот так сразу не хотелось. Надо же понимать, что если тебе нужно познакомиться с мисс Хаммонд – не лучший вариант сразу пытаться задать ей кучу наводящих вопросов, чтобы она тут же заподозрила в тебе если и не полицейский интерес, то очередного любопытствующего психа. А ведь он действительно заговорил бы с ней, просто так, не по долгу службы, если бы случайно встретил… - Мне кажется, что жизнь постоянно в центре внимания должна очень сильно утомлять, - добавил он.
Иви: - Особенно, когда об этом не забудет напомнить каждый первый встречный. – В ее голосе звучала усталость. Чрезмерное внимание посторонних казалось мелким раздражителем – вроде слишком назойливой мухи, по сравнению с ежедневными битвами на работе. Иви остановилась и посмотрела на мужчину. Пусть произведение Моэма она помнила не слишком хорошо, но из монолога вынесла два момента: первый – он ее жалеет, второй – его внимание, это не просто праздный интерес к известному имени. Первое ее несколько задело – давно (хотя еще и года не прошло) она перестала быть той девчонкой, которую имело смысл жалеть. А второе – со вторым она просто не знала что делать. - И чем заинтересовала вас я? Быть может, такой прямой вопрос мог сойти за грубость, но Иви, кажется, просто разучилась хитрить и кокетничать. Да и какой смысл делать то или другое со случайным прохожим, человеком, которого видишь в первый и в последний раз в жизни. Не дожидаясь ответа, она пошла дальше по асфальтированной дорожке. Она не пыталась отделаться от мужчины – ей даже было интересно, что он ответит, как отреагирует. Иви с удивлением для себя заметила, что ей любопытно наблюдать за людьми, за их поведением – словно рассматривать крылышки бабочки под микроскопом.
Кевин: Похоже, ей не особенно понравилось его рассуждение о жалости. Ну, в этом нет ничего удивительного. Кевин подумал, что мисс Хаммонд наверняка должна смотреть на него, как на некое любопытное явление. Впрочем, как на всех, кто вот так узнаёт её и заговаривает, вопреки всем правилам этикета, если конечно хоть кто-то в современном мире эти самые правила вообще соблюдает. «Вот он я, весь на ладони, - подумал он. - И так было всегда… наверное. Если не брать в учёт то, чего не помнишь. И мне свойственно жалеть других людей. Хотя меня вряд ли кто-то будет жалеть. Что в этом плохого? Любой человек заслуживает жалости, каким бы крутым он ни был. А вы, мисс Хаммонд, не производите впечатление сильно крутой. Хотя, современные женщины почему-то считают унизительным для себя, если их жалеют». Ничего этого он вслух не сказал. Тем более, что его выводы по поверхностным наблюдениям могли быть не верны. Да и спросила его мисс Хаммонд совсем не о том, о чём он подумал. - Я хочу провести исследование и использовать вас как подопытного кролика, - сказал Кевин, не сдержав лёгкой усмешки. Пришлось посмотреть куда-то вверх, на ветки деревьев, чтобы вернуть лицу серьёзное выражение. – Ради этого я специально подкарауливал вас тут, в парке, чтобы встретиться без свидетелей и узнать всё, что меня интересует. А больше всего меня интересует, почему женщины всегда стоят рядом, какие бы глобальные перемены ни происходили. Нет, я бы пошёл к мисс Вельгот, исследовать её на предмет великого предназначения женин в мировой истории. Так ведь не пустят. – Он чуть вздохнул и посмотрел под ноги. – Извините. Несу какую-то чушь. Мне не приходилось никогда знакомиться с девушками на улице. Если честно, - он глянул на неё, на этот раз улыбнувшись вполне искренне, - вы просто мне понравились. Я не фанат, но иногда хочется обратить на себя внимание такой девушки, как вы. Хотя бы ненадолго. Веке в 17-м это восприняли бы как непростительную дерзость. Может, так оно и есть…
Иви: Под конец монолога мужчины Иви попросту умилилась. Такого наивно-старомодного способа знакомится она раньше не видела. - Хоть бы представились. – Рассмеялась она. – А то как-то нечестно получается. Вы знаете, кто я, а я не представляю даже как к вам обращаться. Подобный оборот событий заставил неприятные мысли отступить на второй план. А еще он сместил расстановку сил. Иви почувствовала, что ей в данной ситуации отдают инициативу, что было в общем-то довольно забавно, если помнить, какой вопрос задал мужчина. Немного подумав, он и сам мог ответить, даже без надобности устраивать встречу с леди Вельгот (сравнение с которой несколько покоробило Иви), просто проанализировав свое собственное поведение. Что еще остается делать женщине, когда выбор оставляют за ней, когда мужчина по каким-либо причинам самоустраняется от необходимости принимать решение, перекладывая ответственность на женские плечи. Возможно, со стороны может показаться, что дама рада такому обороту событий, быть может, есть такие амбициозные феминистки, которые на самом деле получают удовольствие от того количества власти, которое держат в своих руках. Но чаще всего женщина просто не видит другого выхода – ей-то не остается на кого свалить право выбора, вот и приходится брать на себя еще и это, независимо от собственного желания. Возможно женщина просто не в силах стоять и спокойно наблюдать, как все вокруг рушится от бездействия сильной половины человечества, или наоборот, от слишком активных действий. Пусть роль мужчины защищать, но опека всегда была уделом слабого пола, опека, которая распространяется на всех живых существ, которые встречаются на пути (разве что кроме тараканов). Стремясь сохранить (даже неважно что именно) женщина готова взять на себя любые обязательства, вынести любую ответственность, только бы не наблюдать крушение своего мира.
Кевин: Ну конечно, представиться нужно было с самого начала. Вот только Кевин об этом совершенно забыл. - Меня зовут Кевин, - виновато улыбнувшись, сказал он. – Кевин Макгвайер. Его фамилия на столько мало значила, что при всех случаях, когда нужно было представиться кому-то и без объявления себя сотрудником ГБ, он пользовался ею. Так было проще: врать не приходилось. Да и не вывешивались на каждом углу списки с фамилиями сотрудников ГБ. - У меня есть своя теория насчёт роли женщины в истории человечества, - продолжил он. Рассуждения были такими привычными, что не нужно было придумывать, что бы такое сказать в продолжение беседы. – Во все времена женщина была вдохновительницей мужчины. И это не просто символ. Посудите сами: она – дарительница жизни. А любой мужчина понимал, что если не продолжение его рода – после него на земле ничего не останется. Он продолжался только в детях, остальное – богатство, власть – мало что значат, потому что сегодня они есть, а завтра уже нет. Один ирландский поэт не-то Х, не-то XI века оставил замечательное творение, в котором наверное и выразил главное мечтание всех мужчин: «Моление о сыне». Потрясающая вещь, в которой мужчина на несколько печатных страниц всячески умоляет Всевышнего даровать ему продолжателя его рода. Не боюсь заявить, что никакая женщина так не скажет, как сказал тот ирландец. Кевин чуть усмехнулся. И подумал, что нужно быть мужчиной, чтобы осознать, чем эта поэма так особенна. Хотя, понимают ли это современные потомки Адама? Он и сам подозревал, что воспринимает смысл лишь поверхностно, инстинктивно, не в состоянии постичь глубинную суть. Но ведь и он был всего лишь мужчиной, родившимся в конце ХХ века. Так что осталось лишь продолжить свои размышления, плавающие близко к сути, но кто знает, на сколько процентов способные охватить суть. - Любой мужчина потенциально боится, что у него не будет детей. И только если от него рождается ребёнок, может окончательно почувствовать себя мужчиной. Это – древний инстинкт, это сама суть. А продолжение рода не может быть без женщины. Ради женщин мужчины шли в военные походы, сносили с лица земли города, пускались в любые самые немыслимые авантюры, строили, разрушали, снова строили. И никому в голову не приходило делать из женщины боевую подругу. Ну не будет же нормальный человек в трезвом уме забивать гвозди фарфоровой вазой. А сейчас… - Кевин разочарованно пожал плечами. – Потребность в женщине у нас осталась. Хотя на род совершенно наплевать, мы ещё ощущаем, что женщина – это некая наша стабильность, что-то, без чего никак нельзя. И, за непониманием других причин своей потребности, женщину тянут в боевые подруги. Потому что смысл утерян, а тяга осталась. Они почти дошли до выхода из парка. Так получилось, что почти весь этот мимолётный разговор говорил он, вместо того, чтобы о чём-то спрашивать. Хотя в данный момент Кевин об этом мало задумывался.
Иви: - Then let not winter's ragged hand deface In thee thy summer, ere thou be distill'd: Make sweet some vial; treasure thou some place With beauty's treasure, ere it be self-kill'd. That use is not forbidden usury, Which happies those that pay the willing loan; That's for thyself to breed another thee, Or ten times happier, be it ten for one; Ten times thyself were happier than thou art, If ten of thine ten times refigured thee: Then what could death do, if thou shouldst depart, Leaving thee living in posterity? Be not self-will'd, for thou art much too fair To be death's conquest and make worms thine heir.* Процитировала она Шекспира. Занятно, это не первый разговор с малознакомым мужчиной, который скатывался на цитирование великого классика. И Иви не могла сказать, что ее это радовало. - У вас интересный взгляд на данную проблему. Но мало применимый к реальному миру. Кто мечтает о детях, наблюдая тот мир, в котором им придется жить? Молодая женщина остановилась и посмотрела на Кевина. Подобные желающие познакомиться ей раньше не встречались. Казалось, мужчина просто хочет выговориться, и выбрал для этого первого встречного, лицо которого еще и показалось знакомым. В памяти всплыла грустная и немного задорная мелодия и низкий чуть хрипловатый мужской голос, Иви не вспомнила бы, где слышала песню, но ее слова были в чем-то созвучны мыслям собеседника. Припоминая строчку за строчкой, она продекламировала как стих: - Они вырывают землю Землю из-под своих ног Они очерчивают границы Чтобы ссориться из-за них Они осушают реки Сжигают леса Делают лето из зимы Обращают вспять приливы Они ищут прибыль Даже не пользуясь ею Бросают друг другу вызов Как бросают кости Они сеют несправедливость Пожинают несчастье На краю пропасти Они смотрят назад Благословенны будьте женщины, которые все еще любят мужчин Видя, что они делают и что из этого получается Благословенны будьте женщины, которые все еще любят мужчин Они создают себе империи И стеклянные дворцы Они принимают свои желания За то, что им остается делать Они требуют любви Думая только о том, чтобы ею заняться Они живут одним днем Завтра не лучше, чем вчера Они признают свою правоту Они дают себе время Требуют извинений Но сами этого не делают Они засыпают по вечерам Съежившись, одинокие и дрожащие Одетые ли славой Или менее обнаженные, чем прежде? Благословенны будьте женщины, которые все еще любят мужчин Видя, что они делают и что из этого получается Благословенны будьте женщины, которые все еще любят мужчин Грустно улыбнувшись, она посмотрела на голые ветви деревьев в парке. - Может женщины просто разочаровались в мужчинах, которые не в силах сделать мир таким, чтобы хотелось вить гнезда. * 6-й сонет Шекспира Смотри же, чтобы жесткая рука Седой зимы в саду не побывала, Пока не соберешь цветов, пока Весну не сохранишь на дне фиала. Как человек, что драгоценный вклад С лихвой обильной получил обратно, Себя себе вернуть ты будешь рад С законной прибылью десятикратной. Ты будешь жить на свете десять раз, Десятикратно в детях повторенный, И вправе будешь в свой последний час Торжествовать над смертью покоренной. Ты слишком щедро одарен судьбой, Чтоб совершенство умерло с тобой. (Пер. С. Маршака)
Кевин: Шекспира Кевин как-то не воспринимал, больше склоняясь к способам выражения мыслей писателей и поэтов, живших ближе к настоящему моменту времени. Но соглашался, что Шекспир сказал достаточно гениальных вещей, чтобы иметь полное право на существование. Приятно было просто говорить с Иви Хаммонд, потому что она умела слушать и делать выводы. Он даже поймал себя на мысли, что с такой собеседницей было бы интересно вступить в спор и подискутировать о жизненном предназначении женщин и мужчин. Кевин в последнее время мало с кем общался, чтобы это не имело форму чисто деловых разговоров по существу. Зато после взрыва Парламента он гораздо больше читал, вдруг найдя это времяпрепровождение интересным и даже поучительным. Читал, правда, втайне, опасаясь, что начальство сочтёт его увлечение чтением небезопасным для морально-нравственного состояния человека, память которого ограничивается последними несколькими годами. Мало ли, что можно вычитать в книгах, не поступающих на официальные книжные прилавки… Но спорить прямо сейчас Кевину не захотелось. Тем более, что мисс Хаммонд высказала вещи логичные и понятные. - Пожалуй, вы правы, - согласился он, улыбнувшись. – Хотя, сознавать это очень печально. Наверное, у нашего мира нет надежды вернуться к тому, что давно ушло. Они подошли к выходу из парка. Кевин поймал себя на том, что ему нравится эта девушка. Если бы не задание, если бы не пресловутый «V», который сделал её столь широко известной, изменил её жизнь, при чём вряд ли по её добровольному желанию, Кевин захотел бы просто и по-настоящему напроситься к ней в друзья. «Зачем понадобилось посылать именно меня? – подумал он. – И какую опасность она может из себя представлять? Как символ революции? Нет, я уверен, что она достаточно решительна, чтобы и самой сделать революцию, если потребуется. Но разве это справедливо? Да, Макгвайер, что-то у тебя сильно лирическое настроение на работе…» - И всё же, сделаю попытку убедить вас, что не все мужчины жаждут только разрушений ради собственной славы, - сказал он. – Здесь недалеко есть очень уютное, тихое кафе. Если я рискну пригласить вас туда, вы согласитесь? – Он оглянулся на маячившие над городом тучи. – Понимаю, может пойти дождь, но кафе под крышей, а если нужно, я мог бы поймать вам потом такси или подвезти на своей машине. Двадцать потраченных на случайного собеседника минут вполне можно компенсировать, если сократить дорогу домой. Про себя он почему-то повторил одно из четверостиший: «… Они сеют несправедливость Пожинают несчастье На краю пропасти Они смотрят назад…» «Несправедливость… Если бы в одной этой стране можно было хоть в чём-то установить порядок – возможно, справедливости было бы больше. И никто не стал бы создавать символов, таких как «V» или сама мисс Хаммонд. А уж на краю пропасти нужно смотреть только вперёд…» Мысли приходили какие-то несвоевременные. Может, и к лучшему. Сегодня нечего будет докладывать шефу, зато будет есть над чем подумать. Каждую минуту своего существования Кевин понимал, что слишком много должен Англии, что живёт только потому, что ему оказали милость и позволили жить, что ошибки нужно искупать, раз уж тебе оставили такую возможность. Всё это он понимал и принимал безоговорочно. Но он хотел прежде сам разобраться в том, что же произошло, почему всё закончилось взрывом Парламента – а на самом деле не изменило ничего. Что плохого в том, чтобы ты сам во всём разобрался? Это же не значит, что ты предаёшь то дело, которому служишь. Нет, Кевин был уверен, что больше уже никогда не предаст ни своего начальника, ни Англию, ни порядок, который они так стараются восстановить. Он просто хотел разобраться сам. Сумела же эта девушка разобраться в том, что произошло с нею. Или не сумела?
Иви: - Пути назад нет. Никогда. Ни для кого. Ни для государства, ни для каждого отдельного его гражданина. Ни во вселенских масштабах, ни в рамках личной драмы. Иви перевела взгляд с горизонта, укрывшегося за паутиной голых ветвей, на мужчину. Приглашение было вполне логичным и девушка не нашла аргументов против. Да и хотела ли найти? Ее жизнь после его смерти едва ли можно было назвать насыщенной событиями, если конечно не учитывать события, связанные с работой – там скучать не приходилось. А вот в остальном... Был Финч... где-то далеко, но она знала, что он есть, вот только повода, чтобы найти его и просто поговорить не представлялось. На самом деле, что может связывать журналистку и копа, кроме нескольких минут, проведенных на станции метро. Кроме тайны, разделенной на двоих, кроме ответственности за совершенное. Эрика она бы назвала другом, другом, который есть, но который не рядом. Был Кит... талантливый и влюбленный молодой человек, вот только Иви и в нем готова была видеть не более чем просто друга, и соратника в своих журналистских безумствах. А он... он смиренно принимал такое положения вещей, понимая, что выбора ему не дано. Было одиночество... одиночество человека, вырванного прихотью судьбы, из привычной среды. И сейчас перед ней стоял мужчина – явно неглупый, производящий благоприятное впечатление, приглашающий выпить кофе. - Почему бы и нет? – Иви подняла ворот куртки, пытаясь укрыться от налетевшего еще по-зимнему холодного ветра. – Мне было бы интересно послушать ваши аргументы.
Кевин: До кафе было действительно недалеко. А в кафе довольно тихо и кроме них только юная парочка в дальнем углу и тип с внешностью мелкого клерка, спешно уплетающий какую-то закуску, явно торопясь вернуться на рабочее место. Может быть, час выдался такой, что посетители ещё не заполнили маленький зал со стеклянными витринами от пола до потолка, а может, весеннее солнце привлекло в другие места промозглого города Лондона. Так или иначе, они заняли приглянувшийся столик, достаточно далёкие от остальных людей, чтобы никто не мешал разговору. - Есть мнение, что женщин привлекают только те мужчины, которые чем-то выделяются на общем среднем фоне, - сказал Кевин, дождавшись, когда официант принесёт заказ и скроется в противоположном от их столика углу кафе. – Я могу предположить, что мнение ошибочное и по-настоящему понять, что именно привлекает женщин, совершенно невозможно. Но наверное, каждый ориентируется на то, что ему ближе и что он сам готов принять за истину. Есть такой хороший старый фильм – «Что хочет женщина». Там одному парню удалось на время научиться слышать то, о чём женщины думают. Правда, он не преминул воспользоваться своей способностью себе на пользу. – Кевин усмехнулся. – Фантастическая история. И более всего фантастична она не фактом чтения мыслей. Мне просто кажется, что понять мысли женщины не может даже другая женщина. И как раз по этой причине мужчины привыкли облегчать себе «работу» и приписывают прекрасной половине человечества то, что им хотелось бы, чтобы привлекало в них самих. Ну, к примеру, я хорошо вожу машину и хочу, чтобы именно это больше всего привлекало бы во мне женщин. К подобным маленьким кафешкам Кевин испытывал странные чувства. Что-то было связано с таким вот уютным залом, достаточно светлым по причине огромных окон. Но что именно? Хорошее или плохое? Этого он не мог вспомнить. Поэтому предпочитал ориентироваться на собственное настроение. Сегодня кафе ему нравилось и никаких неприятных ассоциаций с ним не приходило в голову. К тому же, напротив сидела Иви Хаммонд, молодая, красивая, таинственная, о которой все знают всё и никто на самом деле ничего не знает. Кевину редко поручали познакомиться с тем или иным человеком, которого необходимо проверить. И каждый раз инструктировали, как находить темы для разговоров. Можно говорить с человеком хоть о политике, хоть о текущем положения в стране, хоть о профессиональных сторонах чьей бы то ни было деятельности или о футболе. Главное – смотреть, о чём склонен говорить собеседник. Что его задевает. Но то с мужчинами. А с женщинами? Искать темы, которые задевают её? А если она просто не захочет говорить о том, что именно её задевает? Женщины гораздо более скрытны, чем мужчины и гораздо менее склонны обсуждать то, что их волнует по-настоящему. Оставался один совет: «Импровизируй». Не особенно-то он утешал и вселял надежду. А вот сейчас говорить было достаточно легко и естественно. Наверное, это зависит от того, на сколько тебе симпатична твоя собеседница. Ну, и от неё самой тоже. «Легко говорить с умным человеком, - подумал Кевин. – Если, конечно, тебе не нужно что-то у него выведать. Потому что в противном случае разговор превратится в шахматную партию, кто кого. А как раз в шахматах я не силён…» - Разрушать гораздо проще, чем строить, - сказал он вслух. – Именно поэтому многие из нас так стремятся к каким-то военным подвигам, как в вашей песне – про границы, из-за которых можно ссориться. Я прославлюсь, и прекрасные женщины сами побегут мне навстречу… – Он помолчал, глядя куда-то в пространство, а потом добавил, уже глядя на Иви: - Думаю, побегут совсем не те, кого по настоящему хочется привлечь.
Иви: Иви слушала рассуждения мужчины с грустной улыбкой на устах. В принципе она была согласна с ним – его аргументы имели право на существования, но все же его взгляд был слишком... односторонним. - Но ведь что-то еще двигает поступками мужчины, кроме как желание понравится женщине. Во всяком случае, мне так кажется. Даже женщина не оценивает каждый свой шаг и каждое слово с позиции, насколько все это понравится мужчине. Люди эгоистичны по своей природе. Не так редко амбиции – и есть та самая главная движущая сила. Возьмем к примеру... да того же бывшего канцлера. Какие цели преследовал он? Хотел понравится какой-то даме, неважно кому именно? Не думаю. Я никогда не слышала, чтобы у Сатлера была жена, семья. Он хотел власти ради самой власти, ради удовлетворения своих амбиций, ради потакания собственному эгоизму, лелеял и взращивал свою манию величия. Ваша теория хороша, но применима далеко не ко всем. Лукавая улыбка угадывалась скорее в выражении глаз. Девушка взяла в руки чашку и вдохнула аромат кофе. Конечно, его было не сравнить с тем кофе, который варил “V”, заимствовавший зерна с правительственных поставок. Но все же лучше того, который подавали при Сатлере. - Вы, как и каждый человек, судите по себе. Так что ваши слова делают вам честь, но далеко не всегда справедливы для всех. Иви оглянулась – она не бывала здесь раньше. Странно, учитывая, что кафе было по дороге из дома на работу. Хотя, она редко ходила пешком – по утрам обычно за ней заезжал Кит, а вечером – тут уже как получалось: иногда брала такси, иногда снова злоупотребляла любезностью Кристофера. - Хорошее кафе. Я его раньше не замечала.
Кевин: Кевин окинул взглядом зал. Клерк дожевал свой перекус и поспешил на выход, напяливая шляпу и зыркнув глазами из-под руки в сторону их столика. Некоторое время назад Макгвайер отнёсся бы к такому взгляду настороженно. Со времён «аварии», в которую он вроде как попал, он постоянно ловил себя на каких-то внезапных чувствах, которым не мог найти объяснения. Что-то его настораживало, хотя никакой настороженности не было повода. Или заставляло вдруг напрячься, словно толкая шмыгнуть в ближайшую подворотню и оглядеться, так что только усилием воли удавалось подавить этот «приступ конспирации». Звуки, предметы, дома, лица вызывали неведомые ассоциации, которые явно приходили из прежней жизни. Но как Кевин ни силился – расшифровать эти «тайные послания» собственной памяти не мог. Поэтому приучил себя не обращать на них внимания. - Мне нравится находить в Лондоне такие вот уголки, - сказал он задумчиво. – Они кажутся островками стабильности в вечно меняющемся мире. Девушка была права. И вообще, её образ мыслей Кевину нравился. Хотя, они ведь только начали разговор, в котором больше говорил он. Ну, для начала не так уж плохо. Поэтому он продолжил: - Действительно, каждый человек судит по себе. И я не исключение. Но как раз тут могу возразить: поскольку мир изменился и никто уже не задумывается над тем, как оно должно быть на самом деле, вполне возможно, что некоторая часть мужчин деградировали гораздо сильнее. Так что кто-то ещё ощущает потребность в подруге и хочет ради этого показать, какой он крутой, а кто-то уже опустился так глубоко, что перестал чувствовать столь естественное желание продлить свой род. Такой человек кидается в борьбу за свои собственные никому не нужные амбиции. Но ведь амбиции сами по себе – нечто абсолютно пустое, эфемерное. Меньше, чем утренний туман. Что Сатлер? Таких, как он, много. И становится всё больше. Таких, которые боятся жить, потому что жизнь может не оправдать их амбиций. И боятся умереть, потому что ничего кроме этой жизни у них нет и ничего после них не останется. Кевин сам иногда удивлялся своим таким мыслям. Но они приходили и он соглашался с ними. Наверное, это тоже – остаток прошлого, на которое лучше бы не ориентироваться, потому что его нет. - Я, как и всякий мужчина, тоже достаточно амбициозен. Но мне нужна какая-то живая, материальная основа для амбиций. Держаться зубами за дым, за фикцию, за нечто, чего на самом деле нет – это не для меня. Мне бы хотелось, чтобы после меня этот мир видели ещё чьи-то глаза.
Иви: - Если будет на что смотреть... или кому. – Тихо произнесла Иви, скорее просто размышляя вслух. Почему-то вспомнилось интервью, которое она брала несколько дней назад. Ей довелось делать репортаж о Греге Джонсе – лидере недавно созданной партии «Единства». За несколько последних месяцев появилось огромное количество политиков и политических партий, но по большей части они не представляли из себя ничего – кроме названия, наверное. Исключением была «Вперед Англия», которая заявила о себе едва ли не первой. И вот теперь «Единство» - поговаривали, и довольно громко, что все это бывшие диссиденты, которых не пересажали, или успели амнистировать после пятого ноября. Так вот, мистер Джонс, который произвел на Иви двоякое впечатление: с одной стороны он предлагал наиболее адекватный путь поднятия страны из той выгребной ямы, в которую ее засунул великий тиран Адам Сатлер и его команда. С другой - слишком уж самоуверенным он был, слишком полагался на себя, слишком верил в правильность, граничащую с непогрешимостью, всего что он делал. Это-то и раздражало в нем. Мистер Джонс был полной противоположностью, насколько Иви могла судить после непродолжительного знакомства с обоими, Кевину. Это было занятно. «Вот только не начинай брать интервью. Во-первых тут нет Кита, чтобы все снять, а во-вторых не забывай, что люди не только объекты профессионального интереса.» - Потому миром и правят такие как Сатлер, а не такие как вы. Может быть к сожалению.
Кевин: «Такие, как Сатлер… Правители меняются, не меняется смысл их правления. – Кевин жестом попросил официанта принести ещё кофе. – А разве есть смысл что-то менять? Может, ответ в том, чтобы постараться сохранить стабильность? А перемены только погружают всё в хаос. Потому что все мы жаждем перемен, но не задумываемся о том, что начав менять – нужно довести дело до конца. Человек так устроен: он начинает дело, потом встречает непредвиденное препятствие – и тут же теряет желание продолжать…» Ничего такого вслух Кевин говорить не стал. Даже на его непритязательный вкус мысли граничили с крамолой. Вполне можно дождаться вопроса: «А что это ты, Макгвайер, задумался о смысле перемен? Или считаешь, что «V» стоило довести дело до конца и уничтожить все остатки сатлеровского аппарата, начиная с той конторы, в которой ты служишь?» И всё-таки, перемены были нужны. Но настоящие, не формальные и не «на толпу». Кто их мог дать? Да никто. Для этого нужно не побояться срезать огромный пласт земли, перепахать, переделать полностью. Кому такое под силу? Любой из современных политиков мог разве что чуточку заретушировать перегибы, подмазать, подкрасить чисто внешне. И на том остановиться. С точки зрения Кевина разве что медицина в некотором роде была образцом целеустремлённости, потому что взявшись за дело – обязана была довести его до конца. Если хирург начал операцию – он должен её закончить, а не бросать на середине, понадеявшись, что кто-то придёт вместо него и доделает. А операции на теле государства – разве они требуют меньше ответственности? И тем не менее, приходит некий революционер, ставит всё с ног на уши и исчезает, оставив доделывать начатое неизвестно кому. - Не думаю, что смог бы править государством, - сказал он, смотря больше в чашку, чем на мисс Хаммонд. – Зато хорошо себе представляю, почему женщины могут разочароваться в мужчинах. Наверное, мы разучились доводить дело до конца. – Он поднял наконец глаза и посмотрел на девушку. – Вот я сижу тут и утверждаю, что в мире исчезла гармония взаимоотношений. А что я делаю ради того, чтобы хоть попытаться эту гармонию вернуть? Знаете, верующие люди любят повторять: «Спасись сам – и вокруг тебя спасутся многие». Думаю, они правы. Прежде, чем призывать мир к гармонии – нужно найти эту гармонию внутри себя. Ну, если я сам буду лгать, поступать не по совести, ненавидеть людей – как я могу научить другого говорить правду, любить ближнего? Если я сам, к примеру, бью своего ребёнка – как я смогу убедить своего соседа в том, что нельзя бить детей? Слова, слова… Большинство в этой стране занимаются тем, что красиво говорят. Кевин ненавидел политику. Ему было всё равно, кто говорит: Сатлер или мисс Вельгот. «Болтуны! Но именно болтуны почему-то умудряются править миром… А сам-то что? Сидишь тут и красиво говоришь». - Самое неприятное, наверное, в том, что разрушать легче, чем строить, - сказал он. - И как раз поддаться разрушительному примеру легче. Зло нагляднее, ярче, больше привлекает внимания. Взорвать дом можно за пару минут. А построить? Так что вы правы: может быть в недалёком будущем не на что будет смотреть и некому.
Иви: Он все же услышал ее слова. Ну и пусть. Пессимизм не преступление. Даже в Англии. Тем более теперь, когда объявлены свобода слова, свобода мысли, когда говорят что хотят и о чем хотят. Эта эйфория не продержится долго, но сейчас в крови еще играет адреналин, выделившийся во время взрыва Парламента. Люди еще помнят, как плечом к плечу, надев маски, вышли на площадь, осмелились стать напротив введенных в столицу войск, отважились идти вперед. И пусть сейчас заданный вектор забылся, энтузиазм еще не угас. Сейчас каждый – революционер, свободолюбец, пусть и потерявшийся в всеобщем бардаке, царящем в бывшем королевстве. - Может дело не в том, что разучились доводить до конца, а в том, что разучились правильно ставить перед собой цели. Откуда вы знаете, что было доведено до конца, а что нет – возможно то, что вам кажется незавершенным на самом деле как раз логический финал. Ведь так и было – “V” сделал все, что хотел, что планировал. Его борьба с самого начала была только местью, и «уничтожение символа» было скорее второстепенным моментом, который добавил того пафоса, той шекспировской театральности, которую он так любил. Он не задавался целью самостоятельно изменить порядок в стране, он не стремился к власти – только к мести и к ней одной, не более и не менее. Иви не волновало, какие выводы может сделать собеседник из ее слов. Пусть она привыкла, что все пытаются разузнать у нее о нем: каким он был, что с ним случилось, жив ли он, или умер; пусть слова Кевина только провокация – из праздного любопытства, или по другим причинам, молодую женщину это не волновало. - Кажется политики не задаются вопросами, подобными вашим. Они строят то, что хотят или что умеют. Они созидают, сами не замечая, или не желая замечать, какой зловещий результат выходит из-под их рук.
Кевин: Настал его черёд тихо, словно самому себе, сказать: - В том то и дело, что не замечая… Мысль удивила его самого. Кевин не особенно рвался рассуждать о глобальных проблемах. И зачем? Ему лично было и так всё ясно. Цели искали другие. А он всего лишь один из тех, кого пинком выпроваживают в нужном направлении, следить за тем, чтобы на пути целей не вставали ненужные препятствия. - Вы правы, наверное дело именно в целях. Цель – власть, или цель – порядок. Может быть, для кого-то цель – сделать жизнь лучше, а для кого-то… «Наверное, я её задел, - подумал он, не закончив фразу. – Ведь если судить по моим выводам, «V» тоже не довёл дело до конца. Поднял народ, устроил взрыв – и исчез. Хотя, если его целью был сам по себе взрыв – тогда, права мисс Иви: он просто выбрал не ту цель. Э, брат! Вот это уже действительно крамола. Что значит: «террорист выбрал не ту цель»? Наверное, опасность подобных разговоров состоит в том, что невольно стирается грань между профессиональной деятельностью и своими собственными мыслями. Нет, так нельзя! Ты уже один раз промахнулся и остался жив только благодаря чуду. Не твоё дело – обсуждать политиков». - Ну, сейчас в этой стране всё-таки хоть какие-то сдвиги в лучшую сторону есть, - сказал он, ощущая резкую потребность закрыться, уйти в своё обычное амплуа неразговорчивого циника, так старательно создаваемое им в среде сослуживцев. – Ещё недавно просто подойти к человеку на улице и заговорить было слишком подозрительно, может быть, даже страшно. Сейчас это вполне возможно. А остальное… Наладится со временем. Англия похожа на тяжело больного, который вышел из комы и теперь пытается научиться жить заново. На сколько это получится – время покажет. Мы можем только жить и стараться поступать так, как подсказывает совесть. На самом деле, Кевину очень хотелось, чтобы их знакомство действительно произошло случайно и не было бы никакого задания, которое он должен выполнить. Он слишком замыкался в себе с тех пор, как… В общем, с самого 2017 года. Наверное, именно простого человеческого общения ему и не хватало, раз он сейчас так цеплялся за общение с мисс Хаммонд. Общения с симпатичной девушкой, умной, проницательной, умеющей думать. «Вот и ответ на вопрос: зачем мужчине так нужно, чтобы рядом с ним была женщина», - подумал он. А вслух сказал: - Я стараюсь по мере возможности видеть свои цели, потому что так лично мне жить гораздо легче. И вы правы, трудно судить по другому, достиг он своей цели или нет. Судить можно разве что о себе. Я поставил себе цель – познакомиться с вами – и у меня это получилось. Он улыбнулся.
Иви: Мужчина так говорил о знакомстве, словно о подвиге. Иви это улыбнуло. Как и многое в нем. Ситуация была непривычной, но неловкости или неудобства молодая женщина не чувствовала. Она хотела ответить, когда услышала как первые тяжелые капли упали на металлическую крышу козырька над входом в кафе. Повернув голову, девушка посмотрела на улицу через огромную витрину – там все было серым: дождевое небо рефлексировало на прозрачные струи, окрашивая их. Скоро это уже был самый настоящий ливень. Иви вспомнила, как когда-то давно, когда еще был жив ее брат, они с родителями поехали за город – тогда еще окрестности Лондона не были заражены, люди ездили на выходные на природу. День был по-августовски теплым и ласковым. Они с братом играли – носились вокруг, не обращая внимания на просьбы матери быть поаккуратнее. А после обеда папа рассказывал им сказки, пока усталость не взяла свое и их не сморил дрема. Смотря на умиротворенные лица малышей, мистер и миссис Хаммонд и представить не могли, что следующих летних каникул у их сына больше не будет, что дочь будет воспитываться в интернате, после того, как их самих арестуют. Все это будет позже, а пока они были счастливы и беззаботны. Грозовые тучи затянули небо в считанные минуты – они едва успели собраться, и отнести все еще спящих детей в машину. Иви проснулась, когда уже подъезжали к Лондону. Она сидела, прислонившись головой к стеклу и смотрела как по нему стекают капли, оставляя за собой извивистые дорожки. То был чудесный день. Последнее радостное приключение. Сделав глубокий вздох, молодая женщина повернула голову и посмотрела на собеседника. - Кевин, вы говорили, что увлекаетесь машинами, предлагали подвезти... – Может ее просьба и могла показаться странной, но ее это нисколько не волновало, тем более он всегда мог отказаться. – А мы бы не могли покататься по городу... под дождем.
Кевин: Кевин оглянулся на окна. Просьба девушки его умилила. Возможно, у мисс Хаммонд с дождём были связаны какие-то особенные воспоминания? В любом случае, он не видел причины ей отказывать. - Почему нет? – Кевин снова оглянулся на официанта. Поразительно, как эти люди по одному взгляду понимают, что от них требуется. Официант тут же принёс счёт, который Кевин оплатил прежде, чем мисс Хаммонд успела бы что-то сделать. Новомодная привычка (не такая уж новомодная, как говорят) – пригласить девушку в кафе или ресторан и ждать, что она сама за себя заплатит – Кевину не нравилась. Он же пригласил. И почему он не может позволить себе такую мелочь: расплатиться за девушку, которую сам же позвал посетить кафе? Судя по старым фильмам, такое поведение ещё в середине ХХ века было нормой. - Подождите минуту, - сказал он, поднимаясь. – Я подгоню машину ко входу. Дождь действительно пошёл нешуточный, но по счастью, Кевин оставил свой «Ниссан», только что покрашенный ненавязчивой серо-голубоватой краской, совсем рядом, на стоянке. Нужно было всего лишь пробежать метров десять и быстро нырнуть в машину, не успев основательно промокнуть. И минуты не прошло, как он вернулся, остановившись напротив двери кафе и открыв дверцу. Машиной он гордился, хотя для среднестатистического обывателя не было ничего особо престижного в Ниссане, собранном из двух не подлежавших ремонту представителей этой в недавнем прошлом знаменитой японской марки. Только специалист сейчас мог оценить качество внутренностей этой машины и качество её ходовой части, предназначенной изначально для гоночных испытаний. Впрочем, Кевину и необязательно было, чтобы его машину оценивали за версту, как вполне достойную угона. К Ниссану он относился как к боевому коню, который желательно всегда иметь под рукой, готовым к любым обстоятельствам. На этот раз обстоятельства были вполне мирными и Кевин слегка порадовался, что не успел вывозить машину в грязи или насажать «боевых отметин». А под проливным дождём серо-голубая краска казалась продолжением водяного потока, как раз под окружающий пейзаж. - Куда поедем? – спросил Кевин у мисс Хаммонд, когда она оказалась в салоне. – Или предоставите выбор мне?
Иви: Пока мужчины не было, Иви успела десять раз пожалеть о своей просьбе. На самом деле, что за ребячество? Если так хотелось прокатиться под дождем – могла бы взять такси – результат был бы тем же. А так... Она заметила выражение лица Кевина. Хотя... его общество было приятным. - Куда угодно. – Ответила она на поставленный вопрос, прислонившись виском к стеклу. Воображение съехидничало на тему «прикинь, а он фингермен и отвезет тебя прямиком куда полагается». Но девушка только отмахнулась от такой мысли. Случайный знакомый не был похож на сотрудника «Пальца», да и никакого «Пальца» больше не существовало, во всяком случае, официально. Иви помнила тот вечер, когда впервые увидела его. Помнила фингерменов, которые собирались ее «наказать» за нарушение комендантского часа. Нет, Кевин был непохож на них. Совершенно непохож. Слишком умный и честный, чтобы выбрать подобное поприще. Во всяком случае, у нее сложилось такое впечатление. Пауза давно превратилась в задумчивое молчание, когда Иви с некоторым удивлением для самой себя, произнесла. - Я люблю дождь. – Повернув голову и посмотрев на водителя, она улыбнулась. – Кто-то когда-то сказал, что Бог в дожде... Она не знала, зачем говорит это – рассказывать о Валери, о ее письме, о “V” и о том, что он сделал, мисс Хаммонд конечно не собиралась. Сможет ли она рассказать об этом когда-нибудь хоть кому-нибудь? Она не знала ответа на этот вопрос, но точно знала, что не дойдет до такой откровенности со случайным знакомым.
Кевин: Кевин хорошо изучил город. Поэтому выбирал такие улицы, которые больше всего напоминали о Лондоне как о старом, хранящем историю многих веков, а не о городе, который раздирают политические противоречия и современные, непонятно куда и во что ведущие перемены. Хотя, не было наверное ни уголка, которого не коснулся двадцать первый век, хорошо если не явно, а лишь немного исказив и изуродовав. Дождь делал картину размытой и от этого более чистой, если так можно выразиться. - Я помню старое стихотворение, которое было написано в конце ХХ века, - сказал Кевин, сворачивая на широкую и, как ни странно, довольно спокойную улицу. – «Дождь – это попытка смыть ту грязь, которую оставляют люди. Но чем больше число прожитых лет, тем более тщетна такая попытка». Если Он смотрит на нас – то справедливо и то и другое. «Грязь… Если за этим видеть только грязь – тогда и жить не стоит. Но грязи много. Сомневаюсь, что удастся её разгрести. Все так радовались, что не стало Сатлера. Наивные люди. Неужели действительно думали, что теперь разом наступить благоденствие? Но ты ведь сам только что говорил про сдвиги в лучшую сторону. В лучшую? Ну давай, думай! Разве тебе не приходило в голову, что некоторые перегибы при работе с населением были совершенно излишни и что террор и репрессии рано или поздно приводят к революции? Если, конечно, не успевают повыбить из человеческих умов всякое представление о свободе. Да кому она нужна, эта свобода?! Все с нею носятся, но никто не знает, что с ней делать»… Никогда и никому Кевин не говорил, какие мысли приходят ему в голову на тему всей этой демократии, свободы и тому подобного. Даже мистер Брэдли не знал, что именно бродит в голове его подопечного. Кевин справедливо полагал, что потерять воспоминания было законным и логичным финалом, но уж усвоить раз и навсегда, что чем меньше о тебе знают – тем лучше прежде всего тебе – это получилось и без подробностей собственной биографии. А с девушкой, которая сидела рядом с ним на сидении его автомобиля, получалось легко и без напряжения скользить вокруг запретных мыслей, вроде ничего и не выдавая, но совершенно ни в чём её не обманывая при этом. И Кевин в очередной раз пожалел, что не встретился с мисс Хаммонд просто так, не по долгу службы… - Знаете, это очень хорошо, что вы предложили прогуляться, - сказал он. – Я езжу по городу каждый день, но мало смотрю по сторонам. А иногда не хватает просто оглядеться и вспомнить, где ты и кто ты. А дождь… Этому городу как никакому другому он придаёт нечто законченное. Словно читаешь завершающие строчки книги. Пошёл дождь – и водяные потоки смыли остатки нанесённой колёсами грязи, обрывки мусора, страстей, переживаний. Остался только чистый камень мостовых…
Иви: - Зачем жить, если забываешь смотреть по сторонам? – Задумчиво произнесла Иви. Хотя не так давно она сама не старалась смотреть по сторонам – настолько проще ходить, опустив голову, рассматривая асфальт под ногами, идти так на работу, так же возвращаться домой, и никого не замечать вокруг, стараться чтобы никто не заметил тебя, потому что привлекать внимание в той стране, которой еще совсем недавно была Англия, было занятием совсем небезопасным. Только он показал ей, сколько всего можно увидеть, если смотреть по сторонам, если не бояться поднять голову. Тогда тоже шел дождь... - Дождь может смыть грязь с улиц, но это даже не пол дела. Как быть с той грязью, к которой люди так привыкли, что едва ли представляют свою жизнь без нее. Как быть с той грязью, которая въелась так глубоко, что только вселенский потом сможет ее смыть. Люди, в попытке укрыться, спрятаться, выжить, сами превратились в грязь, смешавшись с нею. Что делать с этим? Она провела кончиком пальцев по следу мокрой дорожки по ту сторону стекла. - Как люди могут делать такие ужасные вещи? Как могут быть так жестоки по отношению друг к другу... Неужели им это нравится? Неужели они получают удовольствие от чужого страха, от вида чужой боли и чужой крови? О ком она говорила сейчас? О “V”, или о фингерменах, которые остановили ее по дороге к Гордону, или о покойном Сатлере и не менее покойном Криди...
Кевин: А вот это было уже интересно. Кевин удержался от того, чтобы посмотреть на девушку. Разговор наконец подошёл к той опасной черте, когда можно подтолкнуть человека к дальнейшим откровениям, а можно случайным «резким движением» заставить закрыться окончательно и не узнать уже ничего. Нельзя сказать, чтобы Кевину удавались такие «игры». Он много чего мог и умел полезного для своей работы, но вот психологические тонкости подталкивания собеседника к нужной теме ему не давались. Для того, чтобы манипулировать такими вещами, Кевину стоило избавиться минимум от своего подсознательного отвращения к подобным провокациям. Ну не мог он заставить себя откровенно врать! Ему было проще промолчать и не сказать ничего. А в данных обстоятельствах молчать не полагалось, а полагалось наоборот найти способ поддержать развитие мыслей мисс Хаммонд, чтобы она и дальше продолжала высказываться в таком духе. - Всё взаимосвязано, - сказал он, тормозя на красный свет. – Теряются связи между людьми – исчезает и то, что называют эмпатией, умением сострадать. А поскольку чем-то должно заполняться освободившееся место – человек начинает думать о карьере, мечтать о славе. Не имея сострадания, человек идёт, расшвыривая в стороны всех, кто попадается ему на пути. А придя к власти, человек хочет как-то оправдаться за то, что угробил на своём пути кучу народа. И он начинает объяснять свои действия. Сперва человек говорит: «Я хочу, чтобы все мои сограждане имели то, что им необходимо и ни в чём не нуждались», потом - «Я хочу избавить нацию от тлетворного влияния чуждых идеологий»… А средства массовой информации старательно начинают пропагандировать умение ловко расправляться с врагами. Супергерои восстанавливают справедливость, проливая реки крови, освободители шагают по горам трупов. Ну, и так далее. Человек привыкает. А поскольку всё равно остаётся таким же неустроенным, не получившим то, в чём он нуждается, приходит к выводу, что правда – в силе, что власть, пусть даже маленькая, над каким-то конкретным человеком в конкретный момент времени – позволит ему удовлетворить его запросы. Возможность пролить чужую кровь безнаказанно такому человеку тоже кажется проявлением его личной власти. Думаю, он вполне может получать удовольствие от собственной безнаказанности. К сожалению… В принципе, никакой особой крамолы в его словах не было. И он действительно думал так, как говорил. Потому что с точки зрения Кевина Макгвайера, вся беда заключалась в том, что властители современного мира не всегда представляют себе, в чём именно должна заключаться их деятельность. - Власть привлекает, потому что человеку кажется, что власть – это возможность делать всё, что тебе взбредёт в голову и иметь всё, что ты пожелаешь, - сказал он жёстко. – И никому не приходит в голову, что власть – это огромная ответственность, что тот, у кого власть, должен быть первым слугой своему народу. Что у него вообще нет никаких прав, только обязанности. – Кевин посмотрел на Иви, одновременно нажав на педаль газа. Поток машин двинулся вперёд. – Мало кто это понимает, - добавил он. По мнению Кевина, в последние несколько лет правления Сатлера, когда всё уже начинало понемногу рушиться и рук не хватало, чтобы как-то упорядочить происходящее, в ряды того же «Пальца» брали кого попало, лишь бы человек готов был делать то, что ему скажут. Естественно, все эти бледнорожие, с горящими глазами, жаждущие получить в руки заветный жетон, преступники, наркоманы и пьяницы, могли только ухудшить ситуацию. У таких, как Кевин, они вызывали недоумение и отвращение. Но как раз они чаще всего сталкивались с населением, рыская во время комендантских часов, выискивая неблагонадёжных… «Хорошо хоть, сейчас нет необходимости прибегать к услугам этих непонятно по какому принципу амнистированных преступников, - подумал он. – Во всяком случае, «неблагонадёжных» благодаря их действиям меньше не стало».
Иви: - Мало кто понимает? – Иви посмотрела на мужчину с удивлением и иронией. – Скажите, кто и когда это понимал? Я не имею в виду Англию последних двадцати лет. Вся эта история лишь частный случай, только эпизод, затронувший относительно небольшое количество людей. Если оглянуться назад дальше начала XXI века. Где в истории вы видели правителей, которые бы соглашались с вашим постулатом, что у них нет никаких прав и существуют только обязанности? Голос молодая женщина не повышала – могло показаться что они говорят о живописи, или о музыке, или о одобренной бывшей партией литературе. - Древние деспотии, античная демократия, небрегущая рабством, римские завоевания? Бесконечные войны темных веков, крестовые походы, столетняя война, колонизация, Наполеон, Гитлер, Советский Союз, коммунистический Китай, имперские притязания Штатов, которые переросли в гражданскую войну. Меняется только смертоносность оружия, причины и следствия и результаты остаются все теми же. Иви развела руками, но несколько не рассчитала размеры внутреннего пространства салона и со всей дури врезалась рукой об стекло. Потирая ушибленную ладонь, она продолжила. - Просто Бонапарт не знал о таких вещах как газовая атака, авианалет или атомная бомба... «А Фюрер не знал достижений в вирусологии.» - Продолжила девушка мысленно. Говорить такое вслух было бы просто глупо: То малое, что рассказал ей “V” о себе, о бесчеловечных разработках медиков – это была информация, не дошедшая до среднестатистического обывателя, и не задачей Иви было ее распространение, особенно таким ненадежным образом, как сплетни.
Кевин: Всё-таки она была обаятельной девушкой. Кевин ловил себя на том, что совершенно не воспринимает мисс Иви Хаммонд как потенциального врага. Может, для его работы это и плохо. Но в отчёте он обязательно выложит свои собственные мысли по поводу того, на сколько нужно или не нужно всех, кто был связан с «V», заносить в ранг неблагонадёжных. Зачем? Пусть люди говорят, что думают. Пока что они на столько не знают, как относиться к новому правительству, что от их мнения мало что зависит. - Больно ушиблись? В одном вы правы, таких правителей действительно было очень мало. Так мало, что сведения о них старательно исказились и затёрлись в двадцатом веке. Кевин покосился на мисс Хаммонд. Тема её явно увлекала. Что ж, в этой теме он был достаточно «подкован», хотя бы потому, что в своё время выслушал курс философии у одного милого человека, любящего отвлечённые примеры и неожиданные сравнения. Жаль, что его арестовали потом… Кевин иногда удивлялся, на сколько непредсказуемо память выдавала отдельные обрывки прошлого. Этот определённо свидетельствовал о том, что Кевину довелось учиться в вузе и даже интересоваться чем-то помимо основной программы. - Разве в век нынешний выгодно, чтобы в прошлом встречались примеры более правильного поведения правителей? – продолжил он. – Нет, конечно. Ведь тогда придётся признать, что сейчас и здесь мы живём неправильно. И не хотим ничего менять. Они миновали площадь и свернули на тихую улочку, признаками века нынешнего на которой были только пара оставленных перед домами машин. Всё остальное навевало ощущение перехода на пару веков назад. Кевин притормозил у одного из домов. - Люди с лёгкостью верят всему, что им говорят, - сказал он. – Смотрите, вот в этом доме, если верить табличке, жил когда-то знаменитый сыщик Шерлок Холмс. Фигура совершенно не историческая. Но сейчас далеко не каждый ответит вам на вопрос: был ли он на самом деле. Большинство так свыклось с мыслью, что Шерлок Холмс существовал, что начнут спорить и доказывать, если вы скажете им, что он был всего лишь литературным персонажем. Так и перекраивается история. Так меняются взгляды, неприметно, но очень настойчиво. Кто знает, может быть через некоторое время «V» превратят в легенду и действительно докажут, что никакого «V» не было и здание Парламента рухнуло само собой. А ещё через некоторое время все уверятся в том, что Сатлер был невинной жертвой обстоятельств. Или наоборот, единственным тираном за всё время существование Англии. Как сохранить истинную историю? Только одним способом: помнить самим и не молчать о том, о чём помнишь. «Не молчать… - Кевин мысленно усмехнулся. – Ну, чтобы люди всё-таки молчали – есть множество способов. А история всё равно будет переписываться столько раз, сколько будет правителей. Никуда от этого не денешься. И такие, как мисс Хаммонд, каждый раз будут проигрывать. Потому что большинству не нужна её правда, даже если она осмелится кричать об этой правде на каждом перекрёстке. Людям нужно, чтобы им подавали не правдивую, а подходящую для восприятия информацию. Почему так?...»
Иви: Мужчина снова все передергивал – Иви говорила не о том... Какая разница, что написано в современных книгах по истории, если можно найти старые, в которых написано другое. Если постараться, можно найти... например, в Галерее Теней. То о чем говорил Кевин, снова были мелкие издержки современной реальности, а она хотела понять общие закономерности, без скидок на сиюминутную моду и политику. Не те обстоятельства. Не тот собеседник. А «того» больше нет. И все же всех, каждого, кто заговаривает с ней, интересует в первую очередь он – Иви «дождалась» того момента, когда мужчина вспомнит о “V”. Ее нет... Раньше была маленькая напуганная девочка Иви Хаммонд, а потом она встретила типа в маске и ее нестало. И дело вовсе не в том, что он сделал с ней, через что заставил пройти, просто она превратилась в его тень – осязаемую часть его фантастической личности. А ее личность – едва ли существует, и точно никого не интересует. Конечно, она же не “V”, и незачем кому-то знать, что именно ее рука нажала на рычаг, пуская поезд под здание Парламента. Он герой, пусть для кого-то и в кавычках, а она статист и не более. За пеленой дождя сумерки подкрались незаметно. С грустной иронией Иви подумала, что в темноте грязи не видно... Может потому они обычно приходили ночью? Как за родителями, как за Гордоном... Молодая женщина посмотрела на часы. Времени было уже много, а Кит так и не позвонил. Наверное много работы, или какие планы на вечер – в конце концов он оператор, а не ее личный скоморох, скрещенный с домашним психологом. Только от этого становилось грустно и одиноко. - Уже поздно...
Кевин: - Кажется, я вас расстроил. – Кевин виновато улыбнулся. – Простите, я увлекаюсь, когда начинаю говорить о политике. Сейчас наверное все увлекаются, говоря о политике. Ещё бы, ведь стало возможно говорить об этом вслух… Но вы правы, действительно уже поздно. Он свернул в сторону того же парка, вовремя спохватившись, что несмотря на популярность мисс Хаммонд, далеко не все знают доподлинно, где она живёт. И ему совершенно незачем показывать свою осведомлённость в этом вопросе. «На кой фиг мне нужна эта работа? – подумал он сгоряча. – В кои веки встретил девушку, которая действительно нравится – но рассчитывать хоть на какое-то продолжение знакомства совершенно не стоит. И вообще, лучше подумай о том, что если она только узнает, кто ты на самом деле – шарахнется куда подальше и в лучшем случае постарается забыть о твоей персоне как можно скорее. А в худшем – возненавидит, точно так же, как должна наверное ненавидеть всех фингерменов времён Сатлера… А ведь так оно и есть, во всём мире происходят одни и те же процессы, и чем дальше, тем больше люди начнут ненавидеть друг друга, да и повод к этому всегда будет находиться». Последняя мысль пришла сама собой, Кевин предпочёл от неё отмахнуться, потому что осознавать себя частью некоего аппарата принуждения, который ненавидит и боится большинство – было не так уж приятно. Да, это его долго, но всё же… - Куда вас отвезти? – спросил он. – Нет, вы не думайте, я совершенно не пытаюсь выведать ваш адрес. Просто зачем искать такси, если я с таким же успехом могу доставить вас туда, куда вы захотите. Интересно, - он чуть улыбнулся. – Наверное очень многие таксисты Лондона знают, где живёт мисс Иви Хаммонд. Но наверное все они исключительно корректные ребята и берегут тайны своих клиентов. – Он оглянулся на Иви. – Обещаю, что тоже не стану болтать лишнего. На самом деле, я вам очень благодарен. За это знакомство, за то, что согласились поговорить со мной. Буду рад, если останется надежда ещё когда-нибудь с вами встретиться. Кевин поймал себя на том, что удивительно аккуратно сегодня ездит. Обычно он гонял несмотря на все предупреждения о необходимости вести себя прилично и не превышать скорости. Он сам не знал, почему не может иначе. Словно быстрая езда и постоянный риск компенсировали неудовлетворённость собственной одинокой жизнью. А с мисс Хаммонд он ни разу не превысил скорости и не нарушил ни одного правила. «Верно говорят, что присутствие женщины облагораживает, - не без иронии подумал он. – Наверное, рисковать своей жизнью – это в порядке вещей, но рисковать ещё кем-то – увольте, это не для меня. Было бы ради чего».
Иви: Иви назвала адрес – особого секрета она из этого не делала, да и попробуй сделать с ее-то работой, уже проще менять место проживания каждые несколько месяцев. Хотя никто особо ее и не беспокоил, во всяком случае до сих пор. Может потому, что никому из лондонских обывателей и в голову не приходило, что мисс Хаммонд может жить в таком непрестижном районе. - Нет, все хорошо, - неискренности не звучало в ее голосе, наверное, она уже просто привыкла к такому отношению к себе: да. Это было не слишком приятно, но не смертельно же. И потом, Кевин не мог знать. – А вот говорить о политике все еще небезопасно. Конечно, Временное правительство уверяет, что прослушка ликвидирована, а камеры слежения на улицах исключительно для лихих автомобилистов и мелких карманников. Но многие в это не верят. Девушка размяла пальцы на ушибленной руке, те уже даже не болели, если повезет, то и синяка не останется. - Свобода слова все еще недостижимая мечта. Конечно, не сравнить с тем, что было еще пол года назад, но цензоры без работы не остались. – Она грустно улыбнулась. Данная проблема была ей знакома не понаслышке – ежедневно она сталкивалась с тем что ее репортажи, даже самые политкорректные, кромсают как хотят и умеют, искажая смысл, чтобы послание было только одно – все прекрасно в Датском королевстве. – Поверьте, все СМИ по-прежнему контролируются государством, даже самые «независимые». О чем Иви могла говорить бесконечно, так это о работе. И главное подобные разговоры были совершенно безлопастными – даже если бы ее собеседником сейчас был сам приемник мистера Криди, ничего нового он не узнал бы, так как вся эта сторона ее жизни была на виду – и дерзкие репортажи, и война с шефом, и козни сотрудников. За журналистскими байками молодая женщина и не заметила, как они подъехали к ее дому. Пора было вежливо поблагодарить за разговор и попрощаться без особой надежды на еще одну встречу. Но вечер в одиночестве пугал Иви. Может потому, что когда она оставалась одна, приходил он... Не в буквальном смысле, естественно, но иногда девушка ловила себя на мысли, что предпочла бы увидеть призрака, чем навязчивое присутствие его голоса у нее в голове. Это причиняло почти физическую боль. Потому она и предпочитала проводить вечера где-то в городе, возвращаясь заполночь, чтобы лечь и просто отключится, и никаких мыслей, хотя от снов даже это не спасало, равно как и снотворное. Но сегодня Кит не позвонил. - Не хотите кофе?
Кевин: Отказываться от приглашения Кевин не стал. Не особенно-то откажешься, когда тебя приглашает девушка, которая тебе нравится. Да и зачем? Он запер машину и пошёл следом за Иви. Он уже принял решение, что именно ему нужно делать. Завтра он напишет отчёт, в котором подробно и обстоятельно передаст всю эту встречу. Но расставит акценты так, чтобы мисс Хаммонд выглядела абсолютно безопасной. Никто ведь и не ожидает от неё полной лояльности ко всему, что сейчас в стране творится. А мастерски составлять отчёты, чтобы между строк читалось именно то, что нужно, Кевин умел. И мисс Хаммонд оставят в покое. На время, конечно, пока она снова не привлечёт внимание. Но обезопасить девушку до конца её дней Кевин и не мог. И никто не мог. Во всём этом был один существенный минус: ему больше не удастся с нею встретиться. Потому, что если он позволит себе встречаться в дальнейшем с мисс Иви «не по работе», а по своей собственной инициативе, его тут же заподозрят в пристрастности. И будут абсолютно правы. Значит, ради её спокойствия он откажет себе в возможности увидеть её ещё. Для коллег будет виден только деловой интерес. Он сделал дело, ради которого его посылали. Если он где-то в чём-то и ошибся в оценке – это не беда, потому что человеку вообще свойственно ошибаться. Да и сама мисс Хаммонд не будет теперь пребывать в статичном состоянии до старости. Она точно так же может изменить свои взгляды. А пока она – всего лишь журналистка, имя которой стало известно против её воли. Да, она, как и многие, ожидала больших перемен, чем те, которые последовали после взрыва Парламента. Но это не преступление. Она безвредна и безопасна. Пусть продолжает ругаться с начальством и искать сенсаций. Это её журналистская обязанность. Подведя таким образом итог своим размышлениям, он переключился с мыслей об отчёте на саму Иви. - Вряд ли СМИ когда-нибудь станут полностью независимыми, - сказал Кевин, поднимаясь вслед за Иви по лестнице. – Думаю, ни одно государство этого просто не допустит. Но всегда есть надежда, что повторять прежние перегибы просто побоятся. И поэтому можно будет говорить немножко больше, чем пол года назад. А со временем – и ещё больше. Постепенность и постоянство действуют, как капли, которые рано или поздно подтачивают скалу. Хотя, я в этом не слишком хорошо разбираюсь, чтобы выносить категоричные суждения. Это было истинной правдой, потому что несмотря на всю свою службу Кевин предпочитал не касаться политики, признавая эту область загадочной и непонятной для себя. О политике можно было судить только по ретроспективе, когда всё уже сделано и совершено и когда все ошибки и все достоинства становятся видны, как на ладони. Иначе говоря, хочешь понять, с какой скоростью проносится поезд – выйди из него. Пока ты внутри – истинного впечатления не получишь.
Иви: - Постепенность и постоянство слишком быстро превращаются в регресс и закостенелость. Если не удалось совершить переворот в вопросе свободы слова когда была возможность, то дальше будет только хуже: люди поверят, что наконец-то им говорят правду, хотя эта «правда» такая же «правда» как и три года назад, только с другими формулами и другими лозунгами. – Объяснила Иви, сражаясь с дверным замком. Наконец он поддался и в квартирке-студии зажегся свет. Комната была одна, но довольно большая. Прихожая мягко перетекала в кухонное пространство, которое в свою очередь уступало место зоне гостиной, объединенной с рабочим кабинетом – возле окна стоял стол с компьютером, а напротив телевизор, а перед ним небольшой диванчик. Заканчивалось все пространством для сна, обозначенным кроватью, шкафом и комодом. Приглашая кого-нибудь к себе (обычно Кита – выпить кофе, или обсудить очередное интервью) Иви не волновалась за неряшливость в виде живописно развешенного белья на разнообразных предметах мебели – такого в ее квартире не случалось: неряшливость выражалась исключительно в кипах бумаг, загромождающих рабочий стол и окружающее пространство. Хотя иногда записи находились в самых неожиданных частях квартиры – иногда Иви начинала серьезно задумываться о том, а нет ли у листочков ножек... Сняв куртку и запустив сумкой в сторону компьютерного кресла, девушка подошла к кухонному блоку и поставила чайник. Кофе был паршивый – в отличии от “V” она не заимствовала припасы правительственных поставок – но чай закончился еще дня три назад и Иви который день забывала его купить. - Но хватит об этом, пока я вам окончательно не надоела со своими рассуждениями о профессии. – Улыбнувшись, молодая женщина поставила перед Кевином его чашку. – Знаете, я даже могу на несколько минут замолчать и послушать вас.
Кевин: Кевин улыбнулся и кивнул. - Спасибо. За кофе, - пояснил он тут же. – Я мало себе представляю, что нужно, чтобы быть журналистом. Но если дадите мне волю – начну говорить о том, с чего уже меня не собьёшь. Что он мог сказать о своей профессиональной деятельности? Ничего. Потому что о такого рода деятельности даже с собственным начальством говорят только тогда, когда оно задаст конкретный вопрос. Нет, все эти пять лет, даже те, что были до взрыва Парламента, когда «Палец» всё ещё именовался «Пальцем», Кевин вовсе не занимался собственноручно допросами и выколачиванием сведений. Любая подобная организация знает, кому что можно поручить. И Кевину, с его умением подмечать мелочи и находить неожиданные выходы, досталась честь довольно тонкой аналитической работы. Особенно если эта работа касалась их собственных кадров, тех людей, которых нужно было рассортировать по категориям и приставить к той или иной деятельности. С арестами и допросами он связывался редко. Но даже на таком уровне Иви совершенно не нужно было знать, кто он и откуда. Но помимо работы у Кевина было ещё и увлечение, которое он помнил отчасти, а что не помнил – прекрасно чувствовал, как бы оно было, если бы ему предоставили возможность заниматься этим своим увлечением. - Я всегда хотел стать гонщиком, - честно сказал он. – Точнее, был им некоторое время. До аварии. – Он невольно коснулся рукой шрама на подбородке, хотя в душе отлично понимал, что заработал этот шрам вовсе не в автокатастрофе. Но это было не важно. В аварии он наверняка попадал не раз. – А сейчас в моей деятельности нет ничего интересного. Торчу в автомастерской, довожу до ума чужие машины. Сейчас в городе очень много машин. И очень часто количество лошадиных сил под капотом машины обратно пропорционально количеству извилин в голове у водителя. Думаю, всему можно найти объяснение. Люди не поспевают за тем ритмом, который задаёт жизнь. И тут он не врал, потому что для создания образа такого вот обыкновенного парня, часто помогал Черри в её мастерской. Да и обслуживание собственной машины нужно было как-то оплачивать. А наблюдения над современными лондонскими водителями у Кевина складывались из собственного опыта. Он был абсолютно уверен, что со своим опытом вождения может носиться так, как ему вздумается, а вот другие, едва закончившие курсы вождения и тут же пересевшие за руль собственных авто – могли бы быть поаккуратнее, когда даже ориентироваться на улицах толком ещё не научились. К слову, попадали в аварию действительно очень часто те, кто едва научившись крутить баранку, воображали себя крутыми ездоками. А поскольку количество машин, несмотря на общий упадок в стране, продолжало расти, такие недоучки были просто неизбежны. Но Кевин не считал, что тема особо интересна для молодой девушки. Поэтому постарался вернуться к более привычным вопросам. - И всё-таки, если судить по пробкам, которые сплошь перекрывают центр Лондона в час-пик, нельзя не признать, что благосостояние граждан улучшается. Ну, если столько народу могут позволить себе купить машину. Хотя, материальные блага как раз достижимы гораздо проще, чем свобода говорить и думать, что хочешь.
Иви: Иви слушала мужчину в пол уха, хотя он этого не мог заметить – профессиональное выражение заинтересованности давалось ей необычайно легко. Она мало что смыслила в автомобилях и никогда ними не интересовалось – наверное обратиться к этой теме ее мог заставить какой-то необычайно громкий скандал, связанный с машиностроением. Ее голову занимали совершенно иные мысли. Для начала она задалась вопросом – зачем пригласила Кевина. Конечно, чтобы не проводить долгие вечерние часы в одиночестве. Чтобы отвлечься от своих мыслей... и вот теперь она отвлекалась от слов собеседника на свои мысли. Смешно – вполне в жанре абсурда жизни. Иви привыкла к другим собеседникам: к таким, с которыми можно помолчать, задав один-два наводящих вопроса. У “V” определенно были хорошие задатки лидера – его хотелось слушать и слушать, даже когда он изрекал фирменную ересь. Хотя сам “V” больше походил на юного натуралиста, который с энтузиазмом отрывает лапки у паучка, чтобы посмотреть, что тот будет делать без них, чем на проповедника. А Кит – Кристофер был, что называется, душой компании, даже если вся компания состояла из единственного слушателя. С ним было легко – он, кажется, даже не слишком расстраивался, когда замечал, что Иви совсем не слушает, что он говорит, удовлетворяясь фоновым звучанием его голоса. Хотя обычно она слушала, особенно когда речь заходила о том, что интересовало их обоих – о работе. - Вы умеете танцевать? – Молодая женщина сама удивилась своему вопросу, но отступать было поздно: взять свои слова назад вероятно самая невозможная вещь в мире.
Кевин: Кевин усмехнулся. - Понимаю, что мои рассуждения о техническом оснащении жизни современных граждан – не слишком увлекательная тема для других людей. – Он просто констатировал факт. – Но вот как раз танцевать мне приходилось когда-то. Не думаю, правда, что это можно назвать умением. Хотите – поедем прямо сейчас, есть одно местечко. Там неплохая музыка, кажется, даже живой оркестр, а не запись. И танцевать не запрещается. Одного Кевин совершенно не мог понять: почему такая девушка, как Иви, остаётся одна? Слишком высоки её собственные требования к мужчинам, после знакомства с «V»? Или никто не решается сойтись ближе с той, которая вряд ли по своему собственному желанию, стала частью легенды? «Если бы у меня был шанс – я бы его не упустил, - подумал Кевин. – Но у меня его просто нет. Да и вообще, такие, как я – предназначены на то, чтобы оставаться одинокими. Слишком специфична работа. И принадлежишь ты этой работе целиком и полностью, без остатка. Так что не мечтай. Твоё дело – смотреть за тем, чтобы в этой стране наконец-то установился порядок. Для всех. И для мисс Хаммонд. Хотя почему-то людей, берущих на себя всю эту грязную работу, не особенно уважают такие, как эта девушка. И правильно. Мы – временное явление… Должны быть временным явлением. До тех пор, пока в нас нуждается общество». Собственные подобные мысли в представлении Кевина слегка граничили с ахинеей. С бредом. Но именно на таких мыслях он держался, с ними он сосуществовал, они были единственным щитом и поддержкой, когда по вечерам возвращаешься в пустую квартиру и понимаешь, что так будет всегда. - Я бы задал вам вопрос, - сказал он. – Хотя вполне возможно, вы после этого вопроса укажете мне на дверь. И всё-таки, мисс Хаммонд, почему вы одна? Такая девушка, как вы, наверняка нравится очень многим. И любой, кто вас знает, мне кажется, должен просто мечтать стать вашим другом, быть рядом. Вы умны, красивы, обаятельны. Вы привлекаете внимание. На месте многих, кто вас окружает сейчас, я бы не упустил шанса, постарался сделать всё возможное, чтобы только вы обратили на меня внимание. «Надо было сперва зазвать мисс Хаммонд в тот ресторанчик и уж под романтическую музыку высказывать все эти пожелания, - промелькнуло у него в голове. – Тогда больше бы было шансов, что мисс Иви не рассердится. И выставить наглеца из своей квартиры гораздо проще, чем убежать с другого конца города. Больше бы было шансов догнать, остановить и постараться исправить ошибку, если уж её сделал».
Иви: Иви задумчиво посмотрела мужчине в глаза. Как она могла объяснить ему, что любит человека, который даже живым был бесконечно далеко, не стал ближе и после смерти. Ее чувства к “V” были такими сложными, такими противоречивыми, такими настоящими. Она уважала его, она преклонялась перед ним, она презирала его и ненавидела, но она любила его – и тогда когда они танцевали в последний раз, и сейчас. И даже если бы он не погиб, даже если бы теперь пустынную и пустующую Галерею Теней согревала его неиссякаемая энергия, все равно он бы был так же далек для нее, как был сейчас. А другие мужчины... На самом деле их было не так уж и много – лица мелькали: появлялись и исчезали, не задерживаясь после волшебного слова «снято». Конечно, был Кит. Прекрасный человек, хороший друг, Иви просто боялась нарушить то хрупкое доверие, которое установилось между ними. Каким бы замечательным не был Кристофер, он был просто обыкновенным парнем, который даже если захочет, не сравнится с тем невольным идеалом, занимающим все мысли девушки, так что она твердо решила, что длительные дружеские отношения лучше пусть и яркого, но кратковременного романа. А остальные – она была слишком занята, чтобы целенаправленно искать спутника, она обладала слишком сильным характером, чтобы мужчины искали ее внимания. Иви не знала, что скоро все изменится, что недавний знакомый – мистер Джонс – решит, что ее «слава» принесет ему популярность. У него хватит красноречия и обаяния, чтобы заинтересовать ее, чтобы убедить, что вместе они смогут что-то изменить в этой стране. И она поверит ему, поначалу, и даже потом, порядком разочаровавшись, останется рядом, все еще надеясь, что свершится чудо и что-то в Англии изменится к лучшему. Но судьба распорядится иначе, в итоге избавив мисс Хаммонд от ее «жениха», выведя на новый виток извечной борьбы. - А почему вы не можете сделать этого на своем месте? – В голосе Иви прозвучала насмешка – это была маленькая месть за неуместный вопрос. А вот выгнать гостя мысли у нее не возникло, возможно исключительно из чувства противоречия. Встав из-за стола, она подошла к компьютеру. Да, музыкальный автомат остался далеко внизу, и в распоряжении молодой женщины было только пара гигов музыки в электронном варианте. Впрочем, старые колонки хрипели, так что напоминали звучание пластинок. Выбрав песню, она обернулась к Кевину и развела руками, словно приглашая.
Кевин: Кевин встал, без особых колебаний, подошёл и подал ей руку. Может быть, он и не был искусным танцором, тем более, что и танцевать-то ему было некогда и не с кем. Но когда приходилось это делать – спасало хорошо развитое чувство такта и координация движений. Остальное можно было просто скопировать у тех, кого он видел когда-либо танцующими. Странная ситуация. Он – на квартире у мало знакомой девушки, и они танцуют вдвоём, оставаясь при этом такими же одинокими, как были. И даже надежды на то, что это одиночество может прерваться, нет. Потому что расставание неизбежно и может быть, будет даже к лучшему, если они расстанутся как можно быстрее. Кевину не хотелось разочаровывать мисс Иви окончательно. У такого человека, как он – нет будущего. Он – скорее машина, запрограммированная на определённые функции. Терминатор. Робокоп. Всё, что угодно, только не человек. Даже если при этом ему ещё присущи какие-то вполне человеческие эмоции – он всё равно не человек. Не в эмоциях дело. У человека должно быть в душе что-то настоящее, к чему бы он стремился, на что надеялся. А на что он надеется? На то, что хорошо выполнит свой долг и избавится наконец от чувства вины, с которым живёт примерно с 2017 года. Вот и все перспективы… Но когда он ощущал под пальцами тепло, исходящее от её тела, ему хотелось забыть обо всех этих рассуждениях, плюнуть на долг, на чувство вины, на то, что Иви никогда не забудет исчезнувшего, но видимо оставившего в её душе неизгладимый след «V», с которым вряд ли кто-то в состоянии сравниться. Ему просто хотелось обнять её и прорвать это застоявшееся одиночество, чтобы можно было снова ощутить себя человеком. И чтобы она тоже поняла, что призраки прошлого не уходят, пока ты не находишь кого-то настоящего, живого, в этот новый отрезок времени, пока не позволяешь кому-то новому встать с собой рядом. Тогда и только тогда начинаешь жить, а не грезить о том, что было, но ушло безвозвратно. В какой-то мере они были похожи. Она потеряла «V» и не находила ему замены. Он потерял свои воспоминания и не мог избавиться от ощущения своей неполноценности, словно с воспоминаниями ушла какая-то очень важная часть его самого. Странная встреча, странные мысли… - Мисс Хаммонд! Если бы у меня действительно был шанс – я не упустил бы его, - сказал он наконец. – Красивая музыка. Такая же красивая и далёкая от всего обыденного, как вы сами. Почему я не встретил вас раньше? Сейчас вам нужен кто-то, чьи идеалы, чья энергия снова заставит вас поверить в него, чтобы человек был готов к действиям, ради этой страны, ради перемен… Вот только все перемены заканчиваются на второй день, после того, как исчезает тот, кто пытается их внести. - Он остановился и поцеловал её руку. – Простите. Просто я реалист и не верю в то, что на этом свете ещё остались хоть какие-то чудеса. Хотя… Блажен тот, кто верит.
Иви: Кажется сейчас Иви начала понимать “V” с его, показавшейся ей такой странной тогда, просьбой потанцевать. На самом деле, зачем устраивать революции, если нет время на танцы? Абсурд, нонсенс, не так ли? Хотя тогда, конечно, было по-другому, и связывали их совсем иные чувства, чем сейчас с Кевином – случайным знакомым, о котором она, возможно, и не вспомнит уже завтра. А пока есть сегодня, дарованное с невиданной щедростью обычно скупой рукой судьбы, нужно пользоваться моментом, наполнять его до краев, ничего не оставляя на потом, просто потому что никакого «потом» не будет, даже если вдруг, они и захотят. Хотя не захотят – Иви прекрасно видела это, и такое понимание не огорчало ее, не радовало: она принимала подарки серых будней с благодарностью, не сетуя на скромность подношения. И только Кевин норовил все испортить – почему всегда мужчины так много говорят в самый неподходящий момент?! Неужели она просит так много? Несколько минут, превращенных в камерную вечность, минуты отдыха, минуты надежды, минуты, украденные у одиночества. Всего-то, ничего больше, ничего ближе, ничего, чтобы превратило неминуемо скорое расставание в маленькую трагедию. - Помолчи. – Она коснулась пальцем его губ, подкрепляя жестом свою просьбу. На экране мелькнула картинка, и началась новая песня, сгенерированная случайным выбором. i'm very sure this never happened to me before i met you and now i'm sure this never happened before
Кевин: Осталось только подчиниться. Да и зачем что-то ещё говорить, когда и так всё понятно? И всё-таки Кевин был рад, что получил это задание, а вместе с ним – возможность хоть на время отрешиться от всего, что обычно окружало его и диктовало свои условия существования. «Почему самые желанные всегда ускользают от нас?» - этот вопрос задал какой-то поэт несколько веков назад. И Кевин подозревал, что ответ на этот вопрос неизвестен никому и одновременно известен всем. «Что имеем – не бережём…» Человеку свойственно всю жизнь гнаться за какой-нибудь несбыточной надеждой. Но Иви Хаммонд была рядом. За ней не нужно было гоняться, её не нужно было искать. Вот она, почти что в твоих объятьях. Может, нужно просто сделать последний шаг? И как всегда некстати в его памяти зашевелилось нечто, неуловимое, что заставляло раз от раза вспоминать, кто он и кому он чем обязан. Жизнь взаймы… Может, нужно просто пойти к шефу и сказать, что нашёл способ проконтролировать деятельность мисс Хаммонд простым и надёжным способом: сделав ей предложение. «Ты несёшь абсолютный бред, - заметил он себе. – Расслабься и не мешай девушке. У неё без тебя забот довольно. Дай ей хотя бы то, что можешь: эти несколько минут. О чём она думает? О ком? О нём? Может быть, он с ней вот так же танцевал… Не могу это себе представить. Хотя, кому интересно, что я могу представить себе, а что нет?» Он позволил себе наконец полностью подчиниться музыке и выкинул неподходящие ко времени мысли подальше. Хотя, как это ни прозаически звучит, не мог не думать о возможности продолжения их знакомства. Может быть, он даже попытался бы воспользоваться как-то их близостью… Но что-то мешало. Может быть, ощущение того, что любое действие с его стороны лишь разрушит момент? Ну должен же он быть хоть немного тактичен и не пытаться рассматривать каждое предложение зайти в гости на чашечку кофе намёком на вероятность более интимного знакомства! Кевин решил, что самое благоразумное будет пока помолчать, как и просила Иви.
Иви: Иви сделала маленький шажок на встречу Кевину и положила голову ему на грудь. Если закрыть глаза... Нет, этот момент совершенно не напоминал о той ночи, ночи на пятое ноября. Это был вечер двадцать третьего марта, плюсовая отметка над уровнем почвы, и совершенно другой человек рядом. Другая музыка, другие мысли, другие планы, другие запахи вокруг. В Галерее Теней было как в музее, насколько Иви помнила последнее посещение в далеком детстве: пахло старыми холстами, старой мебелью, и историей. А сейчас – аромат кофе и бензина в причудливой и непривычной смеси. И еще совершенно разное отношение – “V” держал дистанцию благодаря силе воли. Кевин же наоборот покорялся воле молодой женщины. Вот в чем была проблема, а одновременно и ответ на вопрос, поставленный несколько минут назад. Чтобы противопоставить что-то волевому человеку, нужно превосходить его силой воли, и при этом не скатываться к деспотизму – тонкая грань, на которой трудно удержаться, а еще труднее найти. Песня почти закончилась, когда скачок напряжения – дом был старый, проводка не ремонтировалась десятилетиями, отопление барахлило регулярно, а на улице было еще достаточно холодно, чтобы устоять перед соблазном посидеть возле палящего обогревателя, и так в каждой квартире выше и ниже этажами – отправил компьютер в перезагрузку, так что вместо последних нот прозвучало несколько стандартных «пик». Сказка закончилась. Время вышло. Пробило полночь, и кучер обратился крысой. Вот только Иви не могла заставить себя открыть глаза и выпроводить случайного знакомого прочь.
Кевин: В том, что женщины часто провоцируют своим поведением мужчин – нет ничего нового. Почему же мужчину так легко спровоцировать? Да наверное потому, что потенциально он всегда ожидает, что понравившаяся ему женщина даст как-то понять, что он может надеяться на некоторое развитие их отношений. Сложная вербальная конструкция. Но если говорить проще: любой человек живёт надеждой. «Она не о тебе думает. Совсем не о тебе. И что? Продолжать мириться с этим и даже не попытаться прогнать призрак прошлого?» Кевин никогда не страдал нерешительностью, если дело шло о работе, о каких-то других жизненных трудностях. И сейчас собственная нерешительность ощущалась чем-то чуждым, непонятным и поэтому трудно преодолимым. Но девушка не отстранялась от него, скорее наоборот. И не посчитать это за намёк было слишком трудно. Поэтому он обнял её, поглаживая по плечу и поцеловал в висок. Может быть и нужно было проявить настойчивость, постараться, чтобы девушка смотрела на тебя, а не вглубь своего собственного прошлого. Разве есть какие-то преграды для взаимной симпатии, разве нельзя просто найти кого-то, кто будет с тобой рядом? Пусть недолго, но в этой жизни вообще нет ничего, что длилось бы вечно. И он – всего лишь человек, мужчина, достаточно сильный и молодой, чтобы его могла взволновать женщина, вот так сама, по своей воле, оказавшаяся в его объятьях. Так чего ждать? Шанс на то и даётся, чтобы хоть попытаться его использовать. Может быть, у тебя получится и ты сможешь удержать этот призрак близости и превратить его из призрака во что-то настоящее, что будет иметь продолжение и что устроит вас обоих. Зачем страдать от одиночества, если его так просто нарушить? Надолго, или нет – это уже не важно. Если постараешься – возможно, надолго, навсегда. Во всяком случае, «навсегда» применительно к короткой человеческой жизни. За короткий миг, в который моментально пронеслись все эти мысли, Иви не успела бы среагировать на его первый поцелуй. А в следующий миг он уже целовал её снова, отбросив все свои сомнения и удерживая в своих объятьях девушку, которая весь вечер, с самого момента встречи, только и делала, что дразнила мечтой, ради осуществления которой он мог бы отдать всё, что у него было, все свои силы, всего себя…
Иви: Почему-то вспомнился Гордон. В памяти всплыло насмешливое лицо, с воистину британским носом, ведущего самого «скандального» шоу времен Сатлера. С мистером Дитрихом Иви чувствовала себя свободно. С ним было легко и просто, и никаких подвохов, никаких подводных камней, исключительно дружеские отношения. С ним было уютно, и ничто постороннее не нарушало это редкое по нынешним временам состояние. Но она ошиблась в своих ассоциациях. Кевин определенно ни в чем не походил на Гордона, и молодая женщина очень быстро в этом убедилась. В голове, как полагается, все смешалось в чувство легкого недоумения, которое можно было бы выразить вопросом, смысл которого лежал где-то между «зачем» и «что дальше». А потом так отчетливо вспомнился другой поцелуй. Картинка была настолько яркой и настоящей, намного более реальной, чем то, что окружало Иви сейчас, что стало почти физически больно. Тогда она его поцеловала. Она так отчаянно хотела удержать его, не пустить на встречу с верной смертью. И пусть она понимала, что все это тщетно, что даже ее любовь не могла остановить маятник, качнувшийся более двадцати лет назад, но она надеялась, стараясь удержать эту надежду, как тонкую путеводную нить, которая тает от неосторожного прикосновения. Но сейчас все было совсем по-другому. И мисс Хаммонд не могла решить, нравится ли ей сложившаяся ситуация, или нет. После пары часов разговора, она могла сказать, что Кевин ей симпатичен – с ним было интересно, он был обходительным. Никаких аргументов «против» она не могла придумать, даже если бы захотела. Но все же что-то ее смущало. Что-то хрупкое и неуловимое, похожее на горьковатый привкус полыни. Когда поцелуй закончился (который по счету...) она посмотрела на Кевина и произнесла то, что первое пришло в голову. - Хотите еще кофе? – Вопрос прозвучал настолько буднично, что Иви сама удивилась своей выдержке – наверное сказывалась привычка контролировать свои слова и тон голоса, необходимая для ее профессии.
Кевин: Ничто не действует в такие моменты более отрезвляюще, чем равнодушная будничность тона. Кевин ещё пару мгновений продолжал держать девушку в объятьях, но потом отпустил, ощущая, что сопротивляться этой будничности можно, но вопрос в том – стоит ли? «Ты ведь собрался исчезнуть и больше никогда не появляться в её жизни. Или действительно надеешься, что она отнесётся снисходительно к твоей работе? Или твой шеф снисходительно отнесётся к твоим слабостям? Слишком много «но», так что возьми себя в руки…» - Почему? – Вопрос прозвучал странно, но Кевин просто не успел его удержать при себе. Поэтому пояснил, может быть немного поспешно: - Я просто пытаюсь понять, чем могу не устраивать такую девушку, как вы. Наверное, лучше всего мне оставаться старомодным. В том, что отношения раньше развивались постепенно, люди никуда не спешили – был свой существенный плюс: всегда оставалась надежда, что если не получилось в этот раз – получится в следующий. Он покачал отрицательно головой, и посмотрел в сторону двери. Просто так уйти? Чушь! Он этого не хочет. Остаться – тоже нельзя. Почему-то стало немного обидно, хотя обида – такое непродуктивное чувство, которое он всегда старался в себе изживать. «Может быть, всё-таки однажды это переменится и ты сможешь смотреть в глаза мисс Хаммонд, не боясь выдать профессиональный интерес? Да о каком тут может речь идти профессиональном интересе?! Просто скажи, что встретил девушку, которая тебе понравилась. И ты ничего не можешь с этим сделать, ни отказаться от попыток наладить отношения, ни просто повернуться и уйти… Нет уж! Нерешительность – это не то качество, которое вообще может кому-то нравиться. Значит, надо попробовать ещё раз…» - Может быть, позволите как-нибудь позвонить вам, подвезти с работы, сводить в кафе? – Он серьёзно смотрел на Иви и не менее серьёзно ожидал ответа.
Иви: Почувствовав, что Кевин больше не обнимает ее, молодая женщина направилась к столу в форме барной стойки. Она на самом деле хотела выпить еще кофе и подумать. Ситуация была для нее не слишком обычной, или правильнее сказать давно забытой. Его вопрос застиг ее, когда она уже включила чайник. Как она могла объяснить ему, что все совсем непросто в ее жизни. Что другой образ занимает все ее мысли, забыть о которых ее может заставить только работа. Иви не хотела никого обманывать, тем более что Кевин на самом деле был ей симпатичен. Лгать ему было бы несправедливо, а он... он не смог бы заставить ее забыть о “V”. Слишком мало времени прошло, слишком свежи были воспоминания. Вот только мужчина, кажется, не собирался сдаваться. «Почему бы и нет...» Иви обернулась, чтобы повторить то же самое вслух, но задела стул, на спинке которого лежала куртка Кевина. Стул упал, раскатисто ударившись металлической спинкой о деревянный паркет. Куртка, естественно так же оказалась на полу. Девушка нагнулась, чтобы поднять и то и другое, и увидела, что из кармана выпала черная корочка, такая знакомая. Она не могла не взять ее и не открыть. Черно-красного креста Нозерфаер не было, но другой знак не имел значения – мисс Хаммонд прекрасно знала, что Служба Государственной Безопасности – это «Палец», просто вернувший более старомодное название. - Значит все это было просто задание? – Иви подняла голову и посмотрела на Кевина снизу вверх. В ее голосе не было ни гнева, ни возмущения, только сожаление. Поднявшись, она подошла к мужчине и протянула ему удостоверение.
Кевин: - По вашему, иначе быть не могло? – Кевин ничуть не смутился, как и подобает агенту ГБ, который просто обязан уметь держать себя в руках. Он забрал удостоверение, мысленно влепив себе хорошую затрещину. Ну кто ж суёт удостоверение в карманы куртки, откуда оно может выпасть в любой момент?! Впрочем, во всём есть свои плюсы. И такой поворот событий можно счесть даже удачным. Так проще. - По крайней мере, это избавляет меня от надобности вам врать, - сказал он, поднимая свою куртку и убирая удостоверение туда, откуда оно выпало. – Я сказал бы раньше, но предвидел, что к людям моего сорта вы относитесь не столь нейтрально, чтобы позволить запросто заговорить с вами на улице, или пригласить в кафе. Боюсь, вы вообще отказались бы со мной разговаривать и посоветовали прислать вам повестку, если есть какие-то вопросы. Ладно, не буду больше занимать ваше внимание. Спасибо за романтический вечер. Он повернулся уже уйти, но почувствовал, что так просто уйти не может. Теперь не может. Особенно теперь. Обернувшись, он посмотрел на девушку. - Интересно получается, - сказал он. –Я могу получить то, что хочу, но только если воспользуюсь своей властью или применю силу. А если не властью и не силой? Мисс Хаммонд, я знаю, что у вас нет причин любить таких, как я. Он снова сделал движение к выходу, но снова остановился. Он просто не мог не попытаться объяснить. «А разве хоть в какой-то стране, хоть кто-то, любит агентов госбеза? Нет, это – что-то вроде чумы, узаконенной на государственном уровне… Во всяком случае, все так считают». Сам он просто верил, что чем больше честных людей служат там, где служит он – тем лучше для государства. Но сейчас его мысли были обращены к Иви, а не к службе и тому подобному. Вот только оправдаться перед ней он не мог. «Ну, хоть врать больше не надо…» - Да, это было заданием, - признал он. - Но вы можете не беспокоиться. Сегодня вечером мой шеф получит отчёт – и на время вас оставят в покое. Так что вы будете ограждены от подобных «случайных» встреч минимум до тех пор, пока сами не заставите обратить на себя внимание в очередной раз. Мне бы только хотелось… - Он вернулся на пару шагов, но подходить не стал, словно случайно увиденное девушкой удостоверение, упав на пол, прорубило между ними пропасть. – Поверьте, всё, что я говорил – правда. Жаль только, что мне не на что надеяться…
Иви: Хотелось только одного – чтобы он ушел. Тогда можно будет сесть на пол и поплакать, точнее разреветься, как в детстве, когда брат отобрал любимую игрушку и выкинул в окно. Или забиться в какой-то темный угол, предварительно выключив свет, и снова-таки разреветься. Но пока Кевин здесь, нужно стоять и изображать, что ничего не произошло, что все в порядке вещей, что несколько минут назад имело место только маленькие недоразумение, вполне обыденное и ничего не значащее. Делать вид, что совершенно спокойна, хотя эмоции плещут через край и сдерживать их нет мочи. Что же на самом деле ее так задело – казалось бы, посторонний человек, случайный знакомый, не все ли равно, где он работает, и с какими мыслями подошел на улице. Может дело в том, что Кевин на самом деле ей понравился, показался приятным, умным, порядочным – хорошим человеком, которого не так часто встретишь в этом безумном мире. И оказалось, что он с самого начала врал ей. Лгал холоднокровно и расчетливо, в глаза, не смущаясь, не испытывая угрызений совести. И пусть, как он уверял, все сказанное, было правдой, но эта правда стала возможной только благодаря лжи. «Никому нельзя верить, и в первую очередь тем, кто беспричинно добр к тебе – всегда тому есть причина» Иви злилась, хотя нет, это была не злость, просто разочарование, разочарование глубокое и всепоглощающее, не потому что мужчина оказался сотрудником ГБ, а потому, что он скрыл это. Хотя, если бы Кевин сразу представился по форме – она бы не стала с ним разговаривать, тут он был совершенно прав. - Я верю. – Ее подбородок был гордо вздернут, лицо выражало ничего, кроме равнодушия, голос был спокоен, но Иви чувствовала, что больше не сможет произнести ни слова.
Кевин: Оставалось повернуться и уйти. И может быть, на досуге пожалеть о том, что для него невозможно просто завести дружеские отношения с тем, кто тебе понравился. Она обижена. Потому, что он не сказал ей с самого начала, кто он. Конечно, он ведь подослан. Одно это должно возводить его в ранг шпионов и соглядатаев. В общем, таких людей, которые положительных эмоций не вызывают. В принципе, Кевину было всё равно, потому что он с самого начала знал, что делает ту самую работу, которую так принято называть «чёрной». Но почему-то он не мог просто уйти и смириться с этим. Нет, ему совершенно не хотелось доказывать Иви, что она в чём-то не права. Она во всём права и это глупо оспаривать. Но что получается? Ты – всего лишь человек, который честно делает свою работу. Но ты знаешь, что лучше, чтобы твой собеседник о твоей работе не знал, иначе ты моментально становишься лжецом, соглядатаем, кем угодно и с тобой уже не желают иметь дела. И даже если ты честно и сразу признаешься, что тебе дали задание и что ты – агент ГБ – это не поможет, потому что тогда даже этих полутора часов не будет обыкновенного человеческого разговора. «А тебе это так надо? – спросил он себя. – Плюнь, ты делаешь дело – и всё. Если кому-то это не нравится – почему бы им не спросить самих себя: что и как они делают в своей жизни? Всегда только то, что считают правильным и честным? Нет, это глупость, это не оправдание. Просто ты исполняешь то, что должен исполнять. И всё». Он покачал головой на фразу Иви. - Не верите. Вы просто не можете мне поверить, потому что для таких, как вы, я – что-то вроде прокажённого. Я могу разговаривать с вами нормально, по человечески, только до тех пор, пока вы не узнаёте, кто я. И что мне остаётся делать? – Он развёл руками. – Врать, стараться, чтобы не узнали, кто я на самом деле. Сейчас у всех и у каждого предубеждение перед такими, как я. Да, я получил задание и должен был его выполнить, потому что это моя работа. Но мои личные мысли и мои личные эмоции остаются моими, даже если я что-то выполняю по приказу. Я всё равно остаюсь человеком, признаёте вы это или нет. Вы мне действительно очень понравились, мисс Хаммонд. Это правда, хотите вы это признавать или нет. Но конечно, у меня с самого начала не было никаких шансов. Что ж, по крайней мере, я смог поговорить с вами как обычный человек. Спасибо вам за это. На самом деле это очень много для меня значит. Я постараюсь по мере моих сил оградить вас от встреч с такими людьми, как я, хотя бы на какое-то время. Спасибо вам. Он понимал, что она его не остановит, но всё равно пошёл к выходу. Кевину хотелось, чтобы ко всему прочему не добавлялось ещё и впечатления о том, что агента ГБ невозможно выставить, потому что он может воспользоваться своей властью… Какой властью?! Чушь это всё. Нет у него ни малейшей власти даже просто пожелать себе встретиться с понравившейся девушкой. Ничего нет. Только служба…
Иви: Дождавшись, когда мужчина повернется к ней спиной, Иви закрыла глаза. Реснички слипались, но она не могла позволить никому, пусть даже фингермену, увидеть свою слабость. Почему всегда ей врут? Особенно те, к кому нельзя остаться равнодушной… “V” тоже ей лгал, сознательно и целенаправленно, оправдываясь, что все это он делал ради нее. И вот теперь Кевин. Так вроде ей нужна его защита! Зачем? Что она еще не видела, из того, что могли показать ей в здании госбеза? Как хотелось ему сказать об этом! Но она не могла произнести ни слова. Ей казалось, она начинает задыхаться, как тогда, в Галерее Теней. Она просто стояла, стараясь дышать ровно и глубоко, чтобы не допустить приступа астмы. И ждала, ждала, когда он наконец уйдет. И пусть она не могла не признать справедливость слов Кевина, поделать с тем, что их разделяло, она тоже ничего не могла. Так имеет ли смысл что-то говорить – все равно слова ничего не изменят. Обстоятельства сильнее. Они всегда сильнее, а человек…человек только марионетка, которая покорна тому, кто где-то вверху дергает за ниточки. “V” ушел. Ушел после того, как кардинально изменил ее жизнь. Она не может больше быть простым человеком, человеком, который умеет закрывать глаза на то, что не нравится, на то, что мешает, на то, что доставляет боль. И не только в своих глазах. Для всех – для сотрудников бывшего «Пальца», для простых обывателей, она не Иви Хаммонд, она та, чье имя стоит рядом с именем величайшего террориста нашего века. Она больше не принадлежит себе. И самое ужасное – она не знает, что делать с этим. А в голове крутится только одна мыль: «Когда он уйдет?» И тогда можно будет прекратить этот глупый фарс, эту игру на публику, которая так надоела за несколько месяцев, отделяющих ее от событий пятого ноября.
Кевин: Кевин вышел и прикрыл за собой двери её квартиры, осознавая, что скорее всего, навсегда. Разве что, если ему не прикажут прийти сюда снова. Да, он должен был думать о службе. Да, у таких, как он, на первом месте должен стоять долг. А не какие-то там эмоции, которые пристало иметь обыкновенному обывателю, а не служащему ГБ. Потому что все они, эти обыватели, только и думают, что о себе, о сиюминутных комплексах и штампах, которые сами себе приобретают и навешивают. Но в стране должен быть порядок. Это однозначно. Это то, что должно быть незыблемым. И если ради этого кому-то придётся отказаться от личной жизни – почему бы этим человеком не быть ему? Кевин сам не заметил, как вышел на улицу. Дождь, было слегка утихнувший, пошёл ещё сильнее, превратившись в неслабый ливень, словно где-то на небе забыли закрыть кран и теперь вода лилась сплошным потоком из переполненных туч. Отмытый до блеска Ниссан стоял совсем рядом с подъездом. Нужно было просто скользнуть быстро в машину – и можно даже не сильно промокнуть… Вместо этого Кевин вышел из-под козырька над подъездом и остановился. Подняв голову, он подставил дождю лицо, закрыв глаза и чувствуя, как вода затекает за шиворот. А он всё равно стоял, не открывая глаз, не в силах сдвинуться с места. Долг, обязанность… Какие пустые и ничего не значащие слова. Сейчас ничего не значащие. Сейчас вообще ничего не было в мире значащего хоть немного. Ему казалось, что дождь должен смыть какой-то «культурный пласт», или слой чего-то мерзкого, чужеродного, наносного – с его мыслей, с его памяти. И если он вспомнит свою прежнюю жизнь – всё изменится. Он станет прежним… «Что за идиотская мысль! Каким – «прежним»? Что ты знаешь о том, каким ты был? Прекрати, это глупо. Из-за какой-то девчонки ты готов в петлю залезть. Зачем? Это что, какой-то особый подвиг? Лучше садись и уезжай. Нефиг тут стоять. Тебе ещё отчёт написать нужно. И написать так, чтобы всё выглядело естественно и правильно». Но сдвинуться с места так и не удавалось. И он продолжал стоять. На улице уже стемнело и только дождь всё лил и лил, не переставая. Вот только не мог смыть ничего, кроме пыли и грязи. Ничего… И уж тем более, не мог ничего добавить к уже сказанному.
Иви: Хотя Кевин закрыл дверь цивилизованно – тихо, не хлопая, чтобы продемонстрировать, все, что он думает, - Иви вздрогнула от этого звука. Открыв глаза, она обвела взглядом пустую комнату – пустую, как всегда, такую же пустую, как и ее жизнь. И смотреть на это было невыносимо. Подбежав к выключателю, она погасила свет, затем на той же скорости направилась к окну, по дороге налетев на перевернутый стул – стул отбивался успешно и больно. Распахнув окно, она вдохнула холодный, тяжелый от дождя воздух. Случайного гостя она не заметила – может, он еще не успел спуститься, или же она просто не посмотрела вниз. В любом случае, эпизод остался в прошлом. И пусть она, быть может, и хотела задержать Кевина, это было невозможно, это было бы глупо, и уж точно совершенно бесперспективно. Сползя на пол, Иви прислонилась лбом к едва теплой батарее. Почему все так? Чем она заслужила такое отношение к себе? Почему она просто не может делать то, что хочет. Девушка не знала, сколько просидела вот так на полу. Замерзнуть за это время она точно успела, пусть и не обратила внимания, точнее этот холод сковывал мысли, немного притупляя боль разочарования собственной судьбой. Когда раздался телефонный звонок, Иви оказалась на ногах так быстро, словно за ней пришли фингермены и есть шанс убежать. Нерешительно подойдя к сумочке, она достала мобильный – номер ей ни о чем не говорил. - Да? - Мисс Хаммонд, это Грег, Грег Джонс, - без представления Иви едва бы узнала голос, настолько неуместным был этот звонок. – Я бы хотел пригласить вас на ужин, сегодня, сейчас, надеюсь, ты не откажешься. Скоро девушке предстояло узнать, что лидер «Единства» всегда такой целеустремленный и мало считающийся с чужим мнением. А пока она просто не находила повода отказаться от приглашения – сегодня одиночество было особенно невыносимым.
Кассандра: Прошлого не изменить, будущее не переиграть. Есть время для всего и всему свое время. Эпизод закрыт.
полная версия страницы